Он помедлил, давая Валю время осознать услышанное.

— Профессор — истинный сын своей страны. Он знает о нас больше, чем мы знаем о себе, — усмехнулся Кемпион.

Валь откинулся на спинку кресла.

— Но если эта чаша поддельная, как вы говорите, то почему не дать ворам, кто бы они там ни были, украсть ее?

Мистер Кемпион покачал головой.

— Нет. Они сразу же определят время ее изготовления. А потом, поняв, что получили подделку, продолжат поиски. Они не остановятся. Нет. Будем следовать первоначальному плану. Надо приманить щуку и поймать ее на крючок.

— Понимаете, мистер Гирт, — поддержал Кемпиона профессор, — любой квалифицированный вор быстро во всем разберется. А насколько я понимаю, мы имеем дело со знающими людьми. Едва чаша окажется у них в руках, они сделают выводы, к которым пришел я. К несчастью, некоторые средневековые авторы описывали чашу, так что современным исследователям докопаться до истины гораздо проще, чем их средневековым предшественникам.

— Старина, не будьте таким мрачным, — вмешался Кемпион. — Имейте в виду, мы опережаем наших противников. Не больше пяти человек на всем свете знают о существовании второй чаши, и чтобы сохранить тайну, придется сражаться за поддельную как за настоящую.

— Понятно, — вздохнул Валь. — Ну, а где же настоящая чаша? Вы не знаете?

— Я не англичанин, — кашлянул профессор, — поэтому, наверное, не имею права высказывать предположения, но мне кажется очевидным… если учесть средневековое мышление… что вы обо всем узнаете, когда вам исполнится двадцать пять лет.

— Комната! — встрепенулся Валь. — Ну, конечно.

Он глубоко задумался, а когда поднял голову, то со страхом посмотрел на профессора и Кемпиона.

— Это еще не все! — хрипло произнес он, почти радуясь, что может наконец нарушить долгое табу и откровенно сознаться в своих подозрениях. — Комната в восточном крыле. Там хранится что-то кошмарное. Может быть, я сошел с ума, Кемпион, но у меня такое чувство, что это не просто музейная экспозиция. Всю жизнь, сколько я себя помню, мой отец чем-то удручен. Что-то такое у него на уме, отчего он не может спокойно спать. И мой дед был таким же. Об этом никто никогда не говорил. И я тоже не говорил. Но там что-то страшное.

Первым опомнился профессор:

— Не сомневаюсь, что там настоящая чаша из красного английского золота, и у нее могущественный и грозный хранитель.

— Нет ничего, что не было бы предопределено, как сказала старая дама на Вселенском Соборе, — заметил мистер Кемпион. — Всему когда-то наступает конец, и мы тоже понемножку двигаемся вперед. Сейчас послушаем еще одного эксперта. Мой друг, инспектор Станислаус Оутс, на редкость приятный человек. Надеюсь услышать от него много полезного.

Он сел в кресло напротив Валя и закурил сигарету.

— У нас сегодня экспертный день? — недовольно спросил Валь. — Мне нравится профессор. Почему вы так долго скрывали его?

— Из хитрости. Люблю производить впечатление. К тому же, вы не забыли, что я плохо вас знал? Возможно, что вы были бы достойны его поддержки. А еще есть миссис Кэйри, кстати, удивительно очаровательная старая дама, которая не очень-то ладила с вашей тетей. Уж ее-то в дружелюбии не обвинишь. Валь помрачнел.

— Адольф, брат дяди Лайонелла, называл тетю Ди ошибкой природы. Помню, он мне говорил: «Валь, мальчик мой, ты не представляешь, как трудно найти среди женщин настоящую дуру. Среди мужчин дураков хватает, но среди женщин таких нет. И исключение, которое подтверждает правило, твоя тетя Диана». Он не любил ее. Интересно, что она сказала миссис Кэйри. Держу пари, что-то очень обидное.

— Может, что-нибудь насчет отцов-пилигримов? Слышите? Кто-то поднимается по лестнице. Если не ошибаюсь, Ватсон, это наш клиент. Что-то он сегодня рано. Обычно его не увидишь раньше половины седьмого. Входи, милый друг! — крикнул он, не вставая с кресла.

Ответа не последовало.

— Заходи же! Здесь все свои! И не забудь оставить наручники на вешалке.

Наконец раздались шаги в коридоре, открылась дверь, и в нее просунулась голова в фетровой шляпе. Мистер Кемпион вскочил.

