Пирс взял ее за руку, вставил ключ и повернул его. Замок щелкнул. Он открыл дверь, за которой была кромешная тьма.

Джорджи страшно не хотелось с ним расставаться. Она с ужасом думала об одиночестве в темной комнате и о том, что как только она туда войдет, закончится самый удивительный в ее жизни день. Но что ей еще оставалось делать, после того как Пирс всю дорогу нес ее на руках? После того как она умудрилась испортить их первый вечер дурацким обмороком.

— Спасибо вам за все. Я никогда не проводила времени лучше, чем сегодня. Мне так жаль, что я испортила вам торжественный день. Надеюсь, вы меня простите.

Одной рукой Пирс осторожно взял девушку за подбородок, в то время как его другая рука ласково играла с локонами.

Все внутри у нее кричало: «Ну, пожалуйста, поцелуй меня!»

— Неужели вы до сих пор не знаете, что самой большой радостью для меня сегодня были вы, — сказал Пирс с дрожью в голосе.

Голос Пирса звучал отрывисто. Девушка вздохнула.

— А теперь мне лучше вас оставить, пока я еще могу это сделать. — Он отпустил Джорджи и отступил назад.

Джорджи охватила паника. Она поймала Пирса за

— Подождите! Он оглянулся.

— Да?

— Если я пообещаю, что не упаду в обморок у вас в объятиях, могу я рассчитывать на прощальный поцелуй?

Он замер на несколько секунд, неотрывно глядя на девушку, в то время, как она пыталась убедить себя, что ничего сейчас не сказала, что это всего лишь плод ее затуманенного шампанским воображения.

Потом она оказалась в каюте, в его объятиях. Пирс ударом ноги закрыл за собой дверь. Он осыпал поцелуями ее глаза, щеки, губы и пульсирующую жилку на шее.

Сердце Джорджи громко стучало. Горячая кровь так бушевала во всем ее теле, что казалось, сейчас оно сгорит дотла.

Сбросив шляпу с головы Пирса, Джорджи взъерошила ему волосы, нетерпеливыми жаждущими губами целовала его виски, впадинку на щеке, густую бахрому ресниц.

Пирс гладил руками шею девушки, ее полуобнаженную грудь. Она почувствовала, как его пальцы ласкают под лифом платья ставшие вдруг твердыми соски.

Джорджи стала задыхаться. Ей казалось, что от груди во всех направлениях сыплются искры.

Внезапно Пирс перестал ее целовать и слегка встряхнул за плечи:

— С тобой все в порядке?

Такой странный вопрос охладил ее настолько, что она и впрямь ощутила легкое головокружение.

— Я не знаю.

— Повернись. Я тебя вытащу из этого проклятого корсета. — Пирс отвел в сторону волосы девушки, расстегнул ей платье, развязал нижние юбки и выдернул шнурки из ненавистного одеяния. Затем он снял с нее корсет и отшвырнул в сторону.

— Ох, спасибо, — с глубоким облегчением вздохнула Джорджи и вдруг поняла, что руки Пирса все еще у нее под платьем. Он стал целовать ее спину. Девушка застыла, но лишь на мгновение — прикосновения его губ доставляли несказанное удовольствие.

Под лифом платья руки Пирса ласкали ее грудь. Джорджи охватило еще более захватывающее чувство, и ее ноги опять подкосились. Она прислонилась к Пирсу в поисках поддержки.

Он шептал ей что-то, чего она не слышала из-за бушующего в голове пожара. Джорджи была близка к экстазу, когда к ее великому неудовольствию Пирс отпустил ее и отошел назад.

— Кринолин тоже надо убрать.

Он стал стягивать вниз белье Джорджи, пока оно не упало у ее ног. Потом он взял полуодетую девушку на руки и перешагнул через груду одежды.

Когда Пирс нес ее на руках, Джорджи остро почувствовала его силу и нежность. Никогда еще она не ощущала себя таким воплощением женственности. Она попыталась поцеловать его шею, но помешал накрахмаленный воротничок.

— Тебе тоже надо немного «расшнуроваться», — пробормотала она, расстегивая верхнюю пуговицу у него на рубашке.

Пирс усмехнулся:

— Больше, чем ты предполагаешь.

Он прижал девушку к своему сильному стройному телу, и она почувствовала что-то твердое.

По телу Джорджи снова прошла дрожь, когда ей стало ясно, что это она является причиной такого особенного состояния Пирса. Она немного слышала об этом от парней-докеров.

У Джорджи не было времени поразмыслить над той новой властью, которой она теперь обладала. Губы Пирса слились с ее губами. Это был поцелуй победителя. Его руки были также горячи, как и губы, когда он ласкал обнаженную спину девушки.

