— Вам придется придумать что-нибудь получше. Один звездолет не решает их проблем, а если они думают, что изучив его, они смогли бы построить атомные энергостанции, то эти Вторые Установители поистине безмозглые простофили. Я бы сказал, простофили того же порядка, что и вы.

— У вас будет возможность объяснить все это Мулу.

— Мы возвращаемся на Калган?

— Напротив. Мы остаемся здесь. А Мул присоединится к нам минут через пятнадцать. Вы думаете, он не следил за нами, о мой проницательный, остроумный сгусток самодовольства? Вы отлично разыграли роль приманки — только наоборот. Вы не заманили наших жертв — вместо этого вы привели нас к нашим жертвам.

— Могу ли я сесть, — спросил Чаннис, — и пояснить все на пальцах? Пожалуйста.

— Вы останетесь стоять.

— Ладно, я могу говорить и стоя. Вы думаете, что Мул следил за нами, потому что в системе связи был установлен гипертрассер?

Покачнулся ли бластер или ему показалось? Чаннис не мог бы в этом поклясться. Он сказал:

— Вы не выглядите удивленным. Но я не буду терять времени на сомнения. Да, я знал об этом.

А теперь, продемонстрировав, что мне известно то, о чем, по вашему мнению, мне знать не полагалось, я расскажу кое-что, неизвестное даже вам.

— Вы позволяете себе слишком длинные вступления, Чаннис. А я-то думал, что ваше чувство изобретательности смазано куда лучше.

— Определенная выдумка действительно имеется. Предатели — или вражеские агенты, если вы предпочитаете этот термин — существовали в самом деле. Но Мул узнал об этом весьма необычным образом. Понимаете, создалось впечатление, что кое-кто из Обращенных им людей подвергался некоему странному воздействию.

На этот раз бластер дрогнул. Без сомнения.

— Я хочу это подчеркнуть, Притчер. Вот почему Мул нуждался во мне. Я — Необращенный.

Разве он не указал вам, что нуждается в Необращенном человеке? Независимо от того, сообщил ли он вам истинную причину этого.

— Попробуйте что-нибудь другое, Чаннис. Если бы я был против Мула, я бы знал об этом, — Притчер спокойно, быстро ощупал свое сознание.

Оно было прежним. Очевидно, этот человек лгал.

— Вы хотите сказать, что чувствуете верность Мулу. Вполне возможно. В верность не вмешивались. Слишком было бы заметно, как сказал сам Мул. Но как вы чувствуете себя в интеллектуальном смысле? Вы стали медлительны, не так ли? С тех пор, как мы начали это путешествие, всегда ли вы чувствовали себя нормально? Или испытывали иногда странное ощущение, словно вы были не вполне вы? Э, погодите, вы что, стараетесь проделать во мне дырку, не нажимая на курок?

Притчер отодвинул бластер на полдюйма.

— Что вы хотите этим сказать?

— В вас внедрялись. Вами управляли. Вы же не видели, как Мул установил этот гипертрассер.

Вы не видели, кто это сделал. Вы просто обнаружили его там и решили, что это Мул, и с тех пор полагаете, что он следит за нами. Конечно, наручная рация, которую вы носите, связывается с кораблем на недоступной мне длине волны. Вы думаете, я об этом не знал?

Он говорил теперь торопливо, рассерженно. Покров безразличия распался под натиском ярости.

— Но это не Мул сейчас явится к нам оттуда. Вовсе не Мул.

— Тогда кто же?

— Ну а сами вы как считаете? Я обнаружил этот гипертрассер в день нашего старта. Но я не подумал о Муле. У него нет причин идти здесь окольными путями. Разве вы не видите, какая чепуха получается? Если бы я был предателем, и Мул знал об этом, я мог быть Обращен с такой же легкостью, как вы, и он получил бы тайну местоположения Второго Установления прямо из моего сознания, не отправляя меня через пол-Галактики. Можете ли вы хранить секреты от Мула? А если я не знаю этой тайны, то и Мула не смог бы привести к цели. Тогда зачем было меня посылать в любом случае? Очевидно, гипертрассер установил агент Второго Установления. Тот, кто сейчас явится к нам.

А смогли бы вас провести, не залезая в ваше драгоценное сознание? Или для вас это нормально — принять всю эту несусветную чушь за истину? Чтобы я доставил звездолет Второму Установлению?

