Чаннис был непоколебим. Он заявил:

— В течение сорока восьми часов звездолет не может быть посажен, ваше превосходительство.

Мы здесь, безоружные. Можете ли вы сомневаться в искренности наших намерений?

Последовало долгое молчание. Затем губернатор ворчливо произнес:

— Расскажите мне о мире, из которого вы прибыли.

Этим все и кончилось. Выражений неудовольствия больше не было. Выполнив свой официальный долг, губернатор, видимо, потерял дальнейший интерес, и аудиенция уныло сошла на нет.

По возвращении в комнату Притчер встряхнулся и занялся самопроверкой.

Осторожно, затаив дыхание, он «ощупал» свои эмоции. Без сомнения, он не казался себе изменившимся, но должна ли была проявиться хоть какая-нибудь разница? Чувствовал ли он себя иным после Обращения Мула? Разве и тогда не было впечатления, что все идет как надо?

Он принялся экспериментировать.

Безучастно и намеренно он прокричал внутри безмолвных тайников своего сознания: «Второе Установление должно быть обнаружено и уничтожено».

И в ответ в нем пробудилась искренняя, без малейших колебаний ненависть.

А затем он попытался мысленно заменить слова «Второе Установление» на «Мул», и тут же дыхание его прервалось, а язык онемел.

Пока что все было хорошо.

Но если им управляли по-другому, более тонко? Если внесены были только самые мелкие изменения? Изменения, которых он не может обнаружить, ибо само их существование искажает характер его рассуждений?

Выяснить это было невозможно.

Но он по-прежнему чувствовал абсолютную преданность Мулу! Раз это осталось неизменным, все остальное не имело значения.

Он снова заставил свой ум действовать. Чаннис возился в своем углу комнаты. Ноготь большого пальца Притчера коснулся наручного коммуникатора.

И, получив ответ, он ощутил, как его затопил прилив облегчения — и схлынул, оставив чувство изнеможения.

Внешний облик Притчера оставался невозмутимым, но все внутри кричало от радости — и когда Чаннис обернулся к нему, генерал знал, что фарс заканчивается.

Двое Спикеров повстречались на дороге, и один остановил другого.

— Первый Спикер уже сообщил мне кое-что.

В глазах собеседника замерцало легкое беспокойство.

— Точка пересечения?

— Да! Дожить бы нам до рассвета!

Если Чаннис и заметил перемены в поведении Притчера и в их взаимоотношениях, он этого никак не показывал. Откинувшись на жесткую деревянную скамейку и вытянув ноги перед собой, он спросил:

— Как вам губернатор?

Притчер пожал плечами.

— Ничего особенного. Он явно не произвел на меня впечатления ментального гения. Очень плохой образец Второго Установителя — если, конечно, он и в самом деле является таковым.

— А вы знаете, я не думаю, что он в самом деле Второй Установитель. Не знаю, как это пояснить. Предположим, что вы — Второй Установитель, — Чаннис задумался, — что бы вы сделали?

Предположим, вы имеете представление о наших задачах здесь. Как бы вы справились с нами?

— Обращением, конечно.

— Подобно Мулу? — Чаннис резко вскинул голову. — А если бы они нас обратили, разве это стало бы нам известно? Любопытно… А что если они — просто психологи, но очень умные?

— В таком случае я приказал бы прикончить нас побыстрее.

— А наш корабль? Нет, — Чаннис покачал пальцем. — Против нас блефуют, старина Притчер. Это элементарный блеф. Даже если они имеют наготове эмоциональный контроль, то ведь мы — и вы, и я — просто фасад. Они должны бороться с Мулом; с нами они будут осторожны так же, как и мы — с ними.

В предположении, что им известно, кто мы такие.

Притчер безразлично взглянул на него.

— Что вы намереваетесь делать?

— Ждать, — процедил Чаннис. — Пусть они явятся сами. Они обеспокоены. Возможно, из-за корабля, но более вероятно — из-за Мула. Они блефовали с губернатором. Это не сработало. Мы не утратили бдительности. Следующим номером они явно пришлют Второго Установителя, и он предложит какую-нибудь сделку.

