Я чувствую, что не должна здесь находиться. Я как будто вторгаюсь во что-то слишком интимное, личное. Мне хочется выскользнуть из палаты, подождать в коридоре или еще где-нибудь, но ноги не слушаются меня. Я не могу отвести от них взгляд. Поцелуй прост и нежен, но достаточно долог, чтобы Рози почувствовала, что ее поцеловали по-настоящему.

Когда Уэс, прервав поцелуй, отстраняется, Рози плачет. Он вытирает ее мокрые щеки и мягко улыбается ей.

— У тебя талант. Ты сразишь наповал всех симпатичных ангелов на небесах, и разобьешь мне сердце, когда уйдешь.

Господи, он идеален. Так идеален. Эта сцена слишком душераздирающая. Я больше не могу сдерживать слез. Они наворачиваются на глаза и, когда я моргаю, скатываются по щекам. Мне не стыдно. Сейчас здесь плачут все.

С трудом улыбнувшись, Рози поднимает руку к его щеке.

— Не грусти, Уэс, — шепчет она. — Сейчас нам нужно быть храбрыми. Если ты будешь храбрым, то я тоже смогу.

Уэс сглатывает. Ему требуется секунда, чтобы ответить.

— Позаботишься о моей маме, когда она окажется там? Ну, до тех пор, пока не приду я. И передавай привет Спенсеру. Он будет там самым крутым рыжим гиком.

При упоминании Спенсера я невольно вскрикиваю, и взгляды посетителей Рози устремляются на меня. Игнорируя их замешательство, я улыбаюсь ей — виновато и через силу.

— Извини. — Я шмыгаю носом. — Уэс прав. Спенсер тебе понравится. Уверена, он будет ждать тебя, чтобы показать, что к чему. — Я втягиваю в себя воздух, но сдержать дрожь в голосе не могу. — Позаботься о нем ради нас.

Рози встречает мой взгляд серьезным кивком.

— Обязательно. — Это искреннее обещание. — Если ты позаботишься об Уэсе. Прости за тот день, Бэйли. Я просто завидую. Ведь ты будешь жить. — Она бросает взгляд на Уэса и добавляет: — Ты останешься с Уэсом, и судя по тому, как он рассказывает о тебе… я знаю, с тобой он будет счастлив.

Я хочу возразить — я последний человек на земле, с которым он может стать счастлив, — но она продолжает до того, как я успеваю заспорить.

— Я люблю его, — просто произносит она.

Уэс издает сдавленный звук, и у него едва получается произнести ее имя.

— Рози…

Она улыбается.

— Нет, правда. Я люблю тебя, Уэс. Но все нормально. Я знаю, что ты не чувствуешь того же ко мне, и это не страшно. Я все равно рада, что встретила тебя. Рада, что испытала любовь.

Уэс решительно мотает головой.

— Я тоже люблю тебя, Рози.

Мое сердце замирает и снова начинает биться лишь после того, как Рози закатывает глаза.

— Как сестру — может быть.

Несмотря на ужасную обстановку, Уэсу удается рассмеяться.

— Сводную сестру, — пытается он предложить компромисс. — Очень симпатичную.

Лицо Рози вновь вспыхивает, и она хихикает. Ненадолго разрядившаяся атмосфера позволяет мне сделать то, что я должна была сделать давно. Я выскальзываю из палаты, чтобы дать им побыть наедине, уверенная, что мое исчезновение останется незамеченным.

В коридоре я наконец-то могу отдышаться. Став свидетелем этого ласкового прощания, я ощущаю, что совершенно опустошена. Уэс держит все чувства в себе, но очевидно же, что у него чуткое сердце. Как он переживет смерть Рози, а сразу после и матери — выше моего понимания. Из-за него я убита горем, хотя даже не знаю Рози.

Весь этот год я барахталась в собственных страданиях и в собственном чувстве вины.

Мне было больно. Я скучала по Спенсеру. Мне было одиноко. Мне. Я. Мне. Я не задумывалась, как с этим справляется Уэс. Да, после гибели Спенсера мы перестали общаться, но я же знала, как сильно Уэс любил его. И знала, какой он человек. Точнее, каким он был со всеми, кроме меня. Почему я полностью от него отказалась? Как я могла так забыть о нем и даже ни разу не поинтересоваться, как у него дела? Я была такой эгоисткой.

Решив, что пора для разнообразия побеспокоиться о других, я направляюсь к сестринскому посту, где стоит женщина, с которой я встречалась пару раз за время стажировки в больнице. Ее зовут Бритта, она крупная женщина, которая могла бы посоревноваться за звание миссис Санта-Клаус. Она всегда была очень мила со мной. Печальная улыбка на ее лице сообщает о том, что она знает, почему я и Уэс здесь.

— Добрый вечер, милая. Ты в порядке?

Я киваю. Не обо мне ей следует беспокоиться.

— Уэс еще с Рози.

Бритта еще больше грустнеет. Она кивает мне.

— Я рада, что вы оба пришли.

Я делаю вдох.

— Я тоже. Мне показалось, что им нужно побыть наедине, так что я подумала, может мне сходить поздороваться с миссис Дэлани. Можно ее навестить?

На лице Бритты снова появляется радость.

— Уверена, она будет рада.

— Не подскажете номер ее палаты?

— 337, дорогая. Это в конце коридора.

— Спасибо.

В палату матери Уэса я иду, едва волоча ноги. Не знаю, почему. Мне всегда нравилась миссис Дэлани. Наверное, я просто чувствую себя виноватой за то, что позволяла ей верить, будто мы с Уэсом ладим. Как и с моей мамой, мы никогда не показывали родителям Уэса, что между нами существует враждебность. Не знаю, почему мы это скрывали, но у нас было негласное правило: когда они появлялись рядом, мы всегда вели себя, как лучшие друзья.