Да и на кой он им нужен? Им нужны вы, Притчер. Вы знаете о Союзе больше всех, исключая только Мула, и, к тому же, вы, в отличие от него, не опасны для них. Вот почему они вложили в мой разум направление поиска. Разумеется, я никогда бы не смог натолкнуться на Ределл случайными блужданиями по Линзе. Я об этом знал. Но я знал также, что Второе Установление следит за нами, и знал, что они-то все и устроили. Почему бы не принять их игру? То был поединок в блефе. Они хотели заполучить нас, а я хотел заполучить их местонахождение — и пусть космос возьмет того, кто окажется менее хитрым. Но если вы будете продолжать наводить на меня бластер, проиграем именно мы. И это, очевидно, не ваша идея. Это они. Дайте мне этот бластер, Притчер. Я знаю, что вам это кажется ошибочным, но это не ваш разум говорит, это Второе Установление внутри вас. Отдайте мне бластер, Притчер, и мы вместе обратимся против того, кто явится сейчас.

Притчер в ужасе сознавал растущее смятение. Правдоподобно! Мог ли он так ошибаться?

Откуда это вечное сомнение в себе? Почему он не был уверен? Почему слова Чанниса звучали так правдоподобно?

Правдоподобно!

Или это его собственный истерзанный разум борется с вторжениями?

Неужели он расщепился пополам?

Как в тумане, он разглядел стоявшего перед ним с протянутой рукой Чанниса — и внезапно понял, что собирается отдать ему бластер.

Но не успели мускулы его руки произвести соответствующее движение, как дверь позади неторопливо открылась — и он обернулся.

В Галактике, вероятно, найдутся люди, которых запросто можно принять за кого-то другого, даже пребывая в состоянии мирного душевного покоя. Соответственно, могут быть и такие состояния души, при которых можно спутать и совсем уж непохожих людей. Но Мул был превыше любых комбинаций обоих этих факторов.

Хотя сознание Притчера и было потрясено, ничто не могло послужить преградой немедленно охватившему его мысленному потоку холодной энергии.

Чисто физически Мул вряд ли мог играть основную роль в любых ситуациях. Не главенствовал он и в данной.

Будучи завернут в многослойные одеяния, сделавшие его куда толще обычного вида, но даже при этом не приобретя нормальных человеческих размеров, он выглядел довольно-таки смехотворной фигурой. Его лицо было закутано, а оставшаяся открытой часть его носа торчала замерзшим красным клювом.

Для образа избавителя, вероятно, нельзя было найти менее подходящей кандидатуры.

Он сказал:

— Спрячьте ваш бластер, Притчер.

Затем он повернулся к Чаннису, который пожал плечами и сел.

— Эмоциональная обстановка здесь выглядит весьма запутанной и конфликтной. Что это вы тут говорили, будто за вами следит еще кто-то помимо меня?

Притчер резко вмешался:

— Был ли гипертрассер установлен на нашем корабле по вашему указанию, сударь?

Мул повернул холодный взгляд на него.

— Разумеется. Или вам кажется правдоподобным, что к нему может иметь доступ, помимо Союза Миров, еще какая-нибудь организация в Галактике?

— Он говорит…

— Он здесь, генерал. В косвенном цитировании нет необходимости. Так вы говорили на эту тему, Чаннис?

— Да. Но, сударь, видимо, я ошибался. Мое мнение было таково: гипертрассер установлен кем-то, находящимся на службе Второго Установления, и мы завлечены сюда для каких-то их замыслов, которым я и готовился противостоять. У меня, кроме того, возникло представление, что генерал уже более или менее находится в их руках.

— Вы изъясняетесь так, словно теперь думаете по-иному.

— Боюсь, что да. Иначе в дверях стояли бы не вы.

— Что ж, хорошо. Тогда обсудим все это, — Мул развернул верхний слой стеганой одежды с электроподогревом. — Вы не возражаете, если я тоже присяду? Так… мы здесь в безопасности и полностью свободны от любой угрозы вторжения. Ни один туземец с этой глыбы льда не пожелает приблизиться к данному месту. В этом я вас заверяю, — в подчеркнутом намеке Мула на присущую ему силу звучала жестокая откровенность.