— Я… В общем-то, я…

Он сразу понял тогда, что девушка растерялась.

Очевидно, она хотела сказать, что вовсе даже не живет ни в каком номере, что она просто принесла молоко. Но почему-то застеснялась. Очевидно было, что ей неловко стало признаваться самоуверенному усмехающемуся москвичу, что она не живет в доме отдыха — в номере с ванной, а ютится в беленном известью домике у моря, где вместо ванны вода из колодца, такая ледяная по утрам — бр-р! — хоть и живут они на самом юге.

— Вряд ли вы угадаете, — вместо долгих объяснений ответила Кристина.

Наверное, это было нехорошо, что она не стала разубеждать его друга. Не сказать правду — это ведь еще не значит соврать? Однако получилось, что она оставила Андрея в заблуждении…

То есть она умела лгать. И ему уже тогда следовало бы насторожиться.

Но он не насторожился — он смотрел на нее, смотрел уже во все глаза, как зачарованный…

— Попробую отгадать… Я ведь, признаться вам, страшно догадлив! — продолжал наступление-знакомство его нахальный приятель.

И Андрей как бы в шутку, но очень внимательно окинул ее взглядом:

— Хорошо сложены, пожалуй, даже изысканно. Тонкие черты лица… Угадал! Двести седьмой люкс. Кажется, там поселились племянницы писателя Волконского.

Она покраснела так, что даже сквозь ее медовый загар пробился яркий румянец. И стала, впрочем, от этого еще лучше. Но было понятно: она попала в ложную ситуацию. В пакете предательски звякнул пустой бидон из-под молока. Он обратил внимание, что она незаметно отодвинула его от себя.

— Давайте знакомиться… Андрей! — продолжал приставать его друг.

— Извините, но мне нужно идти.

Она поднялась со скамьи, заторопилась.

— Ну уж нет, мы так просто вас не отпустим. Разве вам не понравилась наша компания?

— Извините…

— Нет, нет, и нет! Вы остаетесь с нами, и мы сейчас…

Андрей загородил ей дорогу.

Она еще больше смутилась. Видно было, что больше всего ей хотелось поскорее исчезнуть отсюда.

— Андрей! Ну что ты пристал к человеку.

Он пришел ей на помощь. Мягко, но настойчиво отодвинул своего назойливого приятеля, освобождая ей путь к спасению. И тогда они на мгновение впервые встретились взглядами.

Но, спасаясь от позора разоблачения, она уже бежала по тропинке, спускающейся от теннисных кортов к морю. Она так поспешно убегала, что даже забыла свой бидон, спрятанный в пакет. Он остался на скамье.

— Куда же вы, княжна?! — кричал ей вслед Андрей.

— Уймись, Андрей! — Девушки-отдыхающие с дорогущими ракетками и в теннисных юбочках «Лакоста» громко фыркали на корте: — Тоже мне… княжна… Скорей уж пастушка! Твоя красавица приносит молоко на продажу. Хочешь, можешь и ты заказать!

— Пастушка? — разочарованно протянул Андрей. — Вот так раз! Вы меня убили. Как же это я, со своей знаменитой проницательностью…

— Вот именно. Здорово опростоволосился! — смеялись девушки.

— Впрочем, — Андрей усмехнулся, — если она и пастушка, то прекрасная. И вообще… я люблю молоко.

Конечно, она слышала этот доносившийся ей вдогонку смех… И его сердце сжалось от немыслимой жалости. Бедная девочка!

Перепрыгивая с камня на камень, он торопился за ней вниз по тропинке к морю. Сверху, вслед за ними, от его торопливых шагов скатывались камни. Он уже почти догнал ее…

Он видел, как она вдруг остановилась, охнула и схватилась за голову. И явно в растерянности — это было очевидно — опустилась на край огромного камня.

Бедняжка вспомнила наконец, что забыла свой злополучный бидон! Теперь наверняка решает, что же ей делать. Может, подождать, пока насмешники разойдутся с кортов и скамья опустеет?! А вдруг этот несчастный бидон куда-нибудь денется?! Можно представить, как встретят ее дома! «В стране дефицит! В хозяйственных магазинах выстраиваются очереди за каждой эмалированной кастрюлькой, а ты! Потерять такой бидон!»

Она услышала его шаги и подняла испуганно голову.

Его поразило ее несчастное, обиженно-несчастное выражение.

