И чиновник Великария получил свою порцию тумаков. Но его вопль не остался неуслышанным. «Генерал» поднял руку и зычным голосом отдал команду прекратить свалку. Мгновенно воцарился порядок, все вернулись на свои места, кряхтя и зализывая раны. Пощупав лицо, Тропинин решил, что счастливо отделался: нос и уши были целы, слегка побаливало плечо. Под правым глазом Уланфу образовался синяк с яблоко величиной. Роботы хлопотали вокруг пострадавших, более всего — плюгавенького и молодого человека.

«Генерал» подошел к Тропинину, вежливо поклонился.

— Я приношу извинения за случившееся и хочу надеяться, что вы не станете судить о гермеситских нравах по этому досадному эпизоду. Ребята немного перебрали. Вы не ушиблись, легат?

— Пустяки, — ответил Тропинин. — Вот эти бедняги действительно нуждаются в помощи.

— Мы позаботимся о своих коллегах. Не окажете ли нам честь принять участие в свадебном торжестве? Приглашение относится и к вам, синьор, — обратился он к тихо скулившему от боли Уланфу.

— Благодарю вас, однако с меня достаточно, — сказал Тропинин. — Я убедился, что химы умеют постоять за честь своего клана.

— Не так ли? Они, правда, чуть погорячились, но поверьте, если б кто-нибудь мог предположить, что вы окажетесь среди нас… Вы не представляете, сколь широкий интерес вызывает ваше пребывание на Гермесе. В прессе опубликован отчет о вашей встрече с Великим математиком, ее итоги внушают надежду, что у нас с Землей установится доброе взаимовыгодное сотрудничество. Я и сам рассчитываю когда-нибудь побывать на нашей прародине.

— Милости просим. Вам будет оказано такое же гостеприимство, какое оказывается здесь нам, землянам.

«Генерал» пропустил двусмысленность мимо ушей, проводил знатного гостя до порога, рассыпался в уверениях и на прощание даже подарил послу значок, дающий право входа в профессиональные клубы химов.

Уланфу выглядел совсем убитым, и Тропинин его пожалел:

— Не беспокойтесь, о нашей эскападе я ни словом не обмолвлюсь вашему шефу. В конце концов, я сам был ее инициатором.

— А если распространится слух?

— Этот самовлюбленный олух и его компания тоже заинтересованы не выносить сор из избы. Полагаю, если история выплывет наружу, им не поздоровится?

— Еще как, подай я рапорт…

— Но вы этого, разумеется, не сделаете, — перебил Тропинин.

Уланфу кивнул.

— Да, но мой глаз! — опять запечалился он.

— Возьмите на пару дней бюллетень или прикройте синяк пластырем. Скажете, выскочил чирей.

Уланфу окончательно успокоился.

— Я так рад, легат, что сопровождать вас доверили именно мне. Вы такой необыкновенный человек!

— Обыкновенный. А скажите мне честно, Уланфу, такие стычки часто у вас случаются?

Уланфу оглянулся, чтобы убедиться, что за ними никто не подсматривает, и утвердительно кивнул. Вид у него был виноватый, словно он совершал государственное преступление.

— И клановый шовинизм?

— И клановый шовинизм, — осмелился признать Уланфу, правда, чуть слышным голосом. Но тут же спохватился: — В целом отношения между кланами…

— Я знаю, превосходные. Как и внутри кланов.

— Не понимаю, легат.

— Прекрасно понимаете, дружище. Мы ведь с вами участвовали только что не в межклановой, а во внутриклановой драке.

Уланфу промолчал.

Ровно через полчаса после того, как Ром с Улой покинули мантуанскую префектуру, у ее ворот остановились четыре запыленных автомобиля. Поспешно высадившаяся из них группа мужчин во главе с высокой костлявой женщиной потребовали у привратника немедленно провести их к префекту. Тот вышел им навстречу и пригласил в кабинет.

— Я Марта Капулетти, это квестор Вероны и представители городских общин матов и агров.

— Мое почтение, синьоры. Чем могу служить?

— Вот предписание провинциального суда, обязывающее вас передать нам задержанных вчера мою дочь и Рома Монтекки.

Префект взял предписание и повертел его в руках.

