Мы подъезжаем к ферме, где нет ни единого признака пребывания кого-либо ещё. Ни намёка на что-либо необычное. Единственный огонёк света виднеется из окна дома Джонса, но гигантский красный амбар и двор погружены во тьму.
— Если они здесь, то они хорошо прячутся, — шепчу я, когда мы подходим к передней двери.
— Говоришь, они хорошие ребята?
Я понимаю его опасения. Всего несколько дней назад Зейн полагал, что именно «граневцы» пытались убить его семью и его самого. Он, как и вся Пасифика, считал «граневцев» бездушными чудовищами. Неудивительно, что он нервничает.
— Всё с тобой будет в порядке. Просто не говори им, кто ты на самом деле. В этих кругах имя Харлоу Райдера — это как жуткое ругательство.
— Хорошо, что он не мой настоящий отец, — бормочет Зейн.
Джонс открывает дверь спустя минуту, после того как я постучала. Его загорелое лицо выражает удивление, когда он видит меня. Он отходит назад, приглашая нас войти.
Дом внутри украшен в деревенском стиле — лоскутное одеяло ручной работы на старом диване, цыплята на обоях и дощатый пол с коврами. Чувствуется женское влияние — оно особенно заметно по фарфоровым статуэткам на полке, — и это уверяет меня в том, что некогда здесь была миссис Джонс.
— Что привело вас на мою ферму? — спрашивает Джонс, располагаясь в синем кресле. Он сменил комбинезон, в котором был прошлый раз, на пижаму — фланелевые штаны и рубашку на пуговицах. Мы с Зейном присаживаемся на диван напротив него.
— Полагаю, вы уже слышали про Трея, — начинаю я. — Что он всё ещё жив.
Джонс кивает, раскачиваясь на огромном кресле.
— Слышал-слышал. Лучшие новости в моей жизни. Надо сказать, я плясал от счастья, когда узнал об этом.
Я колеблюсь, потому что не очень-то хочется быть гонцом с плохими вестями.
— К несчастью, его память была искажена. Он не помнит ни кто он такой, ни кого-либо из нас.
Челюсть Джонса падает.
— Ну нет. Ему наверняка могут что-нибудь вколоть… и я не про наркотики.
Если бы всё было так просто. Я думаю, что не стоит ему говорить про то, как Трей уехал в столицу. Подобные новости могут ударить по этому бедному человеку сильнее, чем весть о гибели Трея.
— Трина сказала мне, что «граневцы» скрываются здесь. Это правда? Тогда они потрясающе спрятались.
Джонс ухмыляется. И только теперь я замечаю, что у него не хватает одного из верхних передних зубов.
— Они в амбаре. Я сказал им, чтобы не включали свет, когда темнеет. Нельзя привлекать внимание силовиков.
— Вы не возражаете, если мы зайдём туда? — спрашиваю я. — Мне очень сильно нужно поговорить с Триной.
— Не вопрос. Только будьте внимательны. Есть тут одна змеюка, рыскающая в округе в последнее время. Но эта змея, наверное, сейчас спит.
У меня по коже пробегают мурашки. Ненавижу змей.
Зейн прочищает горло.
— Змея?
Джон взмахивает рукой.
— А, просто мелкий гремучник, — Джон отталкивается от кресла и подымается. — Вам наверняка больше хочется навестить друзей, чем болтать со стариком вроде меня.
Мы с Зейном следуем за Джонсом к задней двери. Когда он её открывает, я вижу амбар совсем рядом — метрах в двадцати примерно.
— Не пропадай, ладно?
— Хорошо, — отвечаю я.
Джонс закрывает дверь, и мы с Зейном стоим на верхней ступеньке, не решаясь спуститься. Он смотрит на меня, а я смотрю на него.
— Гремучник? — произносит он.
Мысль о том, что Зейн боится не меньше меня, придаёт мне смелости, чтобы пройти по траве до амбара. Я спускаюсь по ступенькам и начинаю идти через двор, Зейн следует прямо за мной.
— Может, с твоей суперсилой ты мог бы убить змею голыми руками, — дразню я его.
Зейн поднимает глаза на меня.
— Я не супермен, ты же знаешь.
— Жаль. Я думаю, ты бы хорошо смотрелся в обтягивающем костюме.
— Ты сейчас… Ты флиртуешь со мной?
Я прижимаю палец к своим губам.
— Тсс, ты это слышишь?
Зейн замирает.
— Что?
— Этот… этот шелест в траве.
Нет никакого шелеста, но мне нравится, что я нашла слабость Зейна. Даже если это его единственный недостаток.
— Это не смешно, — говорит он.
Я смеюсь и иду дальше к амбару.
Зейн ускоряется, поднимая колени как можно выше при каждом шаге, будто это может защитить его от укуса. Он обгоняет меня и, добравшись до амбара, хватает ручку двери и со всей силы тянет на себя.
— Зейн, стой…
Мои слова заглушают щелчки по меньшей мере десятка взведённых курков.
— Трина, — выкрикиваю я. — Это я, Сиенна.
Здесь слишком темно, чтобы увидеть внутреннюю часть амбара, но разноцветные татуировки «граневцев» освещают комнату. Жёлтые цветы, зелёные стебли, оранжевые птицы. Конечно же, татуировки дерева на руке Трея здесь нет. И отчего-то меня это задевает сильнее, чем должно.
Я бросаю взгляд направо, там стоит Зейн, неподвижный, как статуя, с поднятыми вверх ладонями.
— Ребят, отбой, — раздаётся голос Трины. — Это свои.
Несколько людей одновременно выдыхают, этот звук чётко слышен в кромешной тьме, как и щелчки опущенных курков. Похоже, они не меньше нас рады тому, что удалось избежать кровавой бани.
Тонкие руки обхватывают меня и прижимают к мягкой груди. Через мгновение Трина выпускает меня из объятий и говорит:
— Рада видеть тебя, Сиенна, — и сразу же спрашивает: — Как там Трей?
Загорается несколько газовых ламп, и теперь я вижу их всех. Одни сгрудились у тюков сена, другие лежат на полу в спальных мешках, третьи стоят у стены — и все-все смотрят на нас. В воздухе стоит заплесневелый запах пыли, грязи и немытых тел.
Трина, несмотря на обстоятельства и отсутствие какого-либо душа, выглядит, как всегда, прекрасно. Кто бы мог подумать, что стиль гранж ей так к лицу? Впрочем, ей бы пошло всё.
— Не очень, — отвечаю я.
Её глаза распахиваются.
— Нет, то есть физически он в порядке, но психологически… — я запинаюсь, когда к Трине подходит Нэш.
— А психологически что? — требовательно спрашивает он.
Я смотрю, как к нам подходит Кудряш, вставая с краю, словно хочет услышать, но не уверен, что его ему можно. Я киваю ему, помня о том, как он помог мне той ночью в лагере. Если бы не он, ни Трей, ни я бы не выжили.
Зейн делает шаг вперёд.
— Трей ничего не помнит. Он думает, что работает в столице…
— И что он помолвлен с девушкой, которая училась со мной в АГИО, по имени Рейни, — добавляю я.
Рука Трины взлетает ко рту. Нэш сужает глаза.
— Что твои врачи сделали с ним? — обвиняет он Зейна.
— Ничего они не сделали, — говорю я. Злость полыхает в моей груди. — Скажи спасибо Рэдклиффу. Это он промыл мозги Трею, я уверена.
— Рэдклифф мёртв, — холодно замечает Нэш.
— Нет, — возражаю я. — Он всё ещё жив.
— Невероятно, — бормочет Нэш, глядя в пол. И затем поднимает взгляд на меня. — Может, мне стоит поговорить с Треем…
— Не получится.
— Почему это?
Я прикусываю губу и бросаю взгляд на Трину, перед тем как ответить:
— Он уехал. Покинул дом несколько часов назад вместе с Рейни. Сказал, что ему нужно вернуться в столицу.
— Так, значит, они контролируют его? — спрашивает Кудряш, всем видом показывая, что не может в это поверить.
Я киваю.
— Возможно, они сделали с ним то же, что и с моей мамой. Но что-то мне подсказывает, что промывка мозгов Трея — это усовершенствованная версия. Они бы просто не успели сделать то же самое. Он пробыл у них всего несколько часов.
— И что же нам делать? — спрашивает Трина дрожащим голосом. — Как нам вернуть Трея обратно?
Не успеваю я ответить, как Нэш усмехается.
— А ты не теряешь времени даром, — он переводит презрительный взгляд с меня на Зейна.
Уперев руки в бёдра, я поворачиваюсь к нему.
— На что это ты намекаешь?
Нэш смотрит на меня сверху вниз, и у меня возникает чувство, что я вновь вернулась в день нашей первой встречи, когда я заявилась в лагерь и попросила взять меня в «Грань».
Вместо ответа он разворачивается и уходит прочь.
Трина бросает на меня извиняющийся взгляд.
— Ты знаешь, как он себя ведёт, когда дело касается Трея. Старший брат, защитник и всё такое.
— Ага, — бормочет Зейн. — У меня есть такой же, — пауза. — Или был.
От отчаяния у меня сжимается горло, и глотать становится тяжело.
— Да, но я думала, что он уже должен понимать, как много значит для меня Трей, — я качаю головой и прислоняюсь к ближайшему тюку сена.
— Он знает, — заверяет Трина. — Просто у него проблемы с контролем эмоций.
— А точнее с гневом, — бормочу я.
Трина смеётся.
— Есть такое, — она переводит взгляд на Зейна и протягивает руку. — Кстати, я Трина. Сиенна много о тебе рассказывала.
Зейн поднимает бровь, перед тем как пожать ладонь Трины.
— Приятно познакомиться, Трина.
Я указываю на Кудряша, стоящего слева от Трины.
— А это Джеб, но я зову его Кудряш, — оглянувшись на него, я спрашиваю: — Ты же не против?
Кудряш усмехается.
— Не-а. Можешь называть меня как хочешь. В конце концов ты же дала мне однажды прокатиться на твоём байке.
— Не то чтобы у меня был тогда выбор, — припоминаю я. — Но после того, как ты спас мою жизнь, разрешаю кататься на моей «Харли», сколько захочешь.
Кудряш как раз собирался пожать руку Зейну, но, услышав мои слова, он застывает:
— Она цела? — шепчет он.
Я киваю, и улыбка расплывается на моём лице.
— Зейн помог мне вытащить её из завала. Пара царапин, но в остальном всё работает.
Кудряш ухмыляется.
— Рад это слышать, — протягивая руку Зейну, он говорит: — Спасибо, что помог вытащить моего приятеля Трея из того здания. Если бы ты там не оказался… — он запинается. — В общем, спасибо.
Кивнув, Зейн крепко пожимает ладонь Кудряша.
Трина поворачивается ко мне:
— Так какой у тебя план? Я знаю, что он у тебя есть, иначе бы ты ни за что не отпустила Трея с этой сучкой, ведь так?
— Ага, у меня есть план.
Брови Трины взлетают, а Кудряш и Зейн смотрят на меня выжидающе.
— Ну?
Делаю глубокий вдох и выпаливаю:
— Я поеду в столицу.