Принц Джондар, кто бы он ни был, похоже, не осознаёт, что он ходит по краю пропасти.

— Если она собирается выйти замуж за антейма, то нам надо быть в этом уверенными. Рондет, без сомнений, потребует доказательств.

Голос отца холоден, как зима в горах.

— Пусть ваш религиозный совет требует, что хочет. Повторяю, она всё ещё ребёнок.

Джондар выдерживает паузу перед ответом. Время вспомнить о манерах и этикете. Когда принц заговаривает вновь, он с особой тщательностью подбирает каждое слово.

— Дети имеют обыкновение взрослеть, ваше величество. Намного быстрее, чем мы успеваем заметить. Это простая формальность, древняя традиция — одна из многих, о которых ей придётся узнать.

— Её всегда защищали, у неё всегда была компаньонка. Я больше не желаю слышать этот бред. Соглашение было заключено с прошлым королём. Король Верон, кронпринц Гален и принцесса Элисса, возможно, приняли ваши условия, но я — нет. Только из уважения к Императрице мы рассматриваем соблюдение старых договорённостей. Если вы желаете изменить своё решение, говорите, и мы на этом закончим. Этот союз — воля Императрицы, не наша. Бел к этому не готовили. И уже нет времени, чтобы её подготовить.

Кровь отливает от моего лица, голова кружится. Какая-то крошечная часть меня надеялась — молилась — что он говорит об одной из моих двоюродных сестёр, которая каким-то чудом выжила, особенно когда он сказал «ребёнок». Но мои кузины мертвы. «Наша единственная принцесса» — так меня назвал в лесу Шай. А моему отцу нужны союзники…

Голос отца продолжает.

— Она будет более чем подходящей. Если вам нужна жеманная собачонка, поищите в другом месте.

Я отхожу ещё на шаг назад, неуверенная, что смогу вынести ещё хоть слово, не желая слышать ничего больше. Он не может так со мной поступить. Только не мой папа. Я представляла себе официальное представление, дурацкие запланированные встречи между семьями и кучу времени, чтобы узнать своего будущего мужа получше, свыкнуться с самой идеей брака. Но это… это так быстро. Так окончательно.

Как они вообще об этом договорились? Мы едва успели восстановить межпланетную связь после нападения. Это безумие. Полное безумие. Как будто я попала в кошмар и не могу проснуться. Куда меня хоть посылают? Сама не понимая, что творю, я распахиваю дверь и влетаю внутрь. Я так зла. Мне не до обдуманных поступков.

— Ты вообще собирался мне говорить? Или мне ни слова не дадут сказать по этому вопросу?

Я совершила ошибку. Я понимаю это, как только вижу лицо отца. Он весь побелел, глаза сощурились на моём грязном кителе и штанах, на растрёпанных волосах, на засохшей крови, которую я так и не смогла окончательно смыть. На мгновение его взгляд смягчается одновременно от любви и разочарования. Это даже хуже, чем если бы он был в ярости и в смятении. Внезапно мне захотелось провалиться сквозь землю.

Я только что совершила колоссальную ошибку.

— А это, должно быть, принцесса, — произносит Джондар и я разворачиваюсь к нему, ожидая увидеть жирного надменного щёголя. Но он совсем не такой. Он намного хуже.

Такой же высокий, как и мои братья, ухоженный и элегантный, он одет в костюм, сшитый на заказ, с галстуком имперского пурпурного цвета. Джондар — принц Джондар, запоздало напоминаю себе — кланяется передо мной, как рыцарь или партнёр по танцу. Его тёмные волосы тут же спадают ему на глаза, придавая ему небрежный вид, и когда он поднимается, само его лицо поражает меня. Привлекательный, да, и даже больше — изящный и благородный, как классическая скульптура во дворце самой Императрицы. Он бы идеально туда вписался, в центр Куоре, вершину человеческой цивилизации и культуры, куда стягиваются самые красивые и самые умные люди со всего космоса. По крайней мере, так все говорят. Это мир, столь далёкий от Вейриана, что я даже представить не могу расстояние между нами. Трон Императрицы находится за несколько световых лет от нас.

Что-то меня подталкивает, некая новая форма инстинкта самосохранения, и я приседаю в реверансе. Хотя в штанах эффект смазывается, это, тем не менее, знак приветствия равного, жест вежливости и уважения. И только.

— Принц Джондар.

Он улыбается, отчего его лицо становится ещё более невероятным.

— Принцесса Беленгария, я… очарован.

Его тон говорит об обратном. Это как удар под дых. Я чувствую себя извалявшейся… в том, что принцессе не следует упоминать, и явившейся в таком виде на ужин. Хуже того, я чувствую себя как нашкодивший ребёнок.

Рука отца опускается на моё плечо, крепко сжимая, ободряя.

— Ты только с дороги? Тебе стоило хотя бы передохнуть немного, милая. Ты многое пережила сегодня. Принц здесь в качестве посла своего зятя — правителя Антееса, Конлейта, вдовца бывшей антеймы Матильды Антейской. Он был недавно обручён с твоей троюродной сестрой Элиссой, но… эм… в общем, обстоятельства изменились.

