21. Полковник Годфри опять посылал нынче за мной, так что я обедал за гофмаршальским столом; нас было только одиннадцать человек, что по здешним меркам считается немного; впрочем, при дворе всегда немноголюдно до субботнего вечера. — Эти новые чернила и перо выводят диковинные закорючки. Я должен писать крупнее, да, должен, иначе Стелла не сумеет этого прочесть: S.S.S. — это ваши Ss, нарочно для вас, Стелла. Фрейлины клюнули на нашу выдумку, и все до единой внесли свои кроны, да еще пристают к другим, требуя, чтобы те тоже подписывались. Завтра я скажу об этом лорду-хранителю и лорду-казначею; королева, я полагаю, тоже подпишется. Вечером, немного погуляв сперва, я без толку растратил остальное время у мистера Льюиса, наблюдая за его игрой с доктором Арбетнотом в пикет. Никто, кроме меня, неспособен получать удовольствие от такого дурацкого времяпрепровождения, разве только еще престарелая леди Беркли. Но, уходя, я очень на себя досадовал и решил, что больше не стану попусту тратить время: у меня сейчас чертова прорва дел, а времени в обрез. Памфлетисты начинают чересчур рьяно нападать на кабинет министров, и я попросил господина секретаря примерно наказать одного-двух, чтобы другим неповадно было; он обещал мне это сделать. Уж очень они осмелели и стали дерзки на язык.

22. Нынче день приезда министров в Виндзор, по этой причине я днем только слегка перекусил на квартире у мистера Льюиса, потому что мне предстояло ужинать с лордом-казначеем, а в половине второго я уговорил мистера Льюиса пойти погулять по аллее длиной в две мили; мы прошли всего около пяти миль, но из-за его медленной ходьбы я так утомился, что, оставя его, прошел две мили в сторону Лондона в надежде встретить лорда-казначея и возвратиться вместе с ним, но стало темнеть, и я вынужден был повернуть назад, так что я прошел пешком целых девять миль. Лорд-казначей приехал только в девятом часу, что с его стороны крайне опрометчиво, потому что луны не было, и я уже не раз говорил ему, как безрассудно он поступает, подвергая себя такой опасности, но он всегда обращает мои слова в шутку. Я ужинал с ним и просидел до сих пор, а сейчас уже половина третьего. Он весел, беспечен и празден, как молодой наследник в день совершеннолетия. Однако уже очень поздно.

23. Секретарь приехал не вчера вечером, а только сегодня в три пополудни. Я еще его не видел, но убежден, что они стремятся как можно быстрее заключить мир, потому что иначе им дольше не продержаться. Королева была нынче в церкви, но ее принесли туда в кресле. Я и мистер Льюис уединенно пообедали сегодня с мистером Лоумэном, служителем королевской кухни. Утром я пошел повидаться с лордом-хранителем и рассказал ему о нашей шутке с фрейлинами, а лорд-казначей узнал об этом еще вчера вечером. Мошенник Арбетнот свалил все на меня. При дворе было нынче очень многолюдно. Я ожидал, что лорд-казначей пригласит меня на ужин, но он только раскланялся со мной в гостиной, и мы ни словом не перемолвились. А сейчас семь вечера, я сижу дома и надеюсь, что лорд-казначей на станет звать меня на ужин. Однако же, если он этого не сделает, я буду потом его упрекать, а он сделает вид, что сердится на меня за то, что я не пришел. — А теперь прощайте, пока я не лягу в постель, потому что сейчас я собираюсь заняться делами. — Уже одиннадцатый час, и я спустился вниз, чтобы справиться у слуг относительно господина секретаря. Они говорят, что королева будто бы все еще на заседании совета и что она уходила поужинать, а потом вновь возвратилась на заседание. Нет никакого сомнения, что они хлопочут о заключении мира. Баста! Ложусь в постель. — Сейчас уже одиннадцать, и только что явился посыльный от лорда-казначея с приглашением на ужин, но я просил передать мои извинения и очень рад, что уже в постели, в противном случае мне пришлось бы просидеть там до двух и пить, пока я не почувствовал бы себя разгоряченным. А сейчас я буду спать.

Лондон, 24. Приехал сюда в шесть часов вечера с лордом-казначеем и пробыл у него до десяти. Вчерашние разговоры, будто королева уходила поужинать, а потом опять возвратилась, — чистейшее вранье; я узнал это нынче утром от секретаря. Министры, я вижу, очень заняты сейчас с Прайором и, похоже, что его опять отрядят во Францию. Судя по тому, что я слыхал, мы наверняка очень скоро заключим мир. Всю прошлую неделю в Виндзоре стояла очаровательная погода, но нынче прошел небольшой дождь, а вчера было довольно ветрено. Памфлет о поездке Прайора все еще раскупают, уже продано две тысячи экземпляров, и это при том, что Лондон совсем опустел. Здесь меня застало письмо миссис Фен-тон, которая от имени леди Джиффард приглашает меня приехать и провести недельку в Шине, пока та находится в Мур-Парке. Уж я им отвечу, будьте покойны. А теперь вас, конечно, интересует, когда я примусь отвечать на № 20 от МД. Я так надежно его спрятал, что едва отыскал; но вот оно; боюсь только, что смогу отправить свое не раньше четверга, ведь завтра утром я должен повидать секретаря, а вечером побывать еще в одном месте.

