Четыре астронавта приступили к изучению рынка, постоянно оглядываясь, чтобы приближение вора или мошенника не стало для них неожиданностью. Это позволило им избежать большинства возможных неприятностей, если не считать нескольких незначительных инцидентов.

Первый из этих эпизодов впоследствии послужил для них источником изрядного саркастического веселья. Побродив по рынку полчаса, они взошли по трем ступеням на помост под навесом, где подавали освежительные напитки, чтобы попробовать местное пиво. Приближаясь к их столу, обслуживавшая желающих промочить горло женщина любопытным образом перетасовала пачку меню, которую она держала в руках, прежде чем выдать одно из меню астронавтам.

Это обстоятельство сразу возбудило подозрения наблюдательного Шватцендейла. «Эй, голубушка! — закричал он. — Будьте добры, выдайте по одному меню каждому из нас!»

Отходя, женщина обернулась и отрезала: «У нас так не делается! Одного меню достаточно — каждый может прочесть его другим».

Как только она ушла, Шватцендейл проворно заменил выданное меню другим, оставленным кем-то на соседнем столе. Когда женщина вернулась, она выслушала пожелания астронавтов с выражением угрюмой снисходительности, после чего принесла им четыре кружки слегка выдохшегося пива и блюдо жареных морских моллюсков. Когда команда «Гликки» покончила с пивом и закусками, он подали знак, что готовы рассчитаться. Женщина потребовала три сольдо и двадцать грошей, не считая чаевых.

Наклонив голову набок, Шватцендейл расхохотался: «Вы здорово промахнулись!» Он указал на меню: «Мы должны вам за четыре кружки пива и блюдо того, что здесь называется «жареным уловом». В общей сложности это обойдется в шестьдесят грошей. Принимая во внимание вашу беспардонную жадность, думаю, что чаевые вам не полагаются. Вот ваши деньги». Механик выложил монеты на стол.

«Вы что себе позволяете?!» — возопила женщина.

Шватцендейл подмигнул повару: «Самое время запечатлеть одно из твоих «настроений»».

«Прекрасная мысль!» — одобрил Винго.

Женщина страстно протестовала: «Цены указаны в меню! У нас респектабельное заведение! Я не позволю себя обманывать!»

Шватцендейл показал ей меню: «Да, цены указаны однозначно. Взгляните сами!»

Женщина изумленно уставилась в меню, после чего убежала в кухню.

Поднявшись на ноги, капитан Малуф тут же сказал: «Быстро! Пошли отсюда!»

Все четверо спрыгнули с помоста. Женщина выбежала из кухни с ведром, полным рыбьих кишок, и выплеснула их вслед убегающим астронавтам. К тому времени они уже были достаточно далеко, и отбросы угодили прямо в лицо никак не ожидавшему этого прохожему-цингалу. Мгновенно разъярившись, тот вспрыгнул на помост и хорошенько оттузил обидчицу. Полюбовавшись на эту сцену, команда «Гликки» пошла своей дорогой; Винго довольно ухмылялся — он успел заснять редкие кадры.

В центральном проходе рынка имел место второй инцидент. Здесь собралась труппа из шести акробатов, ожидавших появления зрителей, готовых заплатить за представление. Как только астронавты стали приближаться к акробатам, им навстречу выступил руководитель труппы: мускулистый приземистый человек с бритой головой, мощными икрами и бедрами, пышными черными усами и горестно полуприкрытыми глазами. Он развел руки в стороны: «Господа! Перед вами — знаменитые «Скарбуш-Лораки»! За небольшую мзду мы покажем вам чудеса силы и ловкости под аккомпанемент вокального ансамбля. Мы взимаем очень умеренную плату».

«Стойте! — размахивая руками, закричал Малуф. — Не начинайте представление! Мы ничего не заплатим! Даже если вы начнете, мы не будем смотреть!»

