Наш лагерь имел волшебный вид. Зубчатая стена с двумя круглыми башнями у ворот, и над стеной белые палатки, ровные, словно бутафорские вещи, сделанные из картона. Под обрывом горят костры нашей кухни, люди в белых шамах ходят между, стадо баранов толпится у куста; в живописно наваленных камнях неподвижный стоит часовой. Тишина. Ни ветерка, ни звука. Стоишь на вершине холма у коновязи и забываешь, что это сама природа; кажется, вот-вот, откуда-нибудь из — под земли раздадутся звуки незримого оркестра и пестрый кордебалет вылетит дополнить восточным танцем красивую картину Рождественской ночи.

Но вместо мощных и стройных аккордов обширного оркестра слышны дикие возгласы абиссинского хора, видна толпа черных, которые, сбившись в тесный круг, прикрывшись распростертой над кругом белой шамой, поют и пляшут, хлопая в ладоши. Дикий танец! Танец волшебной сказки, танец демонов, спустившихся в лощину из страшных горных ущелий. To разыгрывалась на наших глазах рождественская абиссинская фантазия.

Но смолк однообразный мотив абиссинского пения, разошлись черные люди, а с высокого холма от палатки конвоя раздалось мерное торжественное пение «Рождество Твое, Христе Боже наш», и «Дева днесь» и в этот день, вблизи того места, где свершилось чудо, даровавшее спасение человечеству, в мягком воздухе харарской ночи, далеко от тех мест, где миллионами огней светятся храмы, где толпятся праздничные молельщики, среди гор, кофейных дерев, у стен африканского Парижа это пение звучало особенно торжественно и красиво…

И будто в ответ на пение ударил за городской стеной барабан, раздались крики по всем концам города, завыли и залаяли собаки, зазвенели бряцала, сонный город ожил — абиссинское богослужение началось…

И вместе с шумом ожившего таинственного города, слабый ветерок донес до нас аромат востока, смесь ладана с дымом.

И всю ночь кричали и пели черные христиане, всю ночь бил барабан и выли собаки.

Харар лежит под 9®3 северной широты и под 42®4 восточной долготы от Гринвича, на высот 1840 метров над уровнем моря на невысоком холме. Климат Харара — вечная весна. Равно во все месяцы зацветают поля и сады, темные полированные листья кофейных дерев во все времена года висят по отвесу, мешаясь с громадными бледно-зелеными листами бананов. Во все времена года на полях и в садах цветы. Настоящая весна отличается только обилием этих цветов. В мае месяце сады, леса и рощи наполняются благоуханием лимонов, апельсинов и трав, покрывающих крутые склоны неприступного хребта Эго. Богатейшая растительность окружает зеленым кольцом Харар. Поля машиллы, пшеницы и дурры находятся всюду, куда удалось провести воду, и где каменистый массив покрыт тонким слоем чернозема. Берега ручьев засажены тенистыми банановыми садами, где два раза в году золотятся спелые грозди роскошных плодов. Тучные горбатые быки, стада черноголовых белых баранов, табуны ослов лошадей, стада громадных галласских верблюдов бродят по зеленым выгонам, работают в городе и в деревнях. Дикие куры, утки, гуси и голуби, медососы с пестрыми перьями и полуаршинными хвостами, попугаи, голубые скворцы, туканы всевозможных пород перелетают с куста на куст, сверкая в воздухе яркими перьями, теряясь в густой листве смоковниц, в переплете тонких веток зеленых лиан. А в лесах хребта Эго, на столовой горе Джерсо, между камнями и утесами бегают седогривые павианы, маленькие обезьяны «тото», обитают львы и леопарды. Темными ночами, у самых стен города визжат шакалы, да протяжно воют громадные гиены, вторя лаю городских собак.

Вся местность изрыта крутыми балками. Между холмов и утесов текут ручьи. Тропических ливней здесь нет, дожди идут редко, не отличаются ни продолжительностью, ни упорством, температура не превышает +40®R днем на солнце и +4®R, ночью. Это климат, соответствующий всему строю африканской жизни, ровной и неподвижной, теперь такой же, как и при основании Харара.

