Вон там!

Робер дружески хлопнул его по плечу и направился в отделение профилактики. В первый момент он увидел лишь пару ног в испачканных мазутом ботинках, торчащих из-под небольшого грузовика. Он легонько толкнул один ботинок ногой.

Добрый вечер, Антуан! Ты там надолго?

Ботинки исчезли, и за подножку грузовика уцепились две руки; потом появилась растрепанная голова. Лицо Ан-туана казалось бледным из-за черных пятен, на лбу и подбородке, зато белые ровные зубы, открывшиеся в широкой улыбке, сообщали ему выражение приветливой мужественности.

— А, привет, Боб! Как дела? — И уже потом ответил на заданный вопрос: — Подожди минут десять, старик. Смажу вот задний мост — и я в твоем распоряжении.

Голова Антуана исчезла; Робер отошел в сторону. Некоторое время он наблюдал, как в соседнем помещении рабочий копается в разобранном двигателе: он только что заменил в нем поршневые кольца и теперь регулировал зазоры. Сложность и кропотливость его работы лишний раз убедили Робера, что науки, которые он осваивает в коллеже, — еще далеко не всё, и что Антуан и его коллеги, с их вымазанными в мазуте руками и черной каймой под ногтями, в синих блузах, испачканных отработанным маслом, обладают другими знаниями, которые по крайней мере столь же полезны и нужны людям, как знания чиновников, считающих себя высшей кастой только потому, что у них чистые руки.

Ну, вот и все… Тебе не пришлось долго ждать.

Антуан выбрался из-под машины, и Робер пошел вслед за ним к крану над ведром, который заменял здесь умывальник. Антуан долго и энергично тер руки ветошью, пропитанной бензином. Он был на полголовы выше своего товарища; на нем был американский комбинезон и старенькая ковбойка, плотно обтягивающая крепкие плечи. Всего на год старше Робера, Антуан из-за своего роста казался рядом с ним совсем взрослым. От его неторопливых движений веяло силой и уверенностью в себе; однако взгляд живых глаз показывал, что ум его далеко не медлителен.

Держу пари, что ты пришел из-за Лулу, — сказал он.

Не надо пари, ты выиграл.

Темная история, я тебе скажу…

Не переставая говорить, Антуан натирал руки специальным очищающим гелем, терпкий запах которого на мгновение напомнил Роберу аромат лимона, такой странный среди прогорклых запахов мастерской.

И что ты хотел мне поведать насчет Лулу? — продолжал Антуан, подставляя под струю воды запястья и локти.

Робер заколебался. Теперь, когда он собрался поделиться с другом своими соображениями, его вдруг опять охватили сомнения. Есть ли у него моральное право высказывать в адрес Люсьена — пускай и в предположительной форме— столь серьезное обвинение, которое опирается к тому же на шаткие, косвенные свидетельства?.. Но мысль, что на кого-кого, а на Антуана он может полностью положиться, придала ему решительности.

Я тебе все расскажу по дороге, — сказал он. — Знаешь, все это мне страшно неприятно…

Антуан ушел в раздевалку и через десять минут вернулся, одетый в джинсы, черный свитер с высоким воротником и бело-синие кроссовки.

Пошли, старик. Ты меня заинтриговал своим загадочным видом…

Они вышли из гаража, и Робер, набрав побольше воздуха в грудь, начал:

Ладно, чего ходить вокруг да около. Мне надо с тобой посоветоваться… Завтра вечером я собираю нашу футбольную команду. И уверен, первый вопрос будет таким: может ли Люсьен и дальше играть за коллеж? Антуан наморщил лоб.

Играть за коллеж? Старик, ты меня удивляешь! А в чем можно упрекнуть беднягу? Если даже его отец в чем-то и виноват, то к сыну ведь это все равно не относится, и я не вижу причин… — Несколько секунд подождав ответа, он добавил: — Впрочем, в отношении тебя я спокоен. Ребята, конечно, пойдут за тобой, и твое мнение будет решающим. Так что нечего тут ломать голову!..

