17 сентября к охранению конвоя присоединилось более 30 боевых кораблей Северного флота. С подходом судов к мысу Канин Нос гитлеровцы пытались атаковать конвой сначала подводными лодками, а затем несколькими группами торпедоносцев и бомбардировщиков (общей численностью около 80 самолетов). Корабли охранения в ожесточенных схватках отбили все атаки. Вражеская авиация потеряла 15 самолетов, а подводные лодки были отогнаны.

Заключительный участок пути конвой прошел в непрерывных боях, отбиваясь от атак воздушных и подводных сил гитлеровцев.

19 сентября он прибыл к месту назначения. Назавтра вышел на прикрытие и Стрельцов. Это был его первый боевой вылет в качестве ведущего пары, так как капитан Пузанов еще не вернулся с боевого задания.

В тот день Стрельцов почувствовал недомогание и вторично не смог идти на задание. Вместо него ведомым Пузанова был выделен другой экипаж. Погода в районе действий оказалась сложной. Надвигался циклон. Командир полка, вызвав командира звена капитана Пузанова, сообщил:

— По нашим предположениям, конвой проходит мыс Канин Нос. Осадки постепенно смещаются в нашу сторону. Немцы оказались в более выгодном положении: для них в районе цели погода улучшается, нам же надо преодолевать полосу дождей и тумана. Опасность большая, но обстановка требует — надо лететь. Доверяю это ответственное задание вам.

Летчик ответил коротко:

— Я готов. На бреющем пройдем опасный район.

А там разведаем погоду, тогда будет яснее, как действовать.

Командир полка одобрил его решение. Пара наших самолетов (ведущий капитан Л. Г. Пузанов и младший лейтенант А. С. Рудаков), несмотря на сложные метеоусловия в заданном районе побережья, вышла на поиск конвоя с намерением взять его под прикрытие. Конвой был обнаружен в разгар боя с фашистскими самолетами. Пузанов с ходу пошел в атаку на торпедоносцы врага, вынудив их сбросить торпеды вдали от цели. Одну из вражеских машин отправил на дно морское.

Вскоре Пузанов с ведомым отогнал еще одну группу торпедоносцев.

Видимость резко ухудшилась. Самолеты продолжали барражировать над конвоем, как вдруг отдельные английские боевые корабли, шедшие в охранении конвоя, открыли по ним огонь. Ведущий передал несколько раз установленные опознавательные сигналы, но зенитный огонь только усилился. Один снаряд разорвался в непосредственной близости от самолета ведущего. Капитан Пузанов дал команду ведомому следовать за ним на свой аэродром.

На подходе к побережью они попали в полосу сильного циклона. Видимость крайне ограниченная. Низкая облачность закрыла аэродром. Попытки найти его и произвести посадку не привели к успеху. И ведущий принял решение идти на запасный аэродром.

Над островом погода улучшилась. Самолеты шли на высоте 100 — 150 метров над морем.

— Командир, — доложил ведомый, — у меня горючего на несколько минут полета.

— Немедленно набирайте высоту, — приказал Пузанов, понимая, что до запасного аэродрома уже не дотянуть, — оставляйте самолет, выбрасывайтесь на парашютах. Я буду сажать самолет на отмели. Дима не может выброситься на парашюте, ранен.

Ведомый поднял самолет лишь на высоту 650 метров: остановились двигатели. Лейтенант А. С. Рудаков и его штурман лейтенант А. М. Стукалов выбросились на парашютах и приземлились в районе поселка Нижняя Золотица. Наутро с помощью местных жителей они разыскали самолет Пузанова. Всего в 2 — 3-х сотнях метров от берега он произвел посадку и, приводнившись, скапотировал — перевернулся вверх колесами. Так, до последней минуты борясь за жизнь своего товарища штурмана Д. И. Федорова, погиб коммунист капитан Лев Георгиевич Пузанов.

Виктор Стрельцов не мог смириться с мыслью, что больше уже никогда не вылетит со своим командиром и другом. Он с новой силой ощутил неизмеримую ненависть к врагу.

Вокруг все было спокойно. На рейде стояли, прижавшись друг к другу, большие океанские транспортные суда. Застыли в готовности в схватке с противником боевые корабли.

