Тут мистер Тэтчер теряет терпение:

— Шарлотта! Бэйли! Сейчас же обе за дверь!

Мы молча, с гордо поднятыми головами выходим. Я больше не переживаю из-за того, что сказал Чейз. Вот, насколько было приятно дать этому типу отпор. Шарлотта, кажется, тоже немного в экстазе — когда мы поворачиваемся друг к другу, она прыскает, а я смеюсь.

— Это было потрясающе, — говорю. — Спасибо, что заступилась за меня.

Шарлотта качает головой.

— Я просто последовала твоему примеру, рок-звезда. Хватит мириться с его выходками.

Сделав глубокий вдох, я расправляю плечи и гордо вздергиваю подбородок.

— Это было действительно здорово.

— И та-ак сексуально, — вставляет Спенсер. Я скашиваю глаза на него, и он награждает меня своей самой очаровательной ухмылкой. Он старается сделать ее немного коварной, но ему никогда не удавалось сойти за плохиша. — Одобряю.

Я фыркаю, а когда Шарлотта бросает на меня вопросительный взгляд, отвечаю:

— Не могу поверить в то, что ты сказала Чейзу. Видела, как он покраснел?

Она пожимает плечами.

— Ему было необходимо это услышать. Он не настолько безнадежен, как Триша и Джейк. И не будь его эго настолько огромным, мог быть вполне милым парнем.

— Ну что ж, ты определенно спустила его с небес на землю.

Она с деланно безразличным видом машет рукой, но уголки ее рта дергаются. Это заставляет меня прыснуть со смеху, и тогда она, сдавшись, тоже смеется.

Пока мы хихикаем, мистер Тэтчер выходит и окидывает нас хмурым взглядом. Он рассержен, но в то же время я вижу, что он наблюдает за мной, словно боится сказать что-то не то. Знаю, что он подхватил всеобщее «Бэйли — проблемная ученица». Моя презентация удивила его не меньше всех остальных. Для меня это был большой шаг вперед, и он явно не хочет, чтобы я вновь закрылась.

— Дамы, не хотите объяснить, что происходит? — наконец интересуется он и, небрежно прислонившись к стене, складывает на груди руки.

Первой заговаривает Шарлотта:

— Над Бэйли издеваются. Ей нужно было постоять за себя.

Я бросаю на мистера Тэтчера извиняющийся взгляд.

— Чейз перешел черту, и я потеряла самообладание. Прошу прощения за то, что повела себя грубо. Я так разозлилась, что говорила, не думая.

— А я вот ни о чем не сожалею, — ворчит Шарлотта. Когда мистер Тэтчер выгибает бровь, она складывает руки на груди и смотрит прямо на него. — Я сказала ему чистую правду. Его следовало поставить на место, чтобы он перестал доставать Бэйли.

Мистер Тэтчер еще мгновение водит взглядом между мной и Шарлоттой и в конце концов уступает:

— Мне поговорить с директором насчет издевательств?

Мы с Шарлоттой крутим головами.

— Все в порядке, — говорю я, когда мистер Тэтчер неодобрительно хмурится. — Думаю, теперь Чейз с Джейком отстанут, а если и нет, мне все равно. Если они так ведут себя, значит дружить с ними не стоит.

— Правильно, Бэй, — соглашается Спенсер. — Эти неудачники никогда мне не нравились, и без них тебе будет лучше. Шарлотта — отличная, и Уэс тоже скоро придет в себя.

Я уже научилась неплохо игнорировать Спенсера, когда он вмешивается в мои разговоры, но сейчас его слова попадают в самую точку. Да. У меня есть Шарлотта. Именно потому, что она была рядом и поддерживала меня, я смогла за себя постоять. Она — настоящая подруга.

Глядя на нее, я кое-что осознаю. Спенсер был мне настоящим другом, но Триша и ее компания — нет. Они дружили со мной, потому что им это было удобно и выгодно, а я тусовалась с ними, потому что меня включили в их круг. Не потому, что они были моими истинными друзьями.

Теперь, прожив столько времени без настоящих друзей, я понимаю, какая это редкость — встречать таких, как Шарлотта. И какая потрясающая наша дружба. Спенсер прав. Даже если Шарлотта до самого выпуска будет моим единственным другом — пускай! Остальные не имеют значения.

Неожиданно тяжесть, которую я носила на себе со времен вечеринки у Джейка, падает с моих плеч. Я чувствую себя лучше, чем когда бы то ни было, за все время, прошедшее после гибели Спенсера. Тогда я этого не осознавала, но с его смертью я потеряла своего единственного настоящего друга и с тех пор была совершенно одна. Может, поэтому мне так трудно оправиться.

Может, поэтому и у Уэса до сих пор тяжелый период. Он тоже потерял Спенсера. Но сейчас он один, и проблем у него много больше. Должно быть, это и есть та причина, по которой Спенсер так отчаянно пытается нас свести. Видимо, Уэс нуждается в ком-то, вроде Шарлотты, так же сильно, как я.

— Ладно, — говорит мистер Тэтчер, выводя меня из моего просветленного состоянии. — Но ты обещаешь хотя бы обратиться ко мне или к своему консультанту, если дела пойдут хуже? Издевательства в школе недопустимы. Если они не прекратятся, мы будем должны положить им конец.

Это разумная просьба, поэтому я в знак согласия пожимаю плечами. И это удовлетворяет его.