В глазах миссис Дэлани это наверняка выглядело так, словно после смерти Спенсера я бросила Уэса. Наверное, теперь она меня ненавидит.

Дверь в ее палату приоткрыта и внутри горит свет, но из комнаты не доносится ни звука. Я тихо стучу, чтобы не разбудить ее, если она спит.

— Войдите, — зовет она, и пусть ее голос не так слаб, как у Рози, у меня внутри все сжимается.

Собрав нервы в кулак, я делаю вдох и захожу в палату, морально готовясь к любому приему, который меня ожидает.

Я не думала, что такое возможно, но миссис Дэлани выглядит еще хуже, чем Рози. Дело даже не только в ее внешнем облике. Она тоже бледная, облысевшая и худая как жердь, но больше всего она выглядит изнуренной. Она больше года сражается с раком, и по ней это заметно И все же, какой бы уставшей и больной она ни была, при виде меня ее лицо проясняется, и она с довольной улыбкой протягивает руку.

— Бэйли. А я все гадала, когда же ты заглянешь ко мне.

Меня накрывает чувство вины. Я пыталась заставить себя навестить ее с того дня, как узнала, что она попала в больницу. Чтобы набраться храбрости это сделать, мне потребовалось увидеть Рози в ее последние часы.

— Простите, миссис Дэлани. Я должна была прийти раньше.

На ее лице — ласковое сострадание. Она похлопывает по кровати, приглашая меня сесть рядом с собой.

— Милая, все в порядке. Я знаю, что у вас с Уэсом были напряженные отношения. И не виню за то, что после гибели Спенсера ты держалась на расстоянии.

— Вы знали?

Она печально улыбается.

— Я знаю своего сына, Бэйли. Догадаться, что между вами троими происходит на самом деле, было нетрудно. Я всегда мечтала найти такой способ, с помощью которого я могла бы вмешаться и, как хорошая мама, волшебным образом вас помирить, но иногда простого решения не существует. Иногда жизнь должна просто идти своим чередом.

Я с трудом проглатываю ком в горле и наконец сажусь к ней на кровать. Есть ощущение, что она говорит не только о моих сложных отношениях с ее сыном. Я понимаю, что она чувствует. Если бы я могла волшебным образом вмешаться и излечить ее или вернуть Спенсера, то я бы сделала это. Но я не могу. Как она и сказала, жизнь, какой бы несправедливой она ни была, должна идти своим чередом.

Миссис Дэлани снова улыбается и берет меня за руку.

— Мне жаль, если Уэс доставлял тебе неприятности. Ему пришлось нелегко. Не то чтобы это оправдывало его поведение. Но я благодарна, что ты от него не отвернулась. — Она смотрит на меня серьезным, каким-то решительным взглядом. — Ты ведь не поставила на нем крест, верно?

Я безмолвно вдыхаю, а миссис Дэлани смотрит на меня, ожидая ответа. До стажировки я бы ей возразила, но за последние несколько недель я осознала, как сильно хочу, чтобы он был в моей жизни.

— Нет, — шепчу я, покачивая головой. — Не поставила.

Она расслабляется и устало закрывает глаза.

— Хорошо. Прошу тебя, не сдавайся. Он хороший мальчик, но такой независимый. Он никогда не признается в этом даже себе, но ты нужна ему.

Спорить с умирающей я не хочу, но лгать тоже не хочется — как и поддерживать в ней ложное чувство надежды.

— Не уверена, что это правда. Уэс никогда…

— Это правда. — Она похлопывает меня по руке. — Ты нужна ему. Как никогда. — Она снова открывает глаза, и они затуманиваются слезами. Она бросает на меня умоляющий взгляд. — Пообещай мне.

Я замираю. Кажется, я догадываюсь, о чем она собирается попросить, но не уверена, что смогу выполнить обещание. Не уверена, что Уэс мне разрешит.

— Позаботься о нем, когда я уйду, — как я и думала, просит она. — Ему будет так одиноко. Его отец не силен в… он замыкается в себе. Как и Уэс. — Она вздыхает. — Это будет нелегко, но ты понадобишься ему, дорогая. Пожалуйста, пообещай, что присмотришь за ним.

— Я… — Тревога перекрывает мне горло. — Я хочу пообещать, миссис Дэлани. И пообещаю. Но Уэс мне не позволит. Он давно меня сторонится. Мне кажется… кажется, что он меня ненавидит. Думаю, он винит меня в смерти Спенсера.

— О, вовсе нет. — Миссис Дэлани вновь закрывает глаза и делает глубокий вдох. Потом с тоской произносит: — Я скучаю по этому мальчику.

От ее простого признания мне на глаза вновь наворачиваются слезы. Все любили Спенсера. Из нас троих он должен был уйти из этого мира последним. Он был лучшим из нас.

— Я тоже.

Услышав в моем голосе дрожь, миссис Дэлани открывает глаза. Она тянется за салфеткой, лежащей на тумбочке, и протягивает ее мне с такой печальной улыбкой, что у меня щемит сердце.

— Вы, дети, не должны были столь рано познать такую боль и печаль. Это просто неправильно терять такого юного человека. А Уэс… он потерял… теряет… слишком много. Больше, чем может вынести один человек. Когда меня не станет, Бэйли, у него останешься только ты. Даже если он будет бороться с тобой, пожалуйста, пообещай, что попытаешься. Будь рядом с моим сыном, Бэйли. Я так боюсь за его будущее.