Это было еще одно светлое здание, которое я покидала, только теперь уже без греющей надежды на лучшее существование. Осматриваясь вокруг я заметила, что это здание не походило на привычные административные здания Нью-Йорка. Что-то больше напоминающее жилой дом в несколько этажей. Перед глазами был ухоженный газон, который пересекался дорожкой из каменной плитки, ведущей к удаленным воротам.

Больше мне рассмотреть не удалось, в голове перемкнуло «Не успел, кровь не ее» фраза, сказанная мужчиной, который посмотрел в нашу сторону, развернулся и пошел в сторону другого здания.

Он.

Шум в голове «Не успел, кровь не ее», холодно и безразлично.

«Не успел». Эта тварь не просто «не успел», а опоздал в самый нужный момент. Я зло вырвала руки из ладоней опекунов и рванула к нему, с разбега размахнулась и ударила мужчину ногой под колено. Он рухнул на одно колено, а через секунду я повисла — он держал меня за кофту на спине в вертикальном положении, как раз напротив своего без эмоционального лица. Шум в голове из мешанины его слов и лютой злости не давал сбавить напора, я молотила ногами и руками по воздуху и обвиняла его за то, что не успел спасти моего брата. Истерика опять набирала обороты — я визжала и брыкалась, вися над землей, и ни один мускул не дрогнул на его лице, а потом наступила темнота. Голова выключилась, я обмякла.

Очнулась я уже в машине, в дороге в свое новое жилище. Меня обнимала женщина по имени Шерри и гладила по голове. Я поежилась, ее рука замерла, потом она немного отсела от меня, даря необходимую свободу действий. Я привстала и уставилась с окно на проплывающий мимо пейзаж, состоящий из темного леса. Интересно где я буду теперь жить? Что новая жизнь мне преподнесёт?

***

Будущее жилище находилось в каком-то поселке, огороженном огромной стеной. Что-ж, опыт проживания за каменной стеной у меня уже был, бояться бессмысленно. Как оказалось бояться еще и нечего. Новым моим жилищем стала светлая и просторная квартира на третьем этаже невысокой многоэтажки.

В этой квартире чуть позже мне и расскажут все о месте, где я оказалась.

В мире слишком много непонятного и сверхъестественного, которое живет среди нас. Это место называлось Убежище, но в нем проживали в основном Вампиры, Оборотни и Избранные, сплоченные для защиты своей расы от вируса, который на протяжении веков медленно уничтожает их. Такие Убежища имеются практически во всех крупных городах и странах.

Вампиром оказался и Кен (я не верила, пока он не показал свой оскал). Они питались как кровью, или в случае с Верами сырым мясом, так и обычной едой.

И такое питание должно быть обязательно сбалансировано иначе были серьезные последствия в виде вируса Отрешения, сводящего с ума за несколько лет, если жажда крови или мяса, вырывалась на первое место. Или ссыхание тела, которое могло прогрессировать столетиями, если диета состояла только из обычных продуктов питания. В виде примера был приведен все тот же мужчина спасший меня. Как оказалось его имя Кристофер, и он питался только обычной едой. Вопрос «почему?» даже не слетел с моих губ. Только упоминание о нем выворачивало наизнанку от злости. Моя детская непосредственность нашла цель своей ненависти и распускала огненный цветок по венам, стоило только вспомнить лицо высокого существа.

Избранными же считались обычные люди, имеющие какой-либо дар. Однако в убежище проживали только женщины с даром Избранных. Почему? А все потому, что среди рас вампиров и веров не рождалось женщин. Такой порядок был с начала времен, никого не интересовало почему, и ответа на этот вопрос Кен и Шерри не знали.

После определенного ритуала на смешении крови представителя нечеловеческой расы и избранной, результатом которого являлись венки на запястьях пары, женщина могла родить полноценного вампира или же вера. А после первой кормёжки на шее женщины проступала Вязь.Поэтому свою защиту они предлагали только женщинам с даром. Как они их определяли? Как сказал Кен, это очень просто: запах человека с даром отличается от простого смертного, так же в большинстве случаев дар просыпался только в их присутствии.

Убежище было абсолютно обособлено от остального мира. Отделено большой стеной и имело статус закрытого города. Своя иерархия внутри обеспечивала контроль и распределение ресурсов. Даже не думайте, что тут все жили хорошо, счастливо и имели равноправие. Здесь было как везде. Кто-то имел слишком много, а кто-то прозябал на окраинах, в прямом смысле этого слова. Самой безопасной зоной проживания считался центр Убежища. Меньше факторов нападения Отрешенного, но позволить это себе могли немногие. Мои опекуны имели не высокий статус, но все же это помогло им беспрепятственно поселиться недалеко от центра. Самый высокий чин был у Короля.

Вот как-то так. Меня водили в курс дела, рассказывая и объясняя все нюансы моей новой жизни. Наверное, стоило напугаться того, с кем мне придётся жить бок о бок, но в то время я настолько была безразлична ко всему, что всю информацию я пропускала мимо ушей, как само собой разумеющееся.

Размеренная жизнь постепенно затягивала в свои сети, ужас от смерти братика стал отступать на задний план во время бодрствования. Сон же заставлял сердце кровоточить от острой боли потери. Мне снился один и тот же сон, где я смотрела в глаза брату, а через секунду предо мной расплывалась пустота. Я не видела, как его не стало, не видела крови на ладонях… только пустоту. Просыпаясь в холодном поту, я топала на кухню, боясь засыпать сразу после кошмара. После месяца таких кухонных посиделок, я стала находить на столе молоко и печенье. Я была уверена, что это дело рук Шерри. Все дело в том, что мои нынешние опекуны выбрали верную тактику поведения со мной — они не навязывали свою поддержку, не относились ко мне как пугливому зверьку, пытаясь лаской и вниманием завоевать мое доверие. Их присутствие в моей жизни проявлялось именно такими способами, как специально забытое молоко с печеньем на столе, когда они отдыхали, семейные обеды, которые проходили шумно и весело за ничего незначащей болтовнёй и шутками, словно я всегда являлась членом этой семьи, просто временно отсутствовала на своем месте.

Именно такое отношение и подталкивало меня к ним. Постепенно я все больше раскрывалась, рассказывала, как прожила свою короткую жизнь. Они слушали, не осуждая и жалея, не пытались оценить моих поступков взрослым взглядом. Спокойно отвечали на мои вопросы и давали советы только в случае, если я их об этом просила.Я не заметила за собой, как начала их называть мамой и папой и полюбила всей душой.

Недолго думая и размышляя, Шерри и Кен записали меня в школу при храме Всевышнего. Там обучали стандартам предметам, которые бы преподавались в самой обычной школе. И как бы я не корчилась и сопротивлялась, в первый учебный день мне заплели две косички и держа за ручки (это, чтобы я не успела смыться) потащили получать знания, что категорично меня не устраивало!

Кто такой Всевышний? Как нам объясняли жрицы храма, это был Каин прародитель всех нелюдей. Он не имел лика, способа поклонения себе, или же каких-либо других знаков, обозначавших веру в него, он имел только одно правило. Точно не смогу сформулировать, но что-то на подобии «Не убей свою жертву, иначе познаешь отрешение от жизни».

Как мне кажется, он был классным чуваком, этот Каин. Мне он был симпатичен, как личность мудрая и недоступная, не пытающаяся навязать правил на своих детей.

Что можно рассказать о моей учебе? Да ничего, мне это не нравилось. Серое здание, темные классы, старые парты, нудное повествование жриц.

Преподавателями были в основном жрицы этого храма и имели схожий дар. Этот, так называемый дар, заключался в умении внушать. Не думайте учиться, никого не заставляли, но вот если захотеть выскочить в центр города с транспарантом о том, что на свете все же существуют вампиры наравне с другими расами — уже не получится. Не знаю как у кого, но у меня таких мыслей и до посещения школы не было. В Убежище жилось довольно хорошо, мои опекуны оказывали поддержку и давали необходимое мне внимание. Так что и мыслей об уходе и оглашении всему свету таких подробностей не возникало. Что до самой учебы, могу только выделить один предмет, который был единственным мною уважаемый: это развитие дара. На нем приходилось выкладываться по полной, так как после той роковой ночи мой дар категорически мне не поддавался. Я знала, что могу видеть окружающую оболочку и воздействовать на нее, а вот сделать все это получилось только раз, когда я очень сильно разозлилась на себя. Тогда в воздух взметнулись тетради всех девчонок нашего класса, а после я хлопнулась в обморок.