…запнулась за корень и полетела вниз. Со своим большим животом и рассеянностью, она пыталась извернуться и поймать себя, выбросив руку вперед, чтобы не удариться о землю. Объятая смертельным страхом за безопасность ребенка, она неуклюже приземлилась на руки и ноги, бедро приняло главный удар на себя, руку придавило.

Ее мгновенно охватила агония, она задохнулась от внезапной волны тошноты.

Она не двигалась и только стонала:

— Хорошо, хорошо… с тобой все хорошо…

Ей на самом деле нужно выбраться отсюда, сейчас.

С усилием поднявшись на ноги, она, покачиваясь, добралась до машины, прижимая руку к телу. Когда было нужно открыть дверь, она прислонила раненую руку к заднему стеклу, чтобы освободить другую, и села за руль. Ей пришлось перевести дыхание.

Она чуть не потеряла сознание, просто заведя автомобиль и развернувшись, но в конечном итоге ей удалось вырулить на дорожку и выбраться на главную дорогу.

Именно тогда она осознала, что без указаний Кора не знала, как вернуться домой.

Слезы раздражения наполнили ее глаза, и она позавидовала возможности Кора ударить по чему-нибудь. Если бы она могла, то так бы и сделала.

Но она уже сломала руку.

Разбитые костяшки ей ни к чему.

айЭм четко следовал указаниям с’Экса, выждав добрых полтора часа, прежде чем дематериализоваться из квартиры в Коммодоре на окраину Территории с’Хисбэ. Приняв форму в лесу, он прошел примерно триста ярдов к реке, которая огибала гранитную скалу, по форме напоминавшую голову человеческого президента — Линкольна.

Он нашел одежду там, где указал ему палач, засунутой под подбородок импровизированного лица. Сбросив свои шмотки и облачившись в традиционные одежды неженатого слуги из низших сословий, он с удивлением ощутил абсолютную уязвимость под свободным серым балахоном.

Конечно, он сохранил свой кинжал и пистолет: он был вынужден положиться на с’Экса в этой ситуации, но не станет доверять ублюдку больше положенного.

Территория располагалась севернее Колдвелла, на промежуточных землях между вершинами парка «Адирондак» и равнинами вокруг Платтсбурга. Замаскированная под поселение artists, территория в две тысячи квадратных акров была огорожена внушительной бетонной стеной, высокой и крепкой, как дуб. Небольшие поселения людей вокруг земель давно привыкли к присутствию «творческих личностей», казалось, они находили ненормальное удовольствие в том, чтобы защищать святость места и «творчества», рождавшегося в его чертогах.

На руку с’Хисбе.

И, конечно же, ирония заключалась в том, что в каких-то двадцати футах на север, на другой стороне горы? Обосновались симпаты.

Их соседство имело смысл. Ни один из видов не спешил брататься с другими… пожиратели грехов уважали людей или вампиров не больше Теней, поэтому, чем основательней изоляция, тем лучше. Следовательно, между двумя нациями никогда не было дипломатических связей и посольств. Они жили обособленно, как два пассажира, сидевших на автобусной остановке, желая одного — чтобы их не трогали.

В голове не укладывалось, что он возвращается.

Оставив свою одежду в тайнике, он двинулся вперед. Кожаные ремни на ногах скорее напоминали перчатки, чем обувь, и, идя по голой земле, он чувствовал каждую упавшую ветку, каждый камень, неровность почвы. Тишина была преимуществом: не считая периодического треска веток, он был тих, как лунный свет, падавший с небес.

Вскоре он подошел к оградительной стене. Уходя ввысь, высокая конструкция местами была покрыта плющом и пятнами грязи, покосившиеся ветки под странными углами сгибались к флангам.

Его не обманешь видимостью разрухи, и дематериализовываясь над оградой, айЭм вспомнил, насколько широкой она была.

Принимая форму по другую сторону, он мгновение пытался сориентироваться. Много лет прошло с тех пор, как он ступал на родную землю, но ему не стоило беспокоиться о случившихся переменах: в отличие от оболочки, которую являли внешнему миру, bulkhead на стороне Теней сияла от чистоты, бетон был бледным, выцветшим на солнце и подвергался постоянной мойке, у основания стены не выбивалось ни единой травинки.