25. Почерк Стеллы прямо императорский. И какой она представила отчет о своем путешествии, в жизни ничего подобного не видел. Так, посмотрим; отодвиньтесь-ка чуть-чуть в сторонку; давайте прикинем: значит, четыре дня вы пробыли в Эннискорти и две ночи — у матушки миссис Проби и при всем том уверяете, что путешествовали только шесть дней; вот ваши собственные слова: «Сегодня ровно неделя, как мы выехали из Уэксфорда, а сюда приехали прошлой ночью». Я не раз слыхал, что путешественники врут, не смущаясь. Когда же вы ехали? Объясните, если можете? Каково расстояние от Уэксфорда до Дублина? и сколько миль вы проезжали за день? Теперь о расходах: позвольте прикинуть — тридцать фунтов за два месяца составят сто восемьдесят фунтов в год: сущий пустяк для кошелька Стеллы. Мне приснилось, будто Билли Свифт жив и будто я сказал ему, что вы написали мне, будто он умер, и будто вы присутствовали на его похоронах, и я восхищался вашим бесстыдством и изо всех сил спешил сообщить вам, что вы просто лживые плутовки. Бедняга, его свела в могилу глупость и любовь его матери, и все же теперь я охотно верю, что она, как вы говорите, очень скоро перестанет о нем горевать. — О конечно же, мадам Дингли, вы чрезвычайно устали от общества в Уэксфорде, какие могут быть сомнения? А ваше описание жилища выше всяческих похвал: чистые простыни, но голые стены; мне остается только предположить, что вы спали на стенах. — Значит, миссис Уоллс получила, наконец, свой чай, но кто, хотел бы я знать, заплатит м«е деньги? Как, я никогда их не получу! Выходит, я сделал подарок в возмещение каких-то ваших долгов и пр. Но где тогда благодарность семейства? Ну что ж, быть по сему; этот чай стоит тридцать четыре английских шиллинга. — Тогда уж сами рассчитывайтесь с миссис Уоллс: в Ирландии это, видимо, будет дороже на столько же пенсов[636]. — Нет, по-моему, Ли и Стерн на побережье не были[637]. Боюсь, что дело Стерна не выгорит. Я его уже порядком не видал. Не могу простить ему, как он распорядился с отправленной вам посылкой, да и я свалял величайшего на свете дурака, понадеявшись на такого легкомысленного хлыща. При случае я еще поговорю с ним об этом. С мистером Аддисоном я с тех пор виделся еще лишь однажды и ужинал с ним, но я, кажется, уже упоминал о нашей встрече где-то в этом письме. Архиепископ, что и говорить, сделал превосходный выбор, остановись на Уоллсе в качестве посыльного ко мне, впрочем, на мой взгляд, для этой роли он годится больше, нежели для какой-нибудь другой. — Какого дьявола она согласилась! Я не рассматривал, как она выглядит. Что ж, она так и будет пропадать только потому, что стесняется леди Джиффард? Мне жаль бедняжку Дженни[638], — но ее муж сущий болван, так что тут она немного потеряла из-за своей глухоты. Боюсь, мадам Стелла, что в своих отчетах вы приняли один напиток за другой и что на самом деле там было сто сорок кварт вина и тридцать две — воды. — Все это написано утром, а сейчас я собираюсь пойти к секретарю. Ответ на ваше письмо вышел несколько короче обычного, потому что я намерен отправить это нынче, а свою запись за сегодняшний день сделаю вечером в следующем письме, ведь я ужасно боюсь получить от вас новое письмо до того, как отправлю свое. Я никогда больше не допущу, чтобы мне пришлось отвечать на два письма сразу. — Какая мне забота о докторе Тиздале и докторе Раймонде и о том, сколько у них детей? Я желаю им по сотне каждому. — Лорд-казначей обещал написать завтра ответ на послание епископов и показать его мне. Я убежден, что там будет подтверждено все, что я говорил, и будут посрамлены те, кто приписывает всю заслугу герцогу Ормонду. Я постарался, чтобы лорд-казначей почувствовал себя задетым, и на днях, говоря со мной об этом деле, он заметил: «Я свидетель, что вы добились для них первин еще до того, как герцог стал лордом-наместником». Нижайший поклон от меня миссис Уоллс, миссис Стоит и Кэтрин. Прощайте и прочее.