Чтобы, обогнув восточную башню, дойти до Северных ворот пешком, нужно было потратить не более пятнадцати минут. На коне это расстояние преодолевалось меньше чем за пять минут. Робин с товарищами, под самым носом у находившихся на стенах и на восточной башне стражников, проделал этот путь больше чем за час.

В полной тишине лесные воины продвигались по рву. Ни один упавший камушек, ни один неосторожный взмах руки не потревожили стражников, ни за что не догадавшихся бы, что происходит под их ногами, Над головами людей Робина на крепостных. стенах то и дело раздавались отдельные восклицания, а иногда и оживленные разговоры. Это часовые, оставленные шерифом после дневной смены дежурить еще и на ночь, пытались разогнать накопившуюся за день усталость, чтобы не быть застигнутыми врасплох сном-избавителем.

— Эй, Ронсбер, где-то сейчас твоя женушка? Небось радехонька, потянулась в гости, поглазеть на короля? — слышалось слева, оттуда, где внутренняя стена примыкала к восточной башне.

— Хорошо, что ты сидишь на том берегу, Чарли, водяная крыса, чтоб у тебя поганый язык отсох. Только завтра мы с тобой уж встретимся! Черта с два ты доберешься до моей бутылки с винцом. Я тебе не завидую, — слышался с внешней стены зычный голос Ронсбера, а затем и веселый смех стражников, потешавшихся над перебранкой незадачливых приятелей.

— А насчет твоего винца — спасибо, Ронсбер, не надо, я уже и так, как добрый бурдюк. Надо попадать в караул там, где всегда можно утолить жажду, Ронсбер!

Наконец-таки, оказавшись под мостом Северных ворот, Робин ужом выскользнул из воды и, дождавшись остальных парней, начал взбираться по внутренней замковой стене, используя в качестве опоры для пальцев и ступней ног неровные стыки между плоскими валунами. Затем, прижавшись к крошечной площадке, выступавшей над рвом из-за перил переброшенного через него подъемного моста, Робин пропустил вперед Боллока и малыша Сью. Они могли, словно тени или летучие мыши, исчезать во тьме, растворяться в ней, сливаясь со стенами. Равных им в умении проскользнуть мимо бдительных стражей не было во всем отряде. Они должны были освободить проход на внутренней стене и сбросить веревки для поджидавших внизу товарищей.

Двое товарищей бесшумно и быстро, словно гигантские пауки, стали подниматься по стенам. Им помогал начавший накрапывать мелкий дождь, который заставил стражников укрыться в нишах крепостной стены и в то же время заглушал легкие шорохи, которые издавали поднимавшиеся вверх смельчаки.

Первым на гребне стены оказался Боллок. И тут удача, пока сопутствовавшая нашим героям, от них едва не отвернулась. Один из особо добросовестных стражников, продолжавший стоять на открытой стене и мокнуть под дождем, увидав внезапно появившегося Боллока, принял его за пришедшего в гости коллегу с противоположной стороны башни и подошел к нему перекинуться парой словечек.

Приблизившись и разглядев одетого вовсе не по форме караульной службы Боллока, часовой отступил на шаг и попытался криком подать сигнал тревоги. Но это ему не удалось: мокрый с головы до пят, словно морской черт, Боллок, сверкнув в темноте своими наводящими ужас глазами, метнул в часового принесенный для такого случая тонкий длинный нож. Бедняга, издав вместо крика лишь захлебывающийся булькающий хрип, повалился набок, свесив голову внутрь за ограду.

— Эй, Джарвис, хватит мокнуть, вали сюда! — Боллок вдруг услышал почти над самой своей головой ленивый, с хрипотцой голос.

Совсем рядом, несколько выше стены, находился каменный зубец одного из крайних сооружений Северной башни, в нише которого, судя по всему, прятался от дождя напарник незадачливого Джарвиса. Спустя какое-то мгновение напарник, укрывшись от дождя легким плащом наподобие накидок лесных йоменов, выглянул из-за зубца башни. Боллок, застывший на корточках над стеной, пригнулся так, чтоб со стороны башни не было видно ни его лица, ни фигуры человека, над которой он наклонился.

— Эй, что-то случилось? — окликнул часовой мнимого Джарвиса.

— Нет, ничего, Саймон, я тут обронил ключи, — приглушенным голосом отозвался йомен.