Не было и речи о разросшемся лесе. Абсолютно нет. Деревья, которым разрешили произрастать, расположились как шахматные фигуры на черно-белой доске, каждое в пределах очерченного участка, даже веткам было запрещено выходить за границы. Ухоженный газон также напоминал ковер. Несмотря на осень, заставлявшую менять цвет и сбрасывать листья, ничто не портило ландшафта.

айЭм всегда думал, что Территория напоминала ему снежный сугроб, словно сконструированная версия реальности под искусственным куполом.

Впечатление осталось неизменным.

Набирая скорость, он побежал по коричневой траве. Вскоре появились первые здания, небольшие строения, немногим больше двухместной палатки, они были сделаны из дерева, выкрашенного в черный в цвет, крыша выложена жестяными панелями, серебро красить не стали. Как и деревья, дома были выстроены рядами, свет внутри не горел, не доносился запах готовки, звуки разговоров. Здесь проживала дворцовая прислуга, и эти хрупкие строения использовали только для сна и совокупления. Они питались, одевались и мылись в крыле для персонала в анклаве Королевы.

Затем через какое-то расстояние показались стены Дворца, и они были еще выше первой преграды. Выложенные белым мрамором и отполированные до блеска. За ними с двух сторон скрупулезно ухаживали, смотрители, взбираясь на тридцати-футовые лестницы, начищали их в течение дня.

Если, конечно, так еще делали. Но, да ладно, здесь ничего не менялось.

Он шел параллельно стене, пока не достиг утопленного дверного прохода, отмеченного символами.

С первой попытки.

Посмотрев на часы, он ждал. Прошелся вдоль. Гадая, где же с’Экс.

Вокруг никого не было. Это — задняя сторона дворца, вдалеке от аристократов и среднего класса, жившего перед Территорией… с другой стороны, на время траура все подданные должны оставаться в своих домах, сидя на коленях отдавать почтение ночному небу за потерю Королевы.

Поэтому он мог войти и через парадные двери.

По плану палач должен был запустить его и провести по лабиринту коридоров до библиотеки. айЭм был одет как слуга, поэтому вопросов не возникнет. с’Экс всегда управлял дворцом и персоналом, будучи «Правой рукой» Королевы…

Удар пришелся со спины прямо по черепу айЭма. Ему так сильно треснули в бубен, что он мгновенно лишился сознания. Он даже не понял, как рухнул лицом наземь. И у него не было времени, чтобы отругать себя за то, что доверился этому мужчине, или попытаться схватить один из своих пистолетов.

Слишком поздно.

***

В это время в особняке Братства Селена вышла из подземного туннеля и вынужденно взяла передышку, чтобы сориентироваться в фойе. Казалось, лет сто прошло с тех пор, как она была в огромном помещении.

Почему так вышло? — размышляла она, обходя основание богато украшенной лестницы.

С одной стороны она не ожидала, что выживет, более того — что к ней вернется подвижность… даже частичная. С другой? От стремления рассказать о своих чувствах Трэзу она перешла к выносу его мозга, как выразились бы Братья.

— …сейчас на Первую Трапезу. И следуя приготовлениям, мы должны…

Услышав голос Фритца, дворецкого, она начала подъем. Ноги были слабыми, мускулы напрягались, приводя в движения суставы, все еще твердые и болевшие. Чтобы сохранить равновесие, ей пришлось ухватиться за перила, покрытые сусальным золотом, сначала одной рукой, и — ближе к вершине лестницы — двумя. Ее мантия, которую кто-то выстирал, казалась, весила центнер.

Селена испытала облегчение, когда незаметно для всех добралась до второго этажа. Дело не в том, что ей не нравились Фритц, персонал или кто-то из Братства, она просто чувствовала себя выставленной напоказ. Держа болезнь в тайне, ей было легче справляться с нею. Потом, когда ее окружали остальные, она притворялась, что ничем не отличалась от них, ни продолжительностью жизни, ни жизненными приоритетами — работа, сон и еда.