«Нас это вполне устраивает, — сказал предводитель акробатов, отвесив глубокий поклон и взмахнув рукой так, словно он снял несуществующую шляпу. — Платно или бесплатно, мы все равно устроим представление, чтобы оказать вам уважение». Подтянувшись, он рявкнул: «Гип! Гип! Хуссаа!» Его помощники вспрыгнули на него, а затем друг на друга, образуя четырехэтажную башню из человеческих тел, державшуюся на широких плечах предводителя — усы лысого атлета задрожали, он оскалился от напряжения. Что-то соскользнуло — ошибка! Равновесие нарушилось! Человеческая башня накренилась; предводитель сделал несколько быстрых шатких шагов вперед, словно пытаясь удержать падающее сооружение — но тщетно. Акробаты повалились на астронавтов: Мирон и Винго распластались на земле под кувыркающимися телами. Мирон почувствовал, что его ощупывают проворные пальцы; пытаясь вывернуться и откатиться в сторону, он услышал, как что-то просвистело в воздухе, после чего раздались жалобные вопли. Наконец Мирон освободился и поднялся на ноги — но где был его плащ? Плащ пропал! Винго лежал на спине, яростно дергая ногами и крича — предводитель акробатической труппы пытался стащить с него сапоги. Шватцендейл сделал шаг к усатому акробату и протянул палец. В лицо предводителя труппы дунуло облачко мелких брызг. Шипя от боли и задыхаясь, тот отшатнулся. Малуф нанес еще несколько ударов бамбуковой тростью. Один из акробатов, стараясь уклониться от очередного удара, наткнулся на прилавок ближайшего торговца — корзина, полная небольших желтых фруктов, опрокинулась, рассыпав содержимое по проходу. Разозлившись, торговец огрел акробата по шее большой соленой рыбой. Акробат убежал, сопровождаемый изобретательными проклятиями торговца.

Капитан Малуф отдал Мирону его плащ: «Им попало по самым чувствительным местам — не думаю, что сегодня они снова соберутся грабить прохожих».

Раскрасневшийся Винго негодовал: «Мерзавец хотел стащить с меня сапоги, не проявляя ни малейшего сочувствия к моим бедным ступням! Об этом нужно сообщить в МСБР!»

«Сообщить можно, — согласился капитан. — Сомневаюсь, однако, что здешний агент удивится. Циркачам вообще нельзя доверять. Ну что, пойдем дальше? В лавке на углу, кажется, продают какие-то интересные ткани».

Винго постарался успокоиться: «Хорошо. Кстати, нам не помешали бы новые скатерти — эти замысловатые орнаменты всем понравятся».

Третий нежелательный инцидент не заставил себя ждать.

Перед прилавком были вывешены несколько отрезов ткани — якобы для того, чтобы продемонстрировать их узорчатую раскраску. Когда Винго наклонился, чтобы рассмотреть и пощупать ткань, его сумка, висевшая на наплечном кожаном ремешке, оказалась над краем прилавка. Полотна ткани перед прилавком слегка разошлись в стороны. В прорези появились ножницы, осторожно сомкнувшиеся на ремешке, державшем сумку стюарда. Стоявший чуть в стороне капитан Малуф заметил происходящее. Схватив руку с ножницами, он с силой потянул ее на себя и выдернул ножницы: из-под прилавка вывалилась старуха с огромным носом, спутанными седыми волосами и костлявыми конечностями. Кряхтя и стеная, она попыталась отползти на четвереньках. Малуф огрел ее бамбуковой тростью по заднице, после чего добавил еще пару ударов для острастки. Взобравшись на ноги, старуха разразилась многоэтажной руганью и стала наступать на Малуфа. Капитан удерживал ее на безопасном расстоянии концом трости; раздраженная невозможностью расцарапать ему лицо, старуха стала плеваться, а ее проклятия приобрели самый несдержанный характер. Малуф сказал спутникам: «Я нахожу здешнюю манеру выражаться неприличной. Пора возвращаться на корабль».

«Не могу с вами не согласиться, — с отвращением отозвался Винго. — Я потерял всякий интерес к этой ткани. В любом случае, материал никуда не годится».

Малуф обратился к старухе: «Мадам, вам следовало бы постыдиться! Вы промышляете позорным ремеслом и употребляете непечатные выражения. В наказание я позволю себе конфисковать ваши ножницы».

«Нет! Не смей! Это мои лучшие ножницы, фирмы «Глитцер»!»

«Вам следовало подумать об этом прежде, чем вы попытались ограбить беднягу Винго. В следующий раз будете знать!» Малуф повернулся к спутникам: «Пойдем?»

Астронавты направились по проходу к воротам космического вокзала. Старуха хромала за ними, подпрыгивая и выкрикивая оскорбления в адрес Малуфа и всех его предков. Притворяясь, что поправляет плащ, Винго сфотографировал несколько «настроений» — впоследствии эти изображения производили большое впечатление на всех, кто их видел. В конце концов капитан сжалился и положил ножницы на землю. Старуха рванулась вперед и схватила их, взорвавшись последним каскадом ужасных ругательств, задрала юбку и показала уходящим астронавтам зад, после чего заковыляла восвояси, торжествующе потрясая ножницами.