Они пили чай молча, изредка переглядываясь — но в какой-то момент мне показалось, что между ними над столом в обе стороны проскакивают искры. "Возможно, такова форма их общения — без слов" — подумал я. Мне приходилось читать в научной литературе о невербальных, то есть бессловесных способах общения, которые вырабатывают древние народы, живущие в уединении.

Я подозвал официантку — единственную в этом заведении, молодую шатенку с завитыми волосами — и спросил ее:

— Скажите — вы не знаете, кто эти люди там у окна?

Официантка посмотрела на меня с недоумением:

— Какие?

С большой неохотой, как будто ей физически сложно было повернуть голову, девушка взглянула за столик ненцев и равнодушно признала:

— Да, действительно — какие-то люди. Но я их не знаю. Это все вообще не имеет никакого значения.

После чего ушла на кухню, так и не ответив на мой вопрос. Я понял: эти люди не хотят, чтобы их вообще замечали, и у них есть способность добиться этого. Почему же я тогда не просто вижу их, но и с интересом разглядываю? Возможно, для меня сделано исключение — но почему?

Словно услышав мой мысленный вопрос, один из ненцев поднял на меня глаза и улыбнулся. В его улыбке не было ничего зловещего, но я почувствовал, что мне стало немного не по себе. Это был взгляд человека, хорошо со мной знакомого — может быть, даже лучше, чем я сам. И все же я видел его впервые в жизни — невероятно!

Ненец встал и прошел через зал ко мне, держа в руке так заинтересовавшее меня чайное блюдце. Его спутник остался за столом, повернутый ко мне в профиль — казалось, он вообще никак не отреагировал на внезапный порыв своего визави.

Первый ненец между тем сел напротив меня и поставил блюдце на скатерть, положив руки по его сторонам. Его взгляд — странный, слишком старый для человека — снова уперся в меня.

— Путешествуете? — вежливо спросил он по-русски.

Я кивнул. Он проследил за моим взглядом и протянул мне свое блюдце — скорее это была все-таки пиала — с чаем странного, ярко-золотого цвета.

— Интересуетесь? Это очень старый фарфор. — сказал он. — Такой старый, что вы, наверно, не поверите. Однако. — добавил он после паузы, как будто без традиционного «чукотского» слова его фраза не была закончена.

— Вы знаете, я торгую чаем. — сказал я. — Очень странно, но я не узнаю этот сорт.

— Это не чай. — просто ответил ненец. — Это золотой напиток. Не предлагаю вам попробовать, потому что неподготовленному человеку пить его невозможно. Забыл представиться. Меня зовут Алтус.

— А-а. — протянул я. — А скажите пожалуйста — почему, кроме меня, вас как будто никто не замечает?

— Все просто — ответил ненец, как будто говорил о самой обыденной вещи. — мы с Драмэнбасом отвели всем глаза.

— А почему вас вижу я?

— Потому что вы Избранный. Великий Дух выбрал вас, чтобы донести до людей сокровенные знания нашего народа. Вы должны пройти все испытания Тундры, познать себя и в конце концов понести светоч к людям. Ну там напишете книжку, издадите ее. Потом начнете писать продолжения, разъясняя в них нюансы — томов семь-восемь. А там, глядишь, и экологическое поселение устроите. Все так делают. И учтите — Великому Духу это все безразлично, он просто есть Знание.

— Если ему это безразлично, то почему он дал вам задание передать через меня Знание? — спросил я;

— Опять двадцать пять — пробормотал Алтус. — Это, как бы вам объяснить, его контролируемая глупость. Великого Духа. Он таким образом индульгирует свой нагваль.

Его объяснение показалось мне довольно неприличным, хотя я его и не совсем понял. Впрочем, понимал я также и то, что от почетной миссии не отвертеться. Единственное, что меня интересовало в связи с происходящим — это время, которое мне придется потратить.

— Не спрашивай о времени — угадав мой вопрос, ответил ненец. — Каждому требуется свое время для Перехода через Тундру. Мы будем помогать тебе — я, Алтус, либо мой друг Драмэнбас, либо мой брат Палтус. Но твоим Учителем станет Учительница.

