Нельзя также считать, что Цезарь безрассудно и нарушая все «нормы» рвался к царскому венцу. При всем своем бесспорном стремлении к высшей власти и при всей своей решительности в достижении политических целей он никогда не отрывался от реальной обстановки и условий. Тем не менее для Цицерона и для участников заговора он выглядел тираном, история нее учила, как следует поступать в таких случаях: тиран должен быть убит во имя и для блага республики.

То, что не удалось Цезарю, удалось его преемнику. Октавиан обладал качествами, которых не хватало его названому отцу: он был терпеливым, разумным и ловким интриганом. Создаваемый им новый режим по существу мало чем отличался от цезарева, но Октавиан понимал необходимость сохранения традициейного фасада. Рим должен управляться одним человеком (т. е. им самим), который стоит во главе армии, поскольку именно она ныне дает мандат на правление и власть. Но достоинство (dignitas) и авторитет (auctoritas) господствующего сословия, т. е. сенаторов, следует уважать. Впечатление должно создаваться такое: даже если все изменилось, все должно казаться прежним. Октавиан был «гениальным пропагандистом». Он сумел всех убедить, что восстановил республику. Если «планы первого архитектора были отвергнуты, то планы второго принесли всеобщее удовлетворение». Но без сделанного Цезарем и уроков его гибели не могло бы быть и самого Октавиана Августа .

В рассмотренной работе привлекает не только основательное и хорошо документированное изложение материала, но и трезвость выводов, явное стремление автора отойти от наивно–телеологических, основанных на ретроспекции построений. Поэтому наряду с упоминавшейся выше работой Штрасбургера и еще некоторыми другими книга Балсдона может, на наш взгляд, представлять ту традицию в современной историографии, которую мы определили как традицию умеренную, стремящуюся к более или менее основательным выводам.

Из всего сказанного нетрудно убедиться, что в оценке исторического значения Цезаря существуют немалые расхождения. Это вполне естественно. Но зато почти во всех высказываниях, оценках, точках зрения встречаются и совпадающие моменты. Не будем сейчас стремиться к тому, чтобы их перечислить. Бесспорно одно — новую историографию самых различных толков и направлений интересует главным образом Цезарь–политик, Цезарь — государственный деятель. Это, конечно, не случайное явление. Вопросы военного искусства, стратегии и тактики времен Цезаря в значительной мере архаизировались, утратили живой интерес, тогда как политические проблемы, связанные с именем и деятельностью Цезаря, с его эпохой, т. е. крушением республики и становлением империи, не потускнели, не потеряли своих красок, своей жизненности и могут еще многое сказать уму и сердцу современного человека.

Итак, каков же, однако, общий вывод? Думается, .что говорить о нем сейчас, в данной главе, по меньшей мере преждевременно. Конечно, в результате обзора изложенных выше взглядов было бы, пожалуй, не столь и сложно вывести некую «равнодействующую». Но это не имеет смысла. Ведь нельзя на основе обобщения изложенных взглядов, оценок, концепций, даже на основе их критики и «разумного отбора» составить свою собственную концепцию или создать свой образ Цезаря. Это был бы слишком легкий, а потому заранее обреченный на неудачу путь. Это было бы всего–навсего компилятивное решение. «Концепция» и «образ» должны органически вырасти в итоге всей книги; надо самому проследить и путь эпохи, и путь избранного героя. Только в этом случае сказанное нами, а быть может, иногда и то, что было сказано до нас, станет подлинно своим и вместе с тем подлинно новым.

Как уже было сказано, два знаменитых представителя весьма популярного в античности историко–биографического жанра — грек Плутарх и римлянин Светоний — оставили нам подробное и яркое описание жизни Цезаря. Но по странной прихоти судьбы обе биографии дошли до нас без начальных глав. Поэтому остаются неизвестными те «орнаментальные» подробности, которыми, несомненно, был изукрашен рассказ о появлении Цезаря на свет. Однако наличие подобного рода деталей и сведений, по крайней мере в рассказе Светония, не вызывает сомнений, ибо комментатор «Энеиды» Сервий дает прямую ссылку: «Светоний сообщает в жизнеописании Цезаря, что по всему миру оракулы возвестили о рождении великого полководца» . Очевидно, речь идет лишь об одной из деталей не дошедшего до нас живописного рассказа.