— Ладно. — Мистер Тэтчер вздыхает. — Но к сожалению я по-прежнему вынужден оставить вас после уроков. Таковы правила, и я не могу их нарушить, поскольку спор слышал весь класс.

Я все понимаю. И если честно, наказание — это не конец света. Домашнее задание можно сделать как дома, так и в классе мистера Тэтчера.

— Хорошо.

— Оно того стоило, — добавляет Шарлотта, снова заставляя меня улыбнуться.

Клянусь, уголки губ учителя вздрагивают, но ему удается сохранить невозмутимое лицо.

— А мы можем перенести это на завтра? — спрашиваю я. — Сегодня после школы я стажируюсь в больнице.

Брови мистера Тэтчера взлетают чуть ли не до потолка.

— Ты интерн в больнице?

Мое лицо вспыхивает. Выйти из годовой комы здорово и все такое, но то, как людей это шокирует, по-прежнему унизительно.

— Да. Это была идея моего психотерапевта. Он подумал, что участие в чем-то новом пойдет мне на пользу.

Мистер Тэтчер улыбается.

— Это была хорошая мысль. Я заметил изменения в классе за последние пару недель, и твое сегодняшнее выступление было великолепно. Это был самый интересный и творческий доклад, который я видел в стенах этой школы. Я горжусь тобой. — Он улыбается и Шарлотте. — Вами обеими. Отличная работа. И да, вы обе можете отбыть свое наказание завтра.

Шарлотта сияет, и мне тоже удается выдавить маленькую улыбку.

— Спасибо, мистер Тэтчер.

Он смеется:

— Меня впервые поблагодарили за выданное наказание. — Мы хором хохочем, и он машет пальцами в сторону коридора. — Идите переоденьтесь и поспешите обратно.

Когда он уходит в класс, а мы с Шарлоттой отправляемся в туалет, я опять улыбаюсь.

— Ты права. Он и правда клевый учитель.

Глава 17

Я захожу в больницу в фантастическом настроении — впервые с тех пор, как начала стажировку. Здороваюсь с Региной веселой улыбкой, что удивляет ее до такой степени, что от шока она подается назад. Уэс, увидев все это, округляет глаза.

— Привет, Уэс.

Ему я улыбаюсь чуть сдержаннее и осторожнее, но все равно искренне, и это пугает его.

— Привет. — Он произносит это слово медленно, как будто боится мне отвечать. Словно он думает, уж не ловушка ли это. — Что происходит?

Я подавляю усмешку. Его настороженность очаровательна.

— Ничего. У меня сегодня был хороший день.

Когда он не расслабляется, моя уверенность начинает таять, я неловко пожимаю плечами, но тут встревает Регина, и ее неистощимый энтузиазм прогоняет неловкость.

— Отлично! Твое хорошее настроение нам пригодится, потому что сегодня мы выполняем обязанности санитарок. Вынос суден и мусора, смена белья на постелях…

Выражение ее лица смешит меня.

— Тогда вперед!

Она подмигивает и зовет нас за собой. Сделав пару шагов, я оглядываюсь. Уэс не сдвинулся с места. Он застыл, уставившись на меня.

— Ты идешь? — спрашиваю я, а затем, не успев подумать, что делаю, поддразниваю его: — Поторопись. Тот, кто зайдет в палату последним, будет выносить судна. Я, конечно, добрая, но не настолько, чтобы добровольно браться за эту задачу.

Регина смеется, а Уэс только моргает. Его сложно винить за то, что он в ступоре. После гибели Спенсера я перестала была прежней и даже до нее не вела себя с Уэсом так дружелюбно и весело — после того, как он стал относиться ко мне, как осел.

Ему явно нужна пара минут, чтобы переварить то, что, наверное, кажется ему невозможным, и потому я пожимаю плечом, как бы говоря: «Ну, как знаешь», и захожу вслед за Региной в палату. Минуту спустя, когда я уже сняла постельное белье с кровати больного, который ушел на осмотр, и начинаю стелить новую простыню, в палату заходит и Уэс.

— Уэс, тебе повезло, — шутит Регина. — В этой палате нет судна. Поможешь Бэйли с простынями?

Мне не нужна его помощь. Регина использует мое настроение, чтобы заставить нас с Уэсом взаимодействовать больше. Уловка очевидна и для него, и для меня, но я не оспариваю приказ, и Уэс, что удивительно, — тоже. Он обходит кровать и заправляет простынь за угол матраса. Затем берет покрывало. И когда протягивает мне его край, наши глаза встречаются. Не знаю почему, но я краснею под его взглядом, и мое «спасибо» выходит застенчивым. В ответ он, решив промолчать, просто кивает, однако выражение его лица из растерянного и настороженного становится любопытным. Я расцениваю это как шаг вперед.

Мы работаем вместе до конца смены. Без дружеской болтовни, но между нами относительный мир. Как будто мы пришли к негласному перемирию и наконец-то оставили позади все прошлые драмы. И Регина оказывается права: смена пролетает так быстро, что я почти жалею об этом, когда наступает пора уходить.

К выходу из больницы мы идем вместе и как обычно молчим. Мне впервые комфортно, однако Уэс, кажется, нервничает. Он все теребит свой рюкзак и поглядывает в мою сторону. Думаю, он хочет поговорить со мной, но не знает, что сказать. Я тоже не знаю.

На улице у меня звонит телефон.

— Привет, подружка, — щебечет Шарлотта, когда я отвечаю. — Сегодня домашняя игра. Есть желание сходить на футбол?