— Кто она?

— Мы зовем ее Пингвиния. Она проведет тебя через твою Тундру. — тут Алтус окинул меня взглядом. — Если ты, конечно, справишься.

Алтус и Драмэнбас приехали в Дудинку, как оказалось, на старом дребезжащем снегоходе. Мест в нем было всего два, и когда мы все втроем подошли к машине, оставленной на улице, я с недоумением оглянулся на своих новых спутников.

— Как же мы уместимся втроем?

— Иногда трое меньше, чем двое. — загадочного ответил Алтус. — Тебя повезу я, а Драмэнбас доберется до стойбища своим ходом. — Хим ен тоу! — сказал он, обращаясь к своему компаньону. Тот кивнул и ответил: "Кан де лаш".

— Как же он доберется? — удивился я, оглядывая мрачное заснеженное пространство, простиравшееся до самого горизонта. Над тундрой висели яркие звезды.

— У тех, кто раз прошел через Тундру, есть свои короткие пути. — загадочно ответил Алтус. — Вперед!

Я послушно сложил вещи в багажник и сел рядом с ним, поплотнее закутавшись. Алтус сел на место водителя, и снегоход тут же заурчал, прогревая мотор. Тем временем я вертел головой, пытаясь найти глазами Драмэнбаса. Но его как будто след простыл.

— Вон он — смеясь, сказал Алтус и указал рукавицей вперед. Приглядевшись, я успел различить белую полярную сову, с отдаленным уханьем летящую куда-то в ночь. Через секунду она пропала за темным холмом.

Я понял, что старый ненец шутит. Но куда исчез его друг — понять мне так и не удалось.

…Стойбище — два небольших чума, привязанные невдалеке олени, а также припаркованные у чумов нарты с запасами и дровами — располагалось в девяноста километрах от Дудинки, ниже по течению Енисея — но ближе к полюсу.

Мы с Алтусом добирались до места три часа. Поначалу нам попадались редкие ели, позже местность становилась все более и более голой. Невысокие холмы — морщины на теле северной земли, присыпанные пудрой снега — делали окружающий пейзаж совсем потусторонним.

К счастью, Алтус не молчал. Видя, в каком подавленном состоянии я нахожусь, он затянул какую-то бесконечную ненецкую песню, под которую я один раз, кажется, даже заснул.

В себя я пришел уже на стойбище — когда луч фары снегохода вырвал из темноты ближний чум. Над его крышей струился в безветренное чернильное небо белый-белый дым.

— Приехали. — сказал Алтус и, лукаво оглядев меня, добавил: — Однако.

Он оставил снегоход на улице и, взяв часть моих вещей, вошел в чум, Я поспешил за ним — но когда вошел внутрь, едва не выронил свои чемоданы.

Внутри нас ждал Драмэнбас! Это было невероятно! (В сущности, тут вы вправе спросить, почему это было так уж невероятно, если перед этим я уже убедился, на что способны загадочные ненцы. На это я вам могу ответить только одно: ни один нормальный Избранный ученик из эзотерической книжки ни к чему никогда не может привыкнуть. Учитель может прохаживаться перед ним на ушах, прыгать с горы на гору, приручать диких медведей и сусликов — но ученик будет только бормотать "Это невероятно! Каким образом?!" и время от времени глубокомысленно заключать, что "Это было чем-то необъяснимым, что трудно объяснить обычной человеческой логикой". Почему мы все, Избранные ученики, так по-идиотски себя ведем — объяснить невозможно. Это надо пережить.)

— Это невозможно! — воскликнул я. — Каким образом ты оказался на стойбище раньше нас?

Драмэнбас коротко ответил:

— Я срезал путь.

Тот же вопрос я еще раз повторил Алтусу перед сном (после того как мы наелись супа). Я сказал ему, что обошел всю стоянку и не заметил второго снегохода, а на оленьей упряжке нас обогнать было невозможно.

— Драмэнбас прилетел в чум раньше нас, вот и все. — коротко ответил Алтус. Больше мне ничего не удалось от него узнать. Но я почувствовал, что происшедшее было чем-то необъяснимым, что трудно объяснить обычной человеческой логикой.