Моя грудь продолжает болезненно сжиматься. Он упомянул Элиссу, которая очень любила петь и танцевать и часто улыбалась. Она была старше меня. Благовоспитанная, с изысканными манерами. Но теперь Элисса мертва. Все они мертвы. Всё изменилось. Я глубоко вдыхаю и встречаюсь взглядом с отцом. Печальная улыбка скривила уголки губ, в глазах блеснуло сочувствие. Только на мгновение. Он тоже ненавидит это всё.

Но он всё же берёт и делает, что должен. Это его долг, а долг — это самое главное.

Антеес… Я слышала о нём. Это оттуда привезли моих механических птиц. Антеес располагается даже дальше от нас, чем Куоре, прямо на внешнем краю галактики. Изолированный мир, полный тайн и чудес, но он находится в опасной близости к дальней части территории гравианцев и чуть ли не помешан на секретности. Даже в докладах имперского колледжа почти ничего нет об Антеесе.

— Если бы ты соизволила подождать полноценной встречи, Бел, вместо того, чтобы так скоро почтить нас своим присутствием, я бы всё тебе рассказал. При поддержке Императрицы, Конлейт просит твоей руки. Вместе с военной помощью и конвоем в придачу, естественно. К счастью для нас, Джондар задержался на пути в Высший Мыс и не оказался там во время нападения. Вместо этого он прибыл сюда. Дела развиваются стремительно, но ничего ещё не решено. Мы должны убедиться, что союз нас также устраивает. И тебя, моя дорогая.

Последнее звучит как только что придуманное дополнение, но это на самом деле не так. Надеюсь.

Он вновь сжимает моё плечо — предупреждающе, успокаивающе, — а я перевожу взгляд на Джондара, стараясь сохранять лицо таким спокойным, как только могу. Но остановить румянец на щеках у меня не выходит.

— Я… услышала тебя, отец.

Он ведёт меня к двери, выходя вместе со мной из кабинета, и закрывает её за нами. Шай выпрямляется, глядя строго перед собой. Ничего не видит, ничего не слышит. Идеальный солдат.

Но ведь на самом деле он тоже всё это слышал? Я хочу спросить, но не решаюсь. Не на глазах у своего отца. И даже без него, не думаю, что спросила бы. Я не знаю, что делать.

— Ничего ещё не решено, — громким шёпотом говорит отец. — И если ты продолжишь так себя вести, то и не будет. Нам это нужно, Бел. Как никогда прежде. Нам нужно создать видимость контроля, или мы потеряем всё. Императрица пришлёт своих ставленников или, того хуже, объявит нас зависимым миром, что равносильно завоеванию слабого государства. Даже сейчас Джондар может просто-напросто решить, что ты слишком прямолинейна для его народа.

Элисса бы никогда не ворвалась посреди чужого разговора, это уж точно. Элисса бы никогда не поставила своего отца в неловкое положение таким образом. Элисса бы с радостью упорхнула даже в самые дикие и далёкие земли, если бы от неё это потребовалось, и вышла замуж за их старого короля-вдовца без единого возражения. Элисса, Элисса… бедная мёртвая Элисса, стёртая в пыль, как и весь Высший Мыс. Я вновь склоняю голову, и отец заключает меня в объятья.

— Это сделка, Бел. Её продвигает империя и лично Императрица. Нам нужны богатые недра Антееса, а им — защита, которую мы можем предоставить. И даже не сомневайся, Императрица тоже получит свою долю. Это её воля. Обещаю, тебе дадут сказать слово, если это будет в моей власти. Но не сейчас. Не тогда, когда этот человек может нас услышать.

— Прости. Я не подумала.

— Тебе пора начинать думать, и думать быстро. Мы в разгаре игры, Бел, и не можем допустить, чтобы нас застали врасплох. Видишь, как быстро всё меняется? Как я уже сказал, Императрица приложила к этому руку. Гравианцы выбирают самые слабые миры и захватывают их природные ресурсы. Их собственный мир умирает, так что у них нет другого выбора, кроме как пытаться ограбить ближайшие территории. Мы им этого многие годы не позволяли. Они хотят навредить нам, не дать нам защитить других. Может, мы не так уж богаты, Бел, но мы можем сражаться. Это наше искусство, наше призвание. Это то, как мы выживаем. Антейцы находятся в ещё худшем положении, со всем их богатством и влиянием. Они изолированы. Самый большой спутник их планеты, Келта, пережил налёт меньше года назад, местная застава была разгромлена, и они оказались без защиты. Теперь Гравия угрожает их миру. Это нападение затронуло не только Вейриан — их цель куда крупнее, они всё просчитали. Известия о вторжении пришли также с Мелии и Вердейна, со всех ключевых точек. Уничтожение Высшего Мыса и нашей правящей прослойки было задумано, чтобы вывести нас из игры накануне ещё большей битвы и, следовательно, ослабить всю Империи в военном отношении, но мы не можем этого допустить. Если мы объединимся, у нас будет шанс. Если только мы объединимся. Понимаешь? — Я киваю, и он почти улыбается в ответ. Почти. — Хорошо. А теперь иди и приведи себя в порядок к ужину. Наш гость к нам присоединится. И передай новость о после своим братьям. Я хочу, чтобы они вели себя прилично. Джондар привык к имперским манерам и антейской изысканности. Они уже думают, что мы дикари и что им не нужно больше доказательств, — он касается моего лица, и я вздрагиваю, вспоминая о ране на голове. — Но сначала сходи к врачу.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: