Бодрый голос Спенсера и нелепое прозвище вытягивают меня из хандры, и я обнаруживаю, что все на меня смотрят. Сегодня у нас тест на ведущую скрипку в оркестре. Я должна была выступать третьей, но судя по всему, четвертый и пятый скрипачи свою партию уже отыграли. Я так отключилась, что не заметила.

Оглядевшись, я снова встречаюсь взглядом со Спенсером, и он с энтузиазмом поднимает два больших пальца вверх.

— У тебя все получится. Просто играй, как мы репетировали.

Мы? Тяжело удержаться и не закатить глаза. После того, как я подвезла Уэса на работу, наше взаимодействие снова стало скованным и неловким, отчего Спенсер стал поистине неумолим со своей кампанией под девизом «Подружись с Уэсом». Он постоянно следует за мной по пятам. Однажды он провел со мной в школе весь день и, узнав, что в оркестре меня перевели на третье место, до ужаса разозлился.

Раньше я была первой скрипкой, но после гибели Спенсера перестала вкладывать в музыку душу. У меня не осталось сердца, чтобы играть. Спенсер решил взять это на себя и на протяжении двух недель муштровал меня, заставляя упражняться на скрипке.

— Сколько можно тянуть? — бурчит кто-то, и я, вздрогнув, морщусь, а потом, глядя на мистера Дэниелса, поднимаю скрипку к подбородку.

— Извините.

— Все в порядке, Бэйли. Начнешь, когда будешь готова.

— Вскружи этому старому индюку голову, Бэй.

Он так сверлит мистера Дэниелса взглядом, что мне хочется фыркнуть. Наверное, он заметил в глазах моего руководителя отсутствие веры. Не то чтобы я это не заслужила. Удивительно, что я до сих пор третья, а не пятая скрипка.

Но враждебное выражение на очаровательном лице Спенсера поднимает мне настроение, и, начав водить по струнам смычком, я наконец-то раскрепощаюсь. Мне всегда нравилась скрипка. А раз Спенсеру действительно важно, чтобы я вернулась на ведущее место, я это сделаю.

— О, да! —  Спенсер гудит от восторга, увидев, как меня накрывает решимость. — Вот она, моя сексуальная богиня скрипки. Вскружи им всем голову, Бэй. Покажи, кто тут босс! Уделай этих заучек.

На этот раз я все-таки фыркаю, и мне приходится замаскировать это кашлем. Хорошо, что я пока что играю лишь гаммы. Я бросаю на Спенсера укоризненный взгляд, и тот опять ухмыляется, но еще смущенно пожимает плечами.

— Прости.

Ага, конечно. Я не верю, что Спенсер раскаивается, и так бы и сказала ему, если бы не стояла в комнате, полной людей. Поэтому я снова фыркаю, качая головой. Из-за него я точно попаду в психбольницу, но по крайней мере он заставил меня улыбнуться.

Закончив гаммы, я закрываю глаза и перехожу к тестовому отрывку, который знаю наизусть. Он намного проще, чем те концерты, которые я репетирую дома. Я играю отрывок с легкостью, идеально, что шокирует весь оркестр.

Когда я открываю глаза, стоит такая звенящая тишина, что я оглядываюсь и вижу вокруг изумленные лица. Ну, Талия и Юри не столько удивлены, сколько рассержены, поскольку знают, что я лишила их шанса на ведущее место. Но все остальные просто потрясены.

Мистер Дэниелс улыбается так широко, что у него, наверное, болят щеки. Когда я встречаюсь с ним взглядом, то он, вместо того чтобы поздравить меня с хорошо выполненной работой, тихо спрашивает:

— Бэйли, ты вернулась?

Это сложный вопрос. Если ответить «да», возникнут новые ожидания. И мне снова придется стараться и относиться к делу серьезно. Может, это и неплохая идея. Скрипка дарит мне радость, а мне сейчас просто необходимо хоть чему-нибудь радоваться, поскольку в остальной моей жизни — полная неразбериха.

Умоляющее выражение на лице Спенсера трудно проигнорировать. Должно быть, ожидая, пока я отвечу, он затаил дыхание — я предполагаю, что оно у него есть.

— Бэйли, пожалуйста. Ты же любишь играть. Я не могу смириться с тем, что ты практически бросила скрипку. Умер ведь я, а не ты. Мне нужно, чтобы ты вновь начала жить. Живи за нас обоих, раз уж я не могу.

Его слова пронзают мне сердце, и мои глаза затуманиваются слезами. Он умолял меня перестать скорбеть по нему с самой первой секунды, как появился. Он словно мучается, видя, как мне сейчас тяжело. И кажется, я его понимаю. Если бы все было наоборот и призраком, наблюдающим за его страданиями, стала бы я, это убивало бы меня снова и снова.

Кажется, я наконец поняла, почему он так отчаянно хочет, чтобы я двигалась дальше. Правда, неясно, почему я должна двигаться дальше в компании Уэса, но, возможно, Спенсер просто не может наблюдать за страданиями друга так же, как не может смотреть, как мучаюсь я. Возможно, он хочет, чтобы мы оба исцелились. Я могу это сделать. Или хотя бы попробовать. Ради него. Если это действительно то, что ему нужно.

Глубоко вдохнув, я встречаюсь с мистером Дэниелсом глазами и слегка киваю.

— Думаю, да, — бормочу. Мое лицо от важности этого заявления начинает пылать, и я добавляю: — По крайней мере, я попытаюсь.