Вот именно! Это мне и неприятно… Дело в том, что я сам не знаю, что думать…

Антуан потер указательным пальцем нос, что свидетельствовало у него о величайшем напряжении мысли.

Ты меня удивляешь, Боб… Не могу понять, что с тобой приключилось, почему ты колеблешься!..

И тогда Робер решился. Он рассказал другу историю исчезновения из школьной лаборатории целого литра азотной кислоты и не скрыл своих догадок, для чего эта кислота могла понадобиться… Антуан опять долго тер нос; потом спросил:

Ты уже сообщил об этом учителю?

Пока нет…

Робер собирался было продолжить, но вдруг замолчал. Потом ткнул Антуана локтем; тот обернулся. Следом за ними шагал Нибаль. Они не заметили его и теперь задавались вопросом, какую часть разговора тот успел услышать. А неразлучный друг Бавера, смущенно хихикнув, нагнулся и сделал вид, что завязывает шнурок на ботинке.

Всюду вражеские уши, — сказал Антуан достаточно громко, чтобы Нибаль услышал его.

Тот покраснел.

Они двинулись дальше; Нибаль куда-то свернул. Теперь, когда его раскрыли, ему больше не было смысла идти за ними.

Так вот, возвращаясь к этой истории… Мне кажется, старик, ты правильно сделал, что ничего не сказал учителю!

Почему?

Все это — не более чем случайное совпадение.

Ты, конечно, можешь называть это совпадением…

Погоди, дай договорить. Уверяю тебя, полиция не смогла бы всего за две недели найти фальшивомонетчика, который изготовлял клише с помощью твоей кислоты… Кстати, если Дюмарбр действительно печатал фальшивые деньги, то вряд ли он сам еще и гравировал клише…

Но разве он не мог передать кислоту сообщнику?

Все равно клише были изготовлены гораздо раньше!

А что, если этот сообщник и донес на Дюмарбра?

Не получив доход от фальшивок?.. Слабо верится… Робер не выглядел убежденным на все сто процентов.

Аргументы Антуана, конечно, звучали заманчиво: ведь он так хотел верить в невиновность Люсьена. Но именно поэтому его продолжали терзать сомнения.

Но… — начал было он. Однако Антуан перебил его:

Вот что, Боб!.. Как говорит мой дед, каждый должен делать свое дело. Полиция свое дело знает, верно? А нам остается позаботиться о бедняге Лулу. Если тебя интересует мое мнение, ты должен держаться с ним так, будто ничего не случилось.

На следующее утро газета сообщила любителям сенсаций подробности происшедшего. Впрочем, подробностей оказалось не так уж много, и читатели сделали вывод, что, пока не будут обнаружены сообщники Дюмарбра, полиция не станет нарушать тайну следствия.

Перед тем как отправиться в коллеж, Робер успел наскоро пробежать статью. Кроме того, мать рассказала ему: она слышала, что маленькой Сюзанне Дюмарбр за два дня до ареста ее отца вернули десятитысячную купюру в одном из магазинов города.

Конечно, все это выглядит странно. Не понимаю, как мог отец дать фальшивую купюру собственной дочери… Ведь тем самым он сразу привлек к себе внимание. И еще: полиция, говорят, больше двух месяцев следила за районом, откуда, по-видимому, поступали фальшивые деньги…

Робер подскочил на стуле, услышав это.

Больше двух месяцев?! Точно, мама?

Да. Так сказал папа: ему удалось поговорить с начальником жандармерии. Так что в этом можно не сомне-. ваться.

Тогда здорово!.. Ты даже не представляешь, как это здорово, мама!

Мадам Манье улыбнулась; она привыкла к неожиданным вспышкам восторга у сына и спокойно ждала продолжения: Робер обязательно объяснит ей причину своей радости.