— Хорошо, что ты подождала. Я уж думал, не догоню! — Он протягивал ей ее старый пластиковый пакет с выцветшим изображением «ковбоя Мальборо» и злополучным бидоном внутри.

Некоторое время они стояли — так ему казалось! — замерев, как будто их заколдовали. Это было как сон…

Первой пришла в себя Кристина.

— Вы что-то еще хотите мне сказать? — вежливо спросила она.

— Нет.

— Благодарю.

Она повернулась и стала спускаться вниз к морю, к своему беленному известью домику.

И он вдруг пришел в настоящий ужас: неужели они расстанутся сейчас?! У него своя дорога — в номер двести тринадцатый, у нее — своя…

— Да погоди ты… — Он догнал ее и схватил за руку. — Удивительная способность «поддерживать беседу»! В кавычках, конечно. И исчезать, не прощаясь.

— Не хочется вас задерживать. — Она неловко смотрела в сторону. — Вы ведь, наверное, торопитесь. Разве вам не нужно возвращаться на корт?

— Нет. — Он засмеялся. — Я не давал клятвы торчать там целый день. Честно говоря, меня уже тошнит от этого тенниса. Я бы с удовольствием побродил по берегу. Ты любишь ходить по воде?

— Люблю, — призналась она, словно удивляясь, как он угадал.

— Тебе, кстати сказать, в какую сторону? Туда? — Он указал направо, в ту сторону, где из-за сосен виднелись белые взбирающиеся на гору домики Кристининого поселка. — Или туда?

Кристина посмотрела вслед за его рукой — в противоположную сторону, где, тая в солнечной прозрачной, чуть туманной дали, берег уходил в бесконечность.

— Туда! — Она засмеялась и махнула рукой в сторону бесконечности.

Они бродили почти весь день. Песок таял под ногами у самой кромки воды, размытый волнами. Он рассказывал ей про Москву, музыку, про свою учебу.

Она рассказывала про горы, где в расселинах — маленькие синие цветы… И про скалистые обрывы, где вода, кажется, руку протяни — коснешься дна, такая прозрачная, а на самом деле — невероятная глубина…

Бродили, разговаривали, и она удивлялась, как легко могут общаться люди, которые видят друг друга впервые в жизни.

Наконец, прощаясь, они остановились у ее дома.

— Бедная мама, наверное, с ума сходит…

— Вот ты и обрадуешь ее сейчас своим появлением!

Кристина устало улыбнулась:

— Завтра я вам покажу, где много-много крабов и очень красивые камни…

«Я тебя люблю… и я не перестану любить тебя всю оставшуюся жизнь, — хотел сказать он. — Это из-за тебя я приехал сюда. Вовсе не отдыхать и купаться, а чтобы встретить тебя. Это судьба».

Она подошла к нему совсем близко. Сколько раз ему снилось потом, что они стоят вот так рядом и он наклоняется, чтобы поцеловать ее. Она закрыла глаза.

— Кристина. — Он смотрел на нее печально и просто. — Кристина, я не успел тебе сказать…

Она испуганно приоткрыла веки:

— Что же?

— Завтра я уезжаю, Кристина.

— Как?! Как — завтра?

— Рейс вечерний. — Он смотрел немного растерянно в ее расширившиеся от удивления зрачки. — И с утра мы еще успеем посмотреть на те красивые камни… Давай встретимся рано-рано, чтобы у нас было побольше времени… Ведь его осталось так мало…

На секунду их пальцы соединились.

Они стояли и смотрели друг на друга, не в силах отвести взгляда и разомкнуть рук.

Наконец, словно очнувшись от наваждения, Кристина неловко улыбнулась:

— До свидания.

— Ну, как пастушка? — Андрей встретил его в шезлонге, пуская синие колечки дыма. Он уже, пользуясь отсутствием родителей, курил вовсю… — Кажется, ты не теряешь времени даром!

— Не болтай глупостей…

— Ты еще скажи, что вы не договорились о свидании.

— Это не свидание… Но мы договорились встретиться завтра, перед отъездом. Знаешь, там, где рыбацкий баркас на берегу возле сосновой рощи. Возможно, я ошибаюсь, но у нее был такой расстроенный вид, когда она узнала, что я уезжаю завтра.

— У тебя не веселее. Держу пари, тебе самому жаль уезжать, не повидав ее еще раз. Такая красавица… Впрочем, если тебе ни к чему, я готов!