Пессимизм не вязался с обликом непреклонного Бласа Вивара.

- Вы в самом деле так думаете? - спросил Шарп.

- Я думаю, что люди всегда будут бояться смерти своих детей. - Голос Вивара, пережившего подобное горе, звучал скорбно. - И все же у французов ничего не выйдет. Сейчас испанцы оплакивают своих детей и ищут надежду. Но если им предоставить эту надежду, хоть крошечный лучик, они поднимутся на бой!

Последние слова он прорычал, после чего виновато улыбнулся и посмотрел на Шарпа:

- Я хотел просить вас об одолжении.

- Разумеется.

- Ирландец, Патрик Харпер. Отпустите его.

- Отпустить? - Шарп растерялся не от просьбы как таковой, а от резкой перемены в манерах Вивара. Непреклонный и полный гнева мгновение назад, испанец вдруг стал робок и вежлив.

- Я понимаю, - поспешно добавил Вивар, - ирландец совершил тяжкий проступок. Он заслуживает, чтобы его запороли до полусмерти, а может, и большего, но он оказал мне неоценимую услугу.

Смущенный просительным тоном Вивара, Шарп пожал плечами:

- Разумеется.

- Я объясню ему, как нужно себя вести.

Шарп уже пришел к решению помиловать Харпера. Это следовало сделать хотя бы для того, чтобы доказать собственную рассудительность сержанту Уильямсу.

- Честно говоря, я его уже освободил, - признался майор Вивар, - но я должен был в любом случае заручиться вашим согласием. - Видя, что Шарп не протестует, майор улыбнулся и поднял с земли французскую каску. Потом сорвал чехол, которым был обшит медный корпус, чтобы блеск не выдал расположение драгуна. - Хорошая игрушка, - презрительно заметил он, - хорошо будет смотреться после войны где-нибудь на лестнице.

Погнутая драгунская каска Шарпа не интересовала. До него дошло, что "неоценимая услуга" заключалась в том, что Харпер не дал французам захватить сундук. Он вспомнил, какой ужас исказил лицо испанца, когда ящик оказался под угрозой. На Шарпа снизошло озарение. Егерь преследовал Вивара, и эта погоня привела драгун к арьергарду английской армии. Они походя разбили четыре роты стрелков и понеслись дальше - но не за отступающей армией, а за сундуком.

- Что внутри, майор? - с вызовом спросил Шарп.

- Бумаги, я уже говорил, - равнодушно ответил Вивар, срывая с каски последнюю полоску материи.

- Французы пришли сюда за сундуком.

- Пленные показали, что пришли за едой. Уверен, они говорят правду, лейтенант. Перед лицом смерти люди редко врут, а все они твердили одно и то же. Это фуражный отряд. - Вивар протер каску рукавом и протянул для осмотра Шарпу. - Обратите внимание на низкое качество работы. Как крепится ремешок.

- Они пришли за сундуком, не так ли? Они гнались за вами и знали, что вам надо пересечь эти горы?

Вивар нахмурился.

- Не нравится мне эта каска. Думаю, найду и получше, пока идет война.

- Это те же самые драгуны, которые напали на наш арьергард. Нам повезло, что они не прислали сюда весь полк, майор!

- Пленные показали, что сюда смогли добраться только те, у кого были хорошие лошади. Уверяю вас, им нужны еда и фураж. По словам пленных, деревни в предгорье разграблены дотла, поэтому им приходится забираться все выше.

- Что в сундуке, майор? - настойчиво повторил Шарп.

- Любопытство! - воскликнул Вивар и повернулся в сторону деревни. Любопытство! - повторил он и, размахнувшись, далеко забросил медную каску. Сверкнув в небе, каска с грохотом покатилась по крутому каменистому склону. - Любопытство, лейтенант, это английская болезнь, которая часто приводит к смерти. Избегайте ее!

К вечеру все догорело, кроме дома, где расположились солдаты Вивара. Они жарили на длинных палашах куски конского мяса. Стрелки Шарпа жарили конину на шомполах. К общему облегчению, убитых селян похоронили. Пикеты были подтянуты к самому краю деревни. Часовые дрожали от пронизывающего ветра. С наступлением темноты дождь утих. К ночи ветер разогнал тучи; на талый снег упал бледный лунный свет, отчего пейзаж приобрел зловещий вид. Где-то в горах завыл волк.

Зеленые куртки стояли на посту первую половину ночи. Ближе к полуночи Шарп обошел деревню и перекинулся с каждым стрелком несколькими неуклюжими фразами. Разговор не клеился, стрелки не могли забыть то утро, когда сговорились убить своего офицера. Самые разговорчивые - Уэлшмэн и Дженкинс поинтересовались, где находится армия сэра Джона Мура.

- Бог ее знает, - сказал Шарп. - Далеко.

- Она разбита, сэр?

- Может быть.

- Но ведь и Наполеон ушел? - В вопросе звучала надежда, словно отсутствие императора каким-то образом могло облегчить участь стрелков.

- Говорят, ушел.

По слухам, Наполеон действительно покинул Испанию, что не давало особого повода для оптимизма. Вражеские армии были разгромлены, добить Испанию и Португалию вполне могли и его маршалы, завоевавшие всю Европу.

Шарп миновал сгоревшие дома. Подошва его правого сапога окончательно отвалилась, брюки болтались, как на вешалке. Ножны он починил, зато форма годилась только для огородного пугала.

Лейтенант вышел к тому месту, где дорога круто поднималась вверх. Рядом протекал ручей, когда-то у большого камня деревенские женщины устраивали стирку. Здесь же размещался пост из трех человек.

- Что-нибудь видите?

- Ничего, сэр. Спокойно, как в высохшей пивной бочке.

Из тени поднялся гигант ирландец. Мужчины уставились друг на друга, потом Харпер неуклюже стянул с головы кивер и отсалютовал:

- Простите, сэр.

- Ничего.

- Майор говорил со мной, да. Мы малость струхнули, понимаете, сэр, и...

- Я сказал, ничего!

Харпер кивнул. Сломанный нос распух, и Шарп понял, что прямым он уже никогда не будет. Огромный ирландец улыбнулся:

- Если позволите мне так выразиться, сэр, удар у вас как у быка.

Шутка означала примирение, но память о драке на разрушенной ферме была слишком болезненной, и Шарп огрызнулся:

- Я снял тебя с чертовски острого крюка, стрелок Харпер. Это вовсе не означает, что ты можешь молоть все, что придет в твою дурную голову. Надевай кивер и принимайся за дело.

Шарп развернулся и зашагал прочь, готовый мгновенно кинуться назад, если раздастся хоть один оскорбительный звук. У Харпера хватило ума промолчать. Лишь ветер свистел в ветвях деревьев и раздувал костер, унося искры высоко в небо.