Само собой разумеется, что утрата подобных сведений едва ли способна в наше время серьезно огорчить историка. Но мы не можем с уверенностью судить и о более важных фактах. Так, строго говоря, нам не известен самый год рождения Цезаря. Те же Плутарх и Светоний сообщают, на каком году жизни Цезарь был убит, что дает возможность прийти к ретроспективному выводу о дате его рождения. Таковой обычно считается 100 г. до н. э. Но еще Моммзен заметил, что сроки занимаемых Цезарем государственных должностей — а эти сроки в Риме довольно строго соблюдались — заставляют сдвинуть дату рождения к 101 или даже 102 г. Бесспорен лишь месяц рождения — это квинтилий, переименованный в честь Цезаря еще при его жизни в июль. Однако в последнее время наблюдается тенденция вернуться к традиционной датировке .

Гай Юлий Цезарь происходил из старинного и знатного патрицианского рода. Он сам с присущей истому римлянину гордостью возводил свой род к полулегендарным римским царям и даже к богам. На похоронах своей тетки Юлии (сестры отца) Цезарь выступил, по обычаям того времени, с хвалебной речью, в которой утверждал: «Род моей тетки Юлии восходит по матери к царям, по отцу же — к бессмертным богам, ибо от Анка Марция происходят Марции–Рексы, имя которых носила ее мать, а от богини Венеры — род Юлиев, к которому принадлежит и наша семья» . Что касается матери Цезаря Аврелии, то она также происходила из старинного и знатного, но плебейского рода Аврелиев.

Несмотря на знатность происхождения, семья Цезаря традиционно была связана с противниками сенатского режима, с теми, кого обычно считают представителями демократического крыла. Такая традиция могла идти со стороны матери, в роду которой были не только консулы, но и народные трибуны. Однако наиболее яркую демократическую «окраску» семье Цезаря придавало то обстоятельство, что сестра его отца, упоминавшаяся уже Юлия, была замужем за знаменитым Гаем Марием. Таким образом, в микрокосме этой семьи нашли отражение те социальные и политические, сословные и классовые противоречия, которые с такой силой проявлялись в жизни римского общества в целом.

Когда Цезарю исполнилось пятнадцать лет, внезапно умер его отец, бывший в 92 г. претором, затем проконсулом в Азии, но так и не достигший венца политической карьеры — консулата. Молодого Цезаря теперь окружали только женщины, которые, как отмечает один из его новейших биографов, начинают с этого времени играть в его жизни весьма заметную роль.

В 84 г. юноша Цезарь, очевидно, благодаря протекции влиятельных родственников и друзей семьи был избран жрецом Юпитера. На этот почетный пост мог быть избран лишь тот, кто принадлежал к патрицианскому роду. Но существовало еще одно ограничение: избираемый должен был происходить из такой семьи, в которой родители вступили в брак, применив особый и древний религиозный обряд, называвшийся confarreatio (он фактически исключал расторжение брака).

Жрец Юпитера не имел права садиться на коня, видеть войско, не мог произносить клятву, носить перстень, проводить вне города более двух ночей, дабы не прерывались на длительный срок жертвоприношения Юпитеру. Он должен был сам вступать в брак с соблюдением обряда confarreatio, причем и невесту желательно было избирать из патрицианской семьи. Видимо, в этой связи произошло расторжение помолвки молодого Цезаря с Коссутией, происходившей из богатого, но плебейского рода. Однако его ожидала более блестящая партия: в 84 г. Цезарь женился на Корнелии, дочери консула Л. Корнелия Цинны, оставшегося после смерти Мария фактически единоличным правителем Рима.