— Кого я вижу? Эрни Уокер! Ты как тут оказался? А мы ждем полицейского с минуты на минуту.

На бледном некрасивом лице появилось хитрое выражение.

— У меня все законно. Освобожден досрочно. Бумаги в порядке. Мне надо вам кое-что рассказать. Вот вы подпрыгнете от удивления.

— Ну, заходи, — пригласил его Кемпион, вновь усаживаясь в кресло. — И хорошенько закрой дверь. Стой прямо и стряхни крошки с усов.

Хитрец расплылся в улыбке.

— А что? Хочу и отращиваю усы.

Он бочком протиснулся в дверь и кошачьей походкой приблизился к Кемпиону.

— У меня кое-что есть, но это стоит денег.

— Сразу тебе деньги подавай. Сначала скажи, что у тебя.

Эрни Уокер ткнул пальцем в Валя.

— Это кто?

— Не бойся. Это лорд Гарри. Не обращай внимания. Что ты хотел мне сказать?

— Сначала пять фунтов, — сказал Эрни и снял шляпу, по-видимому, из уважения к аристократическому титулу.

— Вымогателя из тебя не выйдет. Лучше выкладывай.

Эрни подмигнул Валю.

— Ничего себе. А ведь будь он таким умным, каким хочет казаться, он бы заметил меня сегодня.

Кемпион всмотрелся в него.

— Здорово! Ты сидел за рулем «бенца». А теперь выкладывай, иначе забудь о своих документах.

— Тихо, тихо, я же ничего не делал. Сидел за рулем, только и всего, — с самым невинным видом проговорил Эрни. — А если не хотите знать, то и не надо. Я к вам, как к другу, а вы всякие слова говорите.

И он надел шляпу.

— Не играй в дурачка. Насколько я понимаю, тебя наняли, чтобы ты работал?

— Правильно, — ответил Эрни. — И я думал, вы заплатите мне пять фунтов, чтобы узнать, кто меня нанял.

Кемпион вздохнул.

— Если ты проделал долгий путь, желая сообщить мне, что Мэттью Сэндерсон не питает ко мне любви, то ты еще больший дурак, чем я думал.

— Если вы собираетесь ругаться, — стараясь справиться с разочарованием, сказал Эрни, — то я сам знаю, кто я такой.

— Стоп. Среди нас аристократ. Ты еще что-нибудь знаешь?

— Нет. Мэтт Сэндерсон нанял меня, но он работает еще на кое-кого. У меня уши всегда на макушке, и я слышал, как он говорил о большом боссе. Никогда не знаешь, где потеряешь, а где найдешь.

— Вот теперь интереснее, — сверкнул глазами Кемпион.

— Пять фунтов за имя босса, на которого работает Сэндерсон.

Кемпион достал бумажник.

— А все романчики, которые ты почитываешь. Пять фунтов! Твой отец работал за полкроны.

Пять бумажек по одному фунту уже были в его руке.

— Выкладывай. Эрни сдался.

— Вы ведь джентльмен. Тоже аристократ. Ладно. Я слышал, как Сэндерсон сказал своему парню… он не из наших… Мол, я должен ответить за это перед Маргариткой. Это он сказал, когда пил пиво из чемодана Вы должны знать… Я понятия не имел, что иду против вас, пока не увидел вас в машине. Неплохо вы их провели. Разозлились они…

— Маргаритка, — повторил Кемпион. — Ты не ошибся?

— Нет. Маргаритка. Я запомнил, потому что Альфа Риджвея тоже звали Маргариткой. Его повесили два года назад. В Манчестере.

— А-а… — мистер Кемпион отдал ему деньги, — …как твой автомобильный бизнес?

— Как всегда, — с энтузиазмом заговорил мистер Уокер. — Продал на прошлой неделе одну перекрашенную машину в Норвуде. Брат взял ее в Ньюкасле, привез в гараж. Мы славно потрудились. Номера и все такое. Немножко меня надули, правда. Мошенник, которому я ее продал, вроде приличный джентльмен, домовладелец, всунул мне пару фальшивых бумажек. Нечестные стали люди, только и смотри за ними.

— А вот и Станислаус, — сказал Кемпион.

Эрни торопливо спрятал банкноты и в ожидании уставился на дверь. Почти тотчас появился инспектор Станислаус Оутс, высокий, седеющий мужчина, успевший отрастить заметный живот.