Мистер Дэниелс сияет от гордости, и это здорово. На меня уже давно так не смотрели. Он одобрительно мне кивает, а затем говорит Юри, что сейчас его очередь. Он не скажет, что место первой скрипки снова мое, пока не сыграют Юри и Талия, но я уже знаю, что победила. Чему я удивлена, так это своей радости. Слишком много времени прошло с тех пор, как меня что-либо волновало, но вернуть это чувство приятно.

***

Я нахожусь в приподнятом настроении, когда в конце дня встречаюсь с Шарлоттой перед кабинетом истории. Сегодня мы должны провести презентацию, и Шарлотта очень взволнована. Она подпрыгивает на носочках с ключами в руке, и теперь, когда меня снова поставили первой скрипкой, мне не составляет труда так же ярко улыбнуться в ответ.

— Пошли! — говорит она, когда я подхожу. — Все наши вещи в моей машине, и мистер Тэтчер уже выписал нам пропуск. — Она показывает листок бумаги и тащит меня к школьной парковке.

Пока мы переодеваемся для презентации, мое настроение становится еще лучше. Шарлотта оказалась еще упрямее Спенсера со своей идеей «отвлечем-Бэйли-от-факта-что-все-друзья-ее-бросили». На прошлой неделе она вытащила меня в город, и мы нашли магазин с костюмами, где продавалось и белое платье Мэрилин, и знаменитый розовый костюм Джеки О. Там были даже их парики.

Когда я выхожу из туалетной кабинки и становлюсь рядом с Шарлоттой, меня охватывает смешанное с волнением восхищение. Мы выглядим очень похоже на своих героинь и подготовили довольно смешную презентацию о Джоне Кеннеди, которая, как мне кажется, должна понравиться классу.

Шарлотта улыбается мне в зеркале:

— Мы зажжем.

И я верю ей, потому что чувствую себя лучше, чем за весь этот год. Может быть, я и правда вернулась.

— Еще как зажжем, верно?

— А то!

Перед тем, как закрыть сумочку и выйти из туалета, она целует картонную фигуру тридцать пятого президента и оставляет на его щеке красный отпечаток помады. Ее уверенность заразительна, и когда мы, наконец, входим в класс и сталкиваемся с изумленными ахами, смехом, свистом и улюлюканьем одноклассников, у меня получается держать голову высоко поднятой, а также одарить их улыбкой и сексуальным подмигиванием в стиле Мэрилин Монро.

Наша презентация проходит, как по маслу. Класс смеется, а мистер Тэтчер явно нами обеими горд. Улыбка на моем лице — искренняя, хотя, за это, вероятно, следует поблагодарить Спенсера, который не прекращал отпускать забавные комментарии. Тем не менее, как и в оркестре, я чувствую себя по-другому. Словно оттаиваю. Я медленно возвращаюсь к жизни, и знаю наверняка, что еще недавно была мертва для мира, как и говорили мои родные, учителя и друзья.

Хорошо вернуться назад, и это не так болезненно, как я себе представляла. Приятно снова получать радость от жизни, смеяться и взаимодействовать с людьми. Закончив выступление, я ловлю взгляд Спенсера, и он, без слов поняв, о чем я подумала, улыбается от уха до уха.

— Дамы, — говорит мистер Тэтчер после того, как мы кланяемся, — это, наверное, одна из самых оригинальных презентаций, которые мне доводилось видеть. Прекрасная работа. Вы обе — прирожденные актрисы!

— Ну, я бы не сказал, что Бэйли пришлось много играть, — ворчит Чейз. — В конце концов, измены и скандалы для нее — привычное дело. — Он жестоко ухмыляется мне. — Правда, Бэй?

Хорошее настроение вмиг улетучивается из класса. У меня сводит живот, а лицо становится, я уверена, таким же белым, как платье.

— Чейз! — рявкает мистер Тэтчер. — Не знаю о чем ты, но прекрати. Еще одно слово, и ты останешься после уроков.

Я понимаю, что вся дрожу, только в момент, когда Шарлотта берет меня за руку. Ее поддержка придает мне сил и успокаивает, а Спенсер, который пытается своими нематериальными кулаками угодить в голову Чейза, помогает мне проглотить панику и найти в себе силы постоять за себя. Я смотрю на Чейза в упор.

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

Он упрямо скрещивает руки на груди и стреляет в меня хмурым взглядом, а Джейк с таким же озлобленным видом бросает:

— Как ты можешь разыгрывать из себя невинность? Мы все слышали, что сказала Триша.

— Да, и она тоже не представляет, о чем говорит, — фыркаю я. — Она лживая, ревнивая стерва. И все это знают.

Весь класс шокированно ахает, и мистер Тэтчер переключается на меня:

— Бэйли! Достаточно! Что бы там ни было, вам всем необходимо остыть, или вы окажетесь в кабинете директора.

Я, игнорируя предупреждение, стою на своем и гневно смотрю на парней, с которыми раньше дружила.

— Триша не понимает, что видела. Она сделала поспешные выводы и преувеличила, поскольку бесится из-за того, что ее отверг Уэс.

— С тобой то же самое, Чейз, — усмехается Шарлотта. — Ты злишься и ведешь себя, как полный осел, потому что Бэйли не захотела с тобой встречаться. Очень мило. И ты еще удивляешься, почему она тебе отказала.

Класс снова ахает и смеется. Щеки Чейза вспыхивают от стыда, и он, сверля ее гневным взглядом, откидывается назад.