Поездка становится напряженной, хотя Уэс не выпускает моей руки. Я понимаю, он только что потерял важного для него человека, и знаю, что его мучает то, что скоро ему придется пережить похожую ужасную ночь с его мамой, но не злиться я не могу. Его гнев и горечь по отношению ко мне всегда были иррациональными. Я их не заслуживала. И пусть, может, теперь я их и заслуживаю, пусть за смерть Спенсера ответственна я, но в тот вечер Уэс тоже сделал ошибку.

К тому времени, как мы добираемся до зоопарка, я довожу себя до точки кипения. Припарковавшись у главного входа, я забираю свою руку у Уэса и пробую успокоиться. Сейчас ему не до того, чтобы я срывалась на нем и заставляла встречаться лицом к лицу со своим прошлым.

Мои благие намерения оказываются потрачены зря, потому что Уэс срывается первым. Едва осознав, где мы находимся, он резко разворачивается на сиденье и свирепо глядит на меня.

— Зачем мы сюда приехали?

Сила его ярости поражает меня. Почему он так зол? Почему Спенсер отправил меня в то место, которое вывело его из себя?

— Что? Не знаю. Я просто вела машину и решила на минуту остановиться, —выкладываю я заранее сочиненное оправдание.

Он моментально ловит меня на лжи.

— Чушь! Ты приехала сюда специально.

— Нет. Я…

— Бэйли, ты поехала прямо сюда. — Его глаза почти пугающе вспыхивают. — Почему?

Что я могу ответить ему?

— Он вел дневник?

Удивленная вопросом, я хмурю брови.

— Спенсер! — срывается он. — У него был дневник или ты нашла что-то еще? Сначала капсула времени, теперь это? — Он кивает в сторону зоопарка. — Зачем ты это сделала? Зачем привезла меня сюда? Знаешь, устраивать идиотские розыгрыши — это не круто.

Бурля негодованием, он выбирается из машины и мчится через пустую парковку к автобусной остановке.

Его всепоглощающий гнев становится последней каплей, переполняющей чашу. Я тоже зла и устала терпеть его обращение. Выскочив из машины, я захлопываю дверцу и топаю вслед за ним.

— Я тебя не разыгрываю! — кричу я, и мои глаза наполняются гневными, разочарованными слезами. — Прекрати вымещать на мне свою злость! Я даже не понимаю, о чем ты. Я понятия не имею, что было в той дурацкой капсуле времени, и не знаю, как вы связаны с зоопарком.

Уэс резко оборачивается и орет:

— Врунья!

— Но я не вру!

Он подходит вплотную ко мне.

— Тогда как ты узнала?

Я срываюсь. Гордость и злость берут верх над здравым смыслом, и я выпаливаю правду в одном гневном, осуждающем крике:

— Мне сказал Спенсер!

Уэс вздрагивает.

Не дождавшись ответа, я продолжаю:

— Уэс, я его вижу. Он является ко мне. Это он показал, где зарыта шкатулка, и сказал передать тебе. А сегодня в больнице пришел и попросил привезти тебя в зоопарк. — Я машу рукой в сторону темного входа. — Понятия не имею, зачем.

Гнев Уэса угасает, однако на смену ему приходит шок. Он смотрит на зоопарк, затем на меня и начинает качать головой. Стопроцентный отказ мне поверить.

— Ты спятила, — бормочет он. —  У тебя бред. Ты совершенно свихнулась.

Ответ не удивляет меня, но все-таки ранит.

— Думаешь, я не знаю это сама? Думаешь, я не чувствую себя конченной психопаткой, видя своего мертвого парня? — Чтобы не разрыдаться, я закрываю глаза и делаю вдох. Мои руки сжимаются в кулаки. — Мне страшно, и я не могу рассказать об этом ни единой живой душе на земле.

Я снова открываю глаза и молча прошу Уэса понять меня или хотя бы чуть-чуть посочувствовать.

— Думаешь, мне нравится выглядеть сумасшедшей? Нет. Но я не знаю, что еще делать, потому что Спенсер был прав во всем. Я не могла просто пойти на задний двор и выкопать шкатулку, о существовании которой не знала.

Уэс скрещивает руки на груди и продолжает сверлить меня взглядом. На этот раз его гнев не цепляет меня — есть проблемы и посерьезнее, чем то, что он злится и считает меня сумасшедшей. Например то, что я действительно могу быть не в себе.

Мой гнев полностью растворился. Я просто смирилась. Покачав головой, я вздыхаю и беспомощно признаюсь:

— Я чувствую себя сумасшедшей. Я не могу этого объяснить, но я должна выполнять его просьбы, потому что вдруг его призрак реален? Он сказал, что вернулся, потому что не может обрести покой. Что он обретет его только в том случае, если закончит какое-то незавершенное дело, и для этого ему нужна моя помощь. Он сказал, что это его единственный шанс. Звучит, конечно, безумно, но что, если это правда? Что, если ему действительно нужна моя помощь, чтобы обрести в загробном мире покой? Это же Спенсер. Я сделаю все, о чем он попросит, даже если это приведет меня в психушку.

Проведя рукой по короткому ежику, который он называет прической, Уэс отрывисто смеется и качает головой.

 — Что ж, ты определенно на верном пути туда.

Сколько сострадания.

— Большое спасибо, осел.

Проглотив комок в горле, я закрываю глаза.

— С меня достаточно, Спенсер.

Мне плевать, что Уэс рядом и смотрит, как я разговариваю с пустотой. Плевать, что я выгляжу сумасшедшей. Меня уже тошнит от него, и если он продолжит быть таким же придурком, каким был последние несколько лет, то я не хочу возвращать его в свою жизнь. Я надеялась, что мы сможем оставить прошлое позади и вновь подружиться, но ему, очевидно, это не нужно.