— Какая жалость! — сказал он с огорчением.

— В чем дело? Документ оформлен по всем правилам? — встревожился квестор.

— Я бы вам и на слово поверил, коллега. Но вот беда…

— Говорите же! — властно сказала Марта.

— Понимаете, — протянул префект, — беда в том, что их здесь больше нет.

— То есть как?

— Мне самому показалась подозрительной эта разноклановая парочка. Но пришлось их отпустить за отсутствием состава преступления. Закон есть закон, — вздохнул префект, словно хотел сказать: «Черт бы его побрал!»

— Однако они были задержаны по обвинению в нарушении права собственности.

— Верно, квестор, верно. К сожалению, обвинение не подтвердилось. Я получил свидетельство, что хозяин дома Ферфакс сам предложил им обосноваться у него и с этой целью даже оставил дверь незапертой.

— Ну, бог с ним, с домом, но вы должны были получить объявление, требующее задержать Монтекки за похищение моей дочери.

— Да, синьора, когда вы входили, я как раз с ним знакомился. Какой негодяй! Предчувствие меня не обмануло. Знаете, просидев в этом кресле двадцать лет, начинаешь нутром чувствовать преступника.

— Что не помешало вам отпустить его с миром?

— Увы, синьора, — сокрушенно развел руками префект, — все тот же закон. Если б я только догадался раньше разобрать почту!

Марта была вне себя.

— Вы за это ответите! — заявила она запальчиво.

— Не советовал бы разговаривать со мной в таком тоне, — жестко ответил префект.

— Синьора нервничает, — вмешался квестор, — не обижайтесь. От вас многое зависит. Они не могли уйти далеко, велите поднять на ноги все ваши наличные силы, и мы их схватим.

Сообразив, что префект может быть полезен, Марта сочла за лучшее изменить тактику:

— Извините меня, вы понимаете, материнское сердце…

— Конечно же, я вас понимаю! — с жаром воскликнул префект. — Не будем терять времени.

Он включил селектор и отдал необходимые распоряжения. Стая полицейских роботов кинулась разыскивать беглецов. Они разделили на квадраты весь прилежащий район и принялись методически его прочесывать, заходя в каждый дом и осведомляясь, не просила ли здесь приюта молодая пара. Префект лично руководил операцией, а Марта Капулетти сопровождала его в роли комиссара.

…Взявшись за руки, Ром и Ула вышли из префектуры. Положение у них было незавидное: некуда идти, некого просить о помощи, появляться в общественных местах рискованно — Рома могут узнать и задержать. Они посмотрели друг на друга и грустно улыбнулись.

Оставалось одно — связаться со Сторти по автомату. Сторонясь людей, пугаясь каждого встречного, они отыскали стоявшую в стороне телефонную будку, забрались туда вместе, и Ром набрал номер. Послышались отбойные гудки. Он повторил вызов — результат был тот же. Тогда Ром набрал другой номер.

— Домой? — тихо спросила Ула. Он кивнул, моля бога, чтобы к телефону подошла мать. Но услышал голос отца и аккуратно положил трубку на рычажок.

Рому хотелось приободрить Улу: ничего страшного, надо переждать и через некоторое время повторить звонок. Сторти, по своему обыкновению, отправился закупать провизию и наверняка будет дома. Он положил руку на плечо своей подруги и заметил, что та с расширенными от ужаса глазами смотрит на дорогу. По ней в направлении префектуры неслась автокавалькада.

— Это за нами, — прошептала Ула.

— Почему ты так думаешь?

— Наша машина.

— Ты не могла ошибиться?

Она выразительно взглянула на него.

— Я езжу на ней с детства.

Надо спасаться. Теперь их последний шанс, рассудил Ром, раствориться в толпе и попытаться найти укрытие где-нибудь в закоулках старого города. Он увлек Улу за собой, они побежали.

На улице было довольно много прохожих, которые останавливались и поглядывали им вслед. Но Ром уже не обращал внимания, стремясь как можно скорее уйти от опасной близости с префектурой, прорваться к центру. Казалось, цель близка, но в этот момент впереди появилась шеренга полицейских роботов. Они свернули в переулок и остановились, тяжело дыша.