Один за другим они покидали стоянку и пристраивались к формировавшемуся ордеру транспортов, выходящих из-под разгрузки. На место разгрузившихся к причалу должны были встать прибывшие с грузом транспорты конвоя.

На горизонте вдруг появились какие-то точки. Стрельцов определил: идут неизвестные самолеты. С приближением их обстановка прояснилась: курсом на транспорты шла большая группа вражеских машин. Штурман насчитал двадцать четыре «юнкерса».

В это время Стрельцов услышал голос командира полка:

— Атаковать противника всей четверкой одновременно, в развернутом строю.

Четыре наших истребителя смело пошли в лобовую атаку против армады «Ю-88».

Фашисты не ожидали встретить отпор. Стремительная атака североморцев смешала их ряды. Метким огнем Жатьков и Стрельцов сбили по «юнкерсу». Часть бомбардировщиков, сбросив бомбы куда попало, развернулась на запад. Однако остальные, убедившись, что в воздухе всего четыре наших истребителя, остались в районе цели.

Жатьков приказал экипажам немедленно вернуться к конвою и построиться в круг над стоянкой судов.

Это было интересное решение. Гитлеровцы предприняли попытку с разных направлений и высот небольшими группами одновременно прорваться к транспортам. Подполковник Жатьков вспомнил, как год назад, в сентябрьские дни 1941 года, Б. Ф. Сафонов, применив такой же прием, выиграл воздушный бой семеркой истребителей против пятидесяти двух фашистских самолетов.

Наши истребители четко выдерживали строй, прикрывая друг друга. Как только вражеские бомбардировщики ложились на боевой курс, ближайший к ним истребитель выходил навстречу и открывал мощный огонь из всех пулеметов и пушек. Немцы бросали бомбы в стороне и уходили, а «ПЕ-3» снова возвращался в строй и занимал свое место.

По нескольку раз смело атаковал каждый из группы. И хотя на короткую дистанцию подойти не удавалось, немцы не выдерживали и отворачивали, уходя безнаказанно, но главная задача решалась — к цели пока ни один фашист не приблизился и не смог прицельно сбросить бомбы.

Стрельцов заметил, как один из вражеских бомбардировщиков, воспользовавшись тем, что ведомый командира полка пошел в атаку на звено бомбардировщиков, пытается проскочить в образовавшуюся брешь.

— Врешь, не выйдет! — крикнул Виктор, дав максимальные обороты двигателям.

Самолет рванулся вперед и с разворотом вышел в лоб фашисту. Тот сбросил бомбы и отвернул с боевого курса.

— Вот это мишень, — обрадовался Стрельцов, поймав в прицел кабину летчика. И нажав гашетку, закончил: — Это за Леву Пузанова.

Но пушки молчали. Виктор не ощутил привычного легкого содрогания машины и с сожалением смотрел, как уходит фашист. «Что же случилось, почему отказали пушки?» — с горечью думал он, возвращаясь в зону прикрытия.

И вдруг неожиданный доклад штурмана:

— Командир, у нас полностью кончился боезапас. Доложи «бате», и пошли на свой аэродром («Батей» в полку любовно называли Анатолия Владимировича Жатькова).

Виктор облегченно вздохнул. Значит, оружие его не подвело. Можно уходить домой, свою задачу они выполнили. Но как же транспорты, ведь они уже почти у причалов? С каким трудом шли они к месту назначения, а теперь отдать их на растерзание врагу? Правда, в воздухе остаются его товарищи. Но втроем будет еще труднее. Нет, так нельзя. Поле боя он не оставит! Нет снарядов — есть оружие смелых — воздушный таран!

— Штурман, продолжаем выполнять боевую задачу — передал Стрельцов Кравцову, — встанем на свое место в строю. Немцы не знают, что нам нечем стрелять и мы для них по-прежнему грозная боевая единица. Внимательно наблюдай за воздухом. Пока последний фашист не уйдет, будем сражаться и без оружия. У нас нервы крепче.

И самолет Стрельцова как ни в чем не бывало встал на свое место. Как только фашистский самолет выходил на боевой курс, Стрельцов, имитировав лобовую атаку, решительно шел на сближение, и враг не выдерживал. Сбросив бомбы далеко от цели, фашисты позорно бежали.