— Ну и что тогда?

— Тогда мы эту сделку заключим.

— Я так не думаю.

— Потому что вы полагаете, будто это означает обмануть Мула. Но вы не правы.

— Нет, Мул в состоянии справиться с любым обманом, со всем, что вы надумаете. Но, по-моему, дело не в этом.

— Значит, вы полагаете, будто мы не сможем обмануть Установителей?

— Очень может быть. Но и это не главное.

Чаннис дал своему взгляду опуститься на предмет, который его спутник сжал в руке, и сказал угрюмо:

— Вы хотите сказать, что причина вот в этом.

Притчер помахал своим бластером.

— Правильно. Вы под арестом.

— За что?

— За измену Первому Гражданину Союза.

Губы Чанниса плотно сжались.

— Что тут происходит?

— Измена! Как я уже сказал. И мой долг — ее ликвидировать.

— Ваши доказательства? Или свидетельства, предположения, видения? Или вы сошли с ума?

— Нет. А вы? Или вы всерьез считаете, что Мул просто так посылает юных молокососов с головокружительными миссиями? Уже тогда это мне казалось сомнительным. Я только понапрасну терял время, сомневаясь в себе. Зачем он должен был послать именно вас? Потому что вы красиво улыбаетесь и одеты с иголочки? Потому что вам только двадцать восемь лет?

— Вероятно потому, что мне можно доверять. Или объяснения, основанные на простой логике, вас не устраивают?

— На самом деле — потому, что вам нельзя доверять. При виде того, как оборачиваются дела, это объяснение выглядит достаточно логичным.

— Мы что, соревнуемся в парадоксах? Или это игра в слова — кто, говоря больше, скажет меньше?

Бластер приблизился, а за ним — Притчер. Теперь он возвышался над молодым человеком.

— Встать!

Чаннис неторопливо подчинился. Его живот не свело, даже когда дуло бластера уперлось ему в пояс.

Притчер сказал:

— Мул желал найти Второе Установление. У него это не вышло, и у меня это не вышло. Секрет, который ни один из нас не в силах разгадать, должен быть укрыт весьма тщательно. Так что оставалась одна неиспользованная возможность: найти такого разыскивающего, которому место укрытия известно заранее.

— И это я?

— Судя по всему, именно так. Тогда я, конечно, не знал об этом, но если мой разум и становится медлительным, он все равно движется в правильном направлении. Как легко мы обнаружили Звездный Предел! Как удачно вы нашли нужное поле звезд Линзы из всех бесконечных возможностей! И, сделав это, как успешно мы избрали именно нужную точку для наблюдения! Вы, неуклюжий дурак! Или вы настолько недооцениваете меня, что решили, будто я способен проглотить любую комбинацию невероятных случайностей, внезапно осенившую вас?

— Вы имеете в виду, что я слишком удачлив?

— Любой лояльный человек не мог бы и вполовину быть таким везучим.

— Значит, вы такого низкого мнения о моей везучести?

Бластер подался вперед, хотя только холодное поблескивание глаз выдавало нарастающий гнев на лице, взиравшем на Чанниса.

— Просто Второе Установление вам платит.

— Платит? — безмерное презрение. — Докажите это.

— Или же вы находитесь под их умственным воздействием.

— Без того, чтобы это стало известно Мулу? Смешно.

— Мулу об этом известно. Именно это я и имею в виду, вы, лопоухий сопляк. Мулу об этом известно. Неужто вы думаете, что иначе вам дали бы корабль — как какую-нибудь игрушку? Вы привели нас ко Второму Установлению, как и предполагалось.

— Из этой собачьей чуши я пытаюсь выудить хоть какой-то здравый смысл. Например, какой мне был резон вести вас ко Второму Установлению? Почему бы нам не рыскать по Галактике, весело скакать туда-сюда, и найти не больше, чем вы?

— Из-за корабля. Потому что люди Второго Установления, явно нуждаются для самообороны в атомном оружии.