Печальный голос Спенсера выводит меня из задумчивости:

— Бэй, мне так жаль. Ты расстроена, знаю, но пожалуйста не отказывайся от него. Просто он в шоке. Но он придет в себя. И поверит тебе, как только успокоится и обдумает это.

Я поворачиваюсь лицом к Спенсеру, больше всего на свете желая утонуть в его руках и снова почувствовать его объятия.

— Он не придет в себя, — говорю я обреченно. — Он ненавидит меня. Ненавидел всегда, и я больше не могу этого выносить. Тебе придется найти кого-то другого. Или просто поговори с ним сам.

Спенсер мрачнеет.

— Я не могу. Помнишь, я говорил, что мне дали выбрать всего одного человека?

— Тогда почему ты выбрал меня? Почему не его?

Спенсер подходит ближе. На его лице — тоскливая, мучительная улыбка. Такая же, как у меня. Он поднимает руку, и я изо всех сил стараюсь соприкоснуться ладонью с его. Но ничего не чувствую, и у меня щемит сердце.

— Бэйли, — шепчет он. — Как будто я мог вернуться и навестить кого-то, кроме тебя.

Я знаю, что он имеет в виду. На его месте я сделала бы тот же выбор.

— Я рада, что ты это сделал. Но сейчас ты не решаешь свои незавершенные дела. Ты сказал, что скоро тебе придется уйти. Я подвела тебя.

— Бэй…

Мои глаза наполняются новой волной слез.

— Мне очень жаль.

Я возвращаюсь к машине, не в силах даже взглянуть в сторону Уэса. Мне не вынести осуждения у него на лице.

— Сможешь хотя бы передать ему последнее сообщение от меня?

Я останавливаюсь. Взгляд Спенсера полон отчаяния. И я понимаю, что не смогу ему отказать. Никогда не могла, а сейчас, в последней просьбе — тем более.

Когда я киваю, он с облегчением выдыхает.

— Скажи ему, что у него зеленый свет.

— Что?

Как и в случае прочих его загадочных просьб, я не получаю никаких объяснений. Он качает головой и говорит:

— Просто скажи: «Спенсер говорит, что у тебя зеленый свет».

Я заставляю себя обернуться. Уэс по-прежнему стоит там, где я его оставила, и смотрит на меня так, словно я спятила, и он меня больше не узнает.

— Спенсер говорит, что у тебя зеленый свет, — тупо повторяю я.

Глаза Уэса вылезают из орбит, и даже в темноте становится видно, что от его лица отхлынула кровь. Я слышу его изумленный вдох. Но мне все равно. Я достигла предела.

Я пожимаю плечами.

— Что бы это ни значило. — Я открываю дверцу машины и в последний раз встречаю его потрясенный взгляд. — Прощай, Уэс.

Мой голос решителен как никогда.

Уэс не реагирует. Никак. Пока я сажусь в машину и завожу двигатель, он просто стоит и молчит.

— Ты собираешься оставить его здесь? — спрашивает Спенсер.

Я бросаю на него пустой взгляд.

— Думаешь, он хочет сесть в машину с сумасшедшей?

— Бэй, ты не можешь просто взять и…

— У него есть телефон. Есть отец. Есть проездной. Он большой мальчик. С ним все будет хорошо.

Что до меня, то я чувствую, что никогда не отправлюсь после сегодняшней ночи.

Глава 21

Я плохо сплю ночью, поэтому следующий день в школе проходит словно в тумане. После уроков я отправляюсь в больницу. Сегодня мы с Уэсом приходить не планировали, поэтому я надеюсь, что смогу прийти и уйти, не застав его.

Регина, стоящая у поста медсестер, приветствует меня теплой улыбкой.

— Привет, милая. Я слышала, что вчера вы с Уэсом приходили повидать Рози. Как ты сегодня?

Я не могу изобразить хорошее настроение, поэтому даже и не пытаюсь.

— Бывало и лучше, — бормочу я.

На ее лице вспыхивает сочувствие, и она крепко обнимает меня.

— Милая, ее уход стал тяжелой потерей для всех.

Благодарная за сочувствие, я тоже обнимаю ее, и когда отстраняюсь, вытираю слезу. Если честно, мне не хотелось застать ее, ведь я пришла сказать, что ухожу, и это разочарует ее. Но Регина учила меня, и она, безусловно, моя любимая медсестра. Она заслуживает того, чтобы с ней попрощались, как надо.

Собравшись с духом, я откашливаюсь и протягиваю ей бланки из школы, которые привезла с собой.

— Что это? — спрашивает она.

— Ну… мои сорок часов истекли, и мне нужна твоя подпись, чтобы мне зачли практику в школе.

— О, конечно! — Ее лицо озаряется яркой улыбкой, и она быстро расписывается на бумаге.

— …Регина?

— Да?

— Я... я не останусь.

Она сразу понимает, в чем дело, и поникнув, округляет глаза.

— Ты уходишь?

Я с трудом сглатываю и киваю.

— Спасибо за все, что ты сделала для меня, но…

— Это из-за Рози? — перебивает она и вновь меня обнимает. — К сожалению, смерть — это неотъемлемая часть нашей работы, но в ней есть и много всего замечательного. Не уходи.

Я качаю головой.

— Это не из-за Рози. Ну, не только из-за нее. — Оглядев шумный больничный этаж, я пожимаю плечами. — Просто больница не для меня. Это был замечательный опыт, и я рада, что получила его, но делать карьеру в области медицины я не хочу. Я только отвлекаю Уэса — который как раз-таки стать врачом хочет. Эта стажировка должна достаться тому, кому она на самом деле нужна.