Квадратные дома, сложенные из коричневого туфа почти не имеют окон. Сквозь неширокую калитку вы входите на квадратный песчаный двор. Прямо дверь — она и окно парадной комнаты. На плохо побеленных стенах висят круглые соломенные, пестрого рисунка корзиночки; на каменном возвышении настланы циновки, в богатом доме поверх циновок лежит пестрый ковер. Две, три гомбы (Гомба — глиняный сосуд местного изготовления. У основания это шар, кверху оканчивающийся цилиндрическим горлышком. В Хараре есть завод гомб и корзинок), грязная шама, веревка — валяются в углу, щит висит на стене, рядом с щитом — ружье Гра, со стволом, заткнутым паклей. Запах масла, дыма и ладана царит в комнате. Направо и налево узкие проходы и там совершенно темные каморки-спальни обитателей дома. Под навесом из кипарисных стволов, оплетенных хворостом, на разбросанной соломе стоит худая лошадь, непременно с побитой спиной, мул недоумевающе смотрит на вас посреди двора, да желтый петух торопливо кинется из-под ног, едва вы откроете дверь. Рядом такой же дом у бедного, как и у богатого, те же циновки, те же грязные закопчены стены, отсутствие намека на мебель, ни тени украшения.

Харар — один из древнейших городов Восточной Африки. Он основан эфиоплянами, задолго до Рождества Христова — это был естественный торговый пункт, между плодоносными плоскогорьями современной Абиссинии и песками сомалийской пустыни. Здесь столкнулись продукты меновой торговли земледельцев — галласов, шоанцев (абиссинцев) — с охотничьей и разбойной добычей сомалей и данакилей. Отсюда потянулись первые караваны харарского и абиссинского кофе, золота и слоновой кости, — первоначально в Аравию, а потом и в Европу.

Первыми купцами были арабы, за ними прибыли через пустыню египтяне, греки и населили город. Это они-то принесли с собой своеобразную прямоугольную архитектуру домов, квадратные дворы с тесными переходами. Смешиваясь с сомалями и галласами, они постепенно образовали особую черную расу, получившую наименование харарийцев. Харарийцы отличаются несколько более правильными чертами лица, нежели сомали, плотнее их, сильнее и мускулистее.

Существующее убеждение, что в образовании харарийцев участвовали португальцы, не имеет никакого основания, как сказал мне монсеньор Тоитаип, епископ католической миссии в Абиссинии, около 30-ти лет живущий в Хараре, — быть может, тут и остались некоторые пленные португальцы, основавшиеся здесь, но, во всяком случае, число их столь незначительно, что они не могли оказать никакого влияния на расу.

В XVI веке арабский эмир Нур завоевал Харар. Он окружил его толстой каменной стеной с бойницами и семью воротами, обратил часть жителей, не бывших еще мусульманами, в религию Магомета и построил для правоверных мечеть, с двумя минаретами. Чтобы сделать завоевание свое более доходным, эмир Нур учредил в Хараре таможню для сбора пошлины со всех предметов, провозимых через Харар.

Династия Вура продержалась в Хараре около трехсот лет. В середине нынешнего столетия, Харар был занят англичанами. Они устроили с западной его стороны, со стороны Абиссинии, цитадель, четыреугольной формы, с двумя воротами. В стенах цитадели были сделаны казармы. Как только надобность в Хараре для англичан прекратилась, они покинули Харар и там снова сел на престол султан из династии Нура.

В 1886 году, в январе месяце, считая по нашему стилю шестого января, абиссинские войска, предводительствуемые расом Маконеном, победоносно вошли в городские ворота. Сопротивления их вторжений оказано не было. Все, что могли выставить для защиты родного города харариты, погибло шестью днями раньше в кровопролитном бою при Челенко; султан был взят в плен и с веревкой на шее введен в город. Все земли галласов, часть сомалийской пустыни, вплоть до Биа Кабобы — покорены расом Маконеном и жители обращены в рабство. На место старой мечети воздвигся храм. шоанской религии — «бэта-христиан», наконец, с прошлого года, доминируя над городом сооружен дворец раса Маконена. Таможня, учрежденная эмиром Нуром, осталась в прежней силе. На место чиновников харарийцев, на дворе ее сели баши и баламбарасы раса Маконена, сбор пошлины стал еще строже, оружие и некоторые редкие предметы прямо отбираются в таможне без уплаты денег. Co всякого предмета, проносимого через ворота на городской рынок, маконеновы солдаты берут известную часть в пользу владельца города. Город от этих пошлин не украшается, но могущество Маконена растет, а для негуса Харарский округ является наиболее доходным.