Но ее ненасытное тело жаждало большего.

Вдруг Пирс отступил назад и взял ее за плечи:

— Боже мой! Ведь я хочу тебя, — он прошептал эти слова с таким глубоким чувством, что Джорджи была не в силах ему отказать.

Она снова потянулась к Пирсу.

Он поймал ее руки и прижал к бокам:

— Я никогда никого так не хотел, как тебя, — Пирс стянул с ее плеч оставшуюся одежду. — Ты — все, о чем я мечтал в этой жизни. Нет, даже больше!

Джорджи стояла перед ним совершенно обнаженная, его руки ласкали плавные изгибы ее тела, и она совсем не чувствовала стыда — ведь Пирс сказал, что она была мечтой всей его жизни. Этот мужчина хотел ее, ее одну. Даже при свете дня она не испытывала бы стыда, находясь рядом с ним. Она даже чувствовала себя обманутой, потому что ночью не могла увидеть того обожания, которым она была уверена, светились его глаза!

Пирс правда ее любил!

Желая ответить ему тем же, дотронуться до его кожи, обладать им также, как и он ею, Джорджи торопливо расстегнула ему рубашку и ремень.

Он стоял не шевелясь, боясь вздохнуть, когда она стала расстегивать пуговицы у него на брюках. Потом он крепко сжал плечи девушки, и она не сомневалась, что Пирс охвачен тем же безудержным сумасшедшим желанием, что и она сама.

Джорджи стащила с него рубашку и отшвырнула в сторону, затем прижалась влажным телом к его мускулистой груди, потерлась о нее щекой и нащупала плоский сосок. Ею овладело неудержимое желание дотронуться языком до этого маленького кусочка его плоти.

У Пирса перехватило дыхание. Он взял девушку на руки и понес на кровать.

Джорджи думала, что он ляжет рядом с ней, но вместо этого она услышала глухой стук сбрасываемых туфель. Затем она услышала, как Пирс снимает брюки. Она тоже сбросила чулки и туфельки и легла в постель.

Кровать прогнулась под тяжестью Пирса. Она потянулась к нему, и он ответил всем телом, закрывшим Джорджи. Девушка чувствовала каждый кусочек напряженного мускулистого тела и ту его таинственную часть, которая, как она инстинктивно чувствовала, удовлетворит ее желание. Желание, о котором она раньше и не подозревала — до этой прекрасной ночи, когда она узнает, что значит быть настоящей женщиной… его женщиной.

Повернувшись на бок, Пирс гладил ее нежный живот, потом выше… выше.

— Мой прекрасный Жаворонок, ты гораздо совершеннее, чем я мог себе представить… Само совершенство.

Джорджи почувствовала у себя на груди дыхание этих торопливых нежных слов. Пирс опустился на ее грудь и стал покрывать ее поцелуями, потом взял в рот нежный розовый сосок.

Как будто молния пронзила тело Джорджи, зажигая в его глубинах пожар, погасить который мог только ОН! Она схватила Пирса за руки, а ее влажное тело медленно таяло изнутри. Джорджи не знала, как долго она сможет вынести пожиравшую ее страсть и не закричать.

Пирс провел рукой по животу девушки, потом опустился ниже, туда, где находился трепещущий водоворот желания.

Он почувствовал, как девушка изогнулась под его рукой, ее вздох перешел в стон, предвещающий наслаждение — это был призыв, от которого кровь отхлынула вниз и то, что Пирс ощутил в следующее мгновение было очень похоже на боль. Он изо всех сил старался не торопиться, подготовить тело девушки к тому, чтобы оно приняло его без боли. Но тут она прижалась бедром к его пульсирующему мужскому естеству, заставляя его забыть обо всем.

Пирс лег сверху и стал целовать губы девушки, стараясь не проникнуть слишком глубоко, затем он опустился ниже и глубже вошел в ее влажную трепещущую плоть, сомкнувшуюся вокруг него.

Джорджи чуть подалась вперед, чтобы почувствовать его всего, соблазняя Пирса отбросить осторожность и взять ее всю, как просило ее тело. Но для него желание сделать первые моменты их близости как можно менее болезненными было сейчас важнее бушевавшей в нем страсти. Не обращая внимания на нетерпение девушки, на ее жадные поцелуи и зовущие бедра, он опускался очень медленно, пока не почувствовал, что сейчас нужно приласкать и успокоить ее. Пирс перебирал пальцами ее волосы и нежно поцеловал полуоткрытые губы, в последний раз перед тем, как взять ее девственность.