Я замираю. Ева? Ну да… Ева, стюардесса. Ева, которая приносила мне пиво. Ева, порхающая, как бабочка, по самолету. Кнелька Ева. Вот когда могут пригодиться братья. И сотовые телефоны.

— Ну так… ты слышишь меня?

— Конечно.

— Ты понял, кто я, или ты уже напрочь меня забыл?

— Да как я мог забыть… — Я хотел сказать — кнельку Еву, но сейчас был неподходящий момент. — Ева. А я-то думал, что этот телефон не подключен. Мне еще никто по нему не звонил.

— И скольким девушкам ты уже дал свой телефон?

Она уже слегка ревнует… Я смеюсь:

— Ни одной.

— А ты где?

— Да я тут с одной подругой.

На другом конце замолчали.

— Тут это где?

— Здесь, мы гуляем.

Странная вещь этот телефон: ты одновременно повсюду и нигде.

— И кто эта твоя подруга?

— Одна подруга.

— И что твоя подруга думает, когда ты так долго говоришь по телефону?

Паллина оборачивается и здоровается с только что вошедшими друзьями.

— Ничего не думает. Я же сказал: это просто подруга, — я слышу ее облегченный вздох.

— Слушай, если хочешь, давай встретимся где-нибудь. Можно погулять.

— Есть одна проблема.

— Твоя подруга?

— Нет, мой мотоцикл. Я на мотоцикле.

— Да уж, это и впрямь проблема.

— Боишься?

— Нет, а что, надо бы?

— Нет, — мне нравится эта девушка.

— Проблема в том, что мне нельзя. Мне запрещено по страховке авиакомпании.

Я не знаю, правду ли она говорит. Но это неважно.

— Да уж, если ты совершишь полет с мотоцикла, тебе не заплатят.

— Не хочешь приехать ко мне? Я в отеле «Villa Borghese».

Паллина смотрит на меня и делает знак рукой, как бы говорит: «Боже, сколько же можно болтать?»

— А потом поедем куда-нибудь на такси? Или на это у тебя тоже страховки нет?

Ева смеется:

— Там посмотрим.

Я закрываю телефон.

— Ну наконец-то! Дискуссия с женщиной?

— Ты стала любопытной?

Я поднимаюсь и беру счет.

— Ты что, уходишь?

— Да, но сначала заплачу.

Паллина немного разочарована.

— Мы еще увидимся в ближайшие дни или ты сразу уедешь?

— Нет, я остаюсь.

— Дай мне свой телефон, я тебя найду.

— Я не знаю номер на память.

Паллина смотрит на меня и строит смешную рожицу. Она кривит лицо с одной стороны и смотрит сквозь прищур. Она стала симпатичнее, повзрослела. И я очень ее люблю. Но ничего тут не поделаешь. Она мне не верит.

— Ну, давай, я сам тебе позвоню. Или позвони мне домой, я живу у брата. Номер все тот же.

Она успокаивается. Встает и целует меня:

— Чао, Стэп. С приездом.

И идет к своим друзьям.

Мотоцикл заводится с полоборота. Аккумулятор зарядился нормально. Первая передача, вторая, третья. Через минуту я уже под акведуком Корсо Франча. Тут кое-что приходит мне на ум, и я поворачиваю обратно. Такой девушке, как Ева, это должно понравиться. Но, главное, мне это нужно самому. Пять минут спустя. Корсо Франча, пьяцца Эуклиде, аллея Париоли. Дешевые рестораны и машины, припаркованные в два ряда. Элегантные господа, делающие вид, что они оставили машину на стоянке; похоже, это поляки с трудом изъясняющиеся по-итальянски. Дама, едва научившаяся водить автомобиль, пытается сделать некий маневр, чтобы припарковать машину. Ей кажется, что у нее получилось. На самом деле, она полностью перегородила проезд. Ребята и девчонки, вышедшие из бара подышать свежим воздухом, стоят прямо на дороге. Я быстро объезжаю машины, несусь к площади Унгерия. Сворачиваю направо, потом налево, доезжаю до зоопарка. Отель «Вилла Боргезе». Паркую мотоцикл и, с пакетом в руках, иду к дверям.

— Добрый вечер… — Блин! Из головы вылетело. Я же не знаю ее фамилию. — Добрый вечер, — снова говорю я в надежде, что в голову придет какая-нибудь блестящая мысль.

Портье, мужчина лет шестидесяти, добродушный толстяк, приходит мне на помощь:

— Синьорина ждет Вас. Номер двести два, второй этаж.

Мне хочется спросить его, откуда ему известно, что я иду именно к ней. А если я просто хотел узнать, есть ли свободный номер, или еще что-нибудь? Например, просто задать вопрос. Но понимаю, что лучше ничего не говорить.