— Совсем, что ли, наклюкался? Дай-ка помогу тебе искать… — начал спускаться с башни собеседник Боллока.

— Спасибо, не надо…

— Давай, давай. Ты ведь совсем уже промок, ни черта не соображаешь. Иди, обсохни, Джарвис… Эй, Джарвис! — изумленно воскликнул часовой, встретившись со свирепым взглядом Боллока.

В следующее мгновение Малыш Сью, подкравшись по стене из-за выступа башни, набросил на шею часовому разбойничью удавку, а Боллок, сделав шаг навстречу, ударом бычьего кулака отправил стражника в глубокий сон.

— Прикончить его? — спросил нечасто бывавший в таких переделках, а потому по-ребячески кровожадный Малыш Сью.

— Да ну, ты что… Он проснется, когда замок будет уже наш. Оставь его.

Затащив оба безжизненных тела за выступ башни, двое товарищей немного подождали, чтобы убедиться в том, что никто не заметил исчезновения часовых, и осторожно спустили вдоль стены прихваченные с собой длинные и прочные веревки. Спустя две минуты, распластавшись на внутренней стене замка и спрятавшись в нишах под острыми зубцами, наверху были уже все двенадцать лазутчиков. Саланка, взобравшийся последним, обменялся с Робином многозначительным взглядом: первая часть безумно рискованного плана была выполнена.

Теперь основной пост замковой стражи находился внизу, под ногами лесных воинов, в миниатюрной башенке, поставленной сразу за воротами при входящей в город дороге. Чтобы проскользнуть мимо него незамеченными, лучше всего было, прокравшись по верху стены, осторожно спуститься на крышу подступавших к самой стене городских хранилищ, в которых всегда был запас продовольствия на случай непредвиденных обстоятельств.

Когда почти все лесные воины бесшумно перебрались с помощью прочных веревок на крышу хранилища, один из стражников, находившихся на противоположной, дальней стене, увидал Саланку. Сарацин встал во весь рост над стеной для того, чтобы подстраховать последнего спускавшегося перед ним лучника. Тучи, черными рваными одеялами проносившиеся над землей, на какой-то миг расступились, и в свете месяца силуэт Саланки стал достаточно удобной мишенью. Завидев незнакомца, охранник, еще не успев сообразить, что бы это значило, потянулся за стрелой. Но прежде чем натянуть тетиву лука, он все-таки попытался окликнуть Саланку:

— Эй, что ты там делаешь?

Саланка, ничего не отвечая, попытался ослабить страховочный узел и спуститься вниз на крышу хранилища. Но необходимо было дождаться, пока путь по туго натянутой веревке преодолеет последний из лучников Робина. Это промедление едва не стоило сарацину жизни. Хорошо, что в самый последний момент он повернулся боком, и стрела, выпущенная стражником, пробила ему не грудь, а мышцы плеча, пройдя сквозь руку и оцарапав бок.

Выручили Саланку и стальные наплечные кольца — обычное защитное приспособление сирийских воинов. Стрела, пущенная с близкого расстояния, а потому необычайно мощная, попала меж двумя такими кольцами и, наполовину утратив силу удара, повалила Саланку на стену. Будь Саланка не сирийцем, а каким-нибудь бретонцем или фламандцем, остаться бы ему навсегда на той крепостной стене. А так сарацин, оглушенный неожиданным ударом, но еще способный драться за свою жизнь, ухватился здоровой рукой за туго натянутый канат и соскользнул со стены как раз в тот момент, когда стражник выпустил в него вторую стрелу.

Услышав ее свист над головой, Саланка, сжав зубы, процедил несколько грязных ругательств по-арабски и, превозмогая боль, обхватил веревку ногами и начал спускаться к товарищам. Но боль была настолько сильна, что на середине пути силы покинули его, и сарацин, тщетно пытаясь мертвой хваткой вцепиться в канат, начал терять сознание. Саланке казалось, что он проваливается в бездну.

К полуночи пиршественная зала Ноттингемского замка представляла собой еще не самое худшее зрелище из тех, какие можно было наблюдать во всех больших замках Англии, когда их навещал сам король. Прошло уже два часа с той поры, как гости, сытые и пьяные, начали расходиться. А те, кто еще оставался в зале, были неотъемлемой частью чудовищного развала и разгрома, которыми обычно заканчивались подобные пиры. Благо, король английский Джон почти никогда не досиживал до конца таких мероприятий: у него было достаточно слабое здоровье.