— Спасибо.

Он смотрит мне вслед. Слегка улыбается, вздыхает, покачивает головой. То ли завидует Еве, то ли вздыхает о прошедшей жизни, полной радостей и приключений. Я поднимаюсь по лестнице. Номер 202. Останавливаюсь перед дверью и стучу.

— Это шампанское? — подходя к двери, спрашивает она насмешливым голосом.

— Нет, пиво.

Открывает дверь.

— Привет, заходи.

Она два раза целует меня в щеки. Двигается она неторопливо, немного по-другому, чем в самолете, — гораздо мягче. Совсем по-другому. Волосы у нее распущены.

— Кроме шуток, хочешь что-нибудь выпить? Я могу заказать снизу.

— Да. Я уже сказал: пива.

— Ну пиво-то есть в холодильнике.

Она указывает на маленький холодильник в противоположном углу номера. Я подхожу к нему и достаю пиво. Оборачиваюсь: она уже сидит на диване. Раскинутые руки лежат на подлокотниках и подушке. Ноги на полу, колени плотно сжаты.

— Я вся на взводе. Ходила по магазинам, как ты мне посоветовал.

— Ну и как?

— Классно. Купила ночную рубашку и чудесный комплект необычного синего цвета, «пастельно-синего», как я его назвала. Тебе нравится?

— Очень.

Она улыбается, наклоняется вперед, усаживаясь ровно.

— Хочешь посмотреть, как они на мне сидят?

Она живая, внимательная, веселая. И все время улыбается. Смотрит на меня пристально. Немного лукаво. Наверное, хочет произвести впечатление, показать, какая она изысканная и все такое. Если это вызов, я принимаю его.

— Конечно, хочу.

Она берет пакет. Смотрит на меня, щурится и, развеселившись, уходит. И я знаю, что она хочет услышать.

— Куда ты?

— В ванную. А ты что подумал? — и она закрывает за собой дверь, улыбаясь последней улыбкой из своего арсенала: — Но я скоро вернусь, жди.

Я только допил пиво, как она выходит из ванной. Это она. Ева.

— Ну как я?

На ней прозрачная ночная рубашка, которая обтекает тело как морская волна, такая тонкая, что мне слышится шум моря. Рубашка синевато-коричневого цвета. Пастельно-синего, как она сказала. Волосы причесаны. Даже улыбка, кажется, стала другой.

— Красивая. Очень. Если это ночная рубашка… то хотелось бы и комплект посмотреть.

Ева смеется. Затем выражение ее лица меняется и она подходит ко мне профессиональной походкой. Она снова становится стюардессой.

— Вы звонили? Что желаете?

Мне на ум не приходит ничего остроумного, кроме разве что: «Как бы сказала та синьора: „тебя, кнелька“». Но мне кажется, это не то. И я ничего не говорю.

Но она ждет ответа. Подходит вплотную. И мне снова вспоминается песня «Нирваны»: «If she ever comes down now…»

— Ну так что же вы желаете?

— Раствориться в твоем пастельном.

Это ей нравится. Ева смеется. Оценила мою шутку. Она решает, что немедленно даст мне в нем раствориться. Целует меня. Потрясающе, спокойно, мягко, долго. Немного играет с моей нижней губой, покусывает ее, слегка захватывает губами. Потом неожиданно отпускает меня. Стараюсь этим воспользоваться.

— Я тебе кое-что привез.

Впрочем, спешить некуда. Посадка не предусмотрена. Во всяком случае, сейчас. Я встаю и беру пакет. Она с удивлением смотрит на меня. Ее соски видны сквозь легкие складки ночной рубашки. Но я не хочу терять время. Открываю пакет у нее на глазах.

— Вот это да! Две дольки арбуза!

— Я взял их у одного друга возле моста Милвио. Я не видел его сто лет, и он мне их подарил.

Даю ей одну дольку.

— У него самые лучшие арбузы в Риме.

После твоих, хочется мне добавить. Но эта шутка была бы еще хуже, чем первая. Она грызет арбуз и тут же пальцем снимает капли сока, который ползет у нее по губам, и слизывает его, чтобы не потерять ни капли. Я смеюсь. Да. Спешить некуда. Я надкусываю свой арбуз. Он свежий, сладкий, вкусный, пористый, не мучнистый. Ева все еще ест. С удовольствием. Мы поедаем свои куски с улыбкой, глядя друг на друга. Это становится почти состязанием. У нас в руках остаются розоватые полумесяцы. Мы продолжаем жевать. Сок ползет по подбородку. Она откладывает свою корку на стол и, не вытирая рот, снова меня целует.