Генерал начал скрести у себя на поясе, где у него обычно висела кобура, но Герасимов видел, что Никитин снял пояс и кобура с пистолетом валяется рядом со столом на полу...

Герасимов знал, что когда Никитин в таком состоянии, с ним нужно разговаривать нагло и грубо, иначе просто не сумеешь пробиться. К тому же Генка Герасимов был зол на Никитина за то, что пришлось проникать в его кабинет со столь идиотскими трудностями... Поэтому в ответ генеральскому окрику он тоже заорал.

– Ты скоро ссать коньяком начнешь, пьяная морда! Я должен буду целые сутки вместо тебя руководить управлением, пока тебе эта мегера член сосать будет! Хочешь с должности полететь? Давай! Я, ведь, давно мечтаю твой кабинет занять... Обо мне давно такой слух по всему управлению ходит...

Никитин сразу протрезвел... Нет, не от совершенно глупой угрозы своего заместителя. Генерал Никитин прекрасно знал, что Генка, и правда, метит на его место, но сам себя считает не готовым пока к этой должности... Но! Если Генка начинает на него орать, значит, пришел он с чем-то важным... А важным сейчас может быть только то, что связано с его старым дружком Владимиром Крестовым-Крестным. Или с Иваном Марьевым, что, практически, одно и то же... Но и то и другое требовало внимания...

– Когда ты займешь мое место, – сказал Никитин уже спокойно – первый твой приказ будет об увольнении секретарши. Интересно на кого ты ее поменяешь? На какую-нибудь шикарную блондинку? Или ты предпочитаешь серых мышек? Говорят, что в постели они бывают очень даже не скромницами, а совсем наоборот...

– Посажу кого-нибудь из молодых лейтенантиков из своего отдела, – ответил Герасимов тоже спокойно. – У меня есть толковые ребята... Думаю, с должностью секретаря любой из них справится...

– И дашь повод всем острякам в управлении для шуток о твоей ориентации... – усмехнулся генерал. – Ладно! С чем пришел? Я же вижу, что не пустой! Выкладывай, раз уж прорвал оборонительные рубежи...

– Считаю совершенно нецелесообразным откладывать начало операции «Погоня за покойником». Но она требует единственной поправки, которая, правда, в корне меняет ее смысл и содержание...

– Какой еще поправки? – спросил Никитин, не любивший на ходу ни принимать планы, ни изменять свое уже принятое однажды решение....

– Нужно изменить ее название. Например так – «В далекий край товарищ улетает»... Или еще проще – «Разлука, ты, разлука»...

– Это кого же ты у нас разлучать собрался? – Никитин все же был несколько не трезв и плохо поспевал за трезвой мыслью своего заместителя-аналитика. – Разлучник хренов? Слушай! Во! Разлучи-ка ты меня с этой дурой, что у дверей моего кабинета сидит! Осточертела она мне хуже горькой редьки... Век буду благодарен!

Герасимов пропустил всю пьяную болтовню мимо ушей и перешел непосредственно к делу, за которым прорвался в кабинет генерала:

– Крестного с Марьевым я собрался разлучать... Только у меня есть некоторое уточнение по поводу наших интересов за границей... По-моему, Марьева нужно срочно нацеливать на ликвидацию Василя, который живет сейчас в Лозанне. Он хоть и не руководит оттуда ни одной группировкой в Москве, но оставить его в покое мы тоже не можем... Это вопрос, если хотите, политический! За ним слишком большой должок перед нами... Василь так и не заплатил нам за то, что мы закрыли глаза на ограбление ювелирной мастерской алмазного фонда и увез все камушки за границу. О нем сейчас по Москве легенды ходят – как он надул ФСБ, то есть нас с тобой, Никитин... Сделать это нужно срочно, пока Иван не нашел Крестного раньше нас... А он ищет его очень интенсивно. Серьезно ищет... И, я бы сказал, эффективно. Эффективнее нас ровно в три раза...

– Не понял!.. – с вызовом сказал генерал. Ко всему, что касалось Крестного, он относился очень и очень ревностно...

– Выкладывай, что молчишь! – прикрикнул он на Герасимова и тот по тону понял, что теперь Никитин кричит серьезно, ему действительно, не терпится услышать от Герасимова новую информацию о Крестном...

– Сегодня в оперативной сводке МВД мелькнули несколько трупов... Я через общегородскую ведомственную компьютерную сеть выловил фотографии убитых... На двоих из них – Крестный...

– Как это – на двоих? – не сразу сообразил генерал Никитин.

– Так вот... Так же, как мы с Иваном еще двоих подстрелили...

– Опять Иван? – спросил Никитин и нахмурился, ему совершенно не нравилась активность Ивана в поисках Крестного...

Герасимов пожал плечами.

– Кто же еще? Эти люди умерли только потому, что похожи на Владимира Крестова. Первый случай – пенсионер, в советское время – директор маленького заводика на окраине Москвы, не помню точно какого, что-то вроде изготовления музыкальных инструментов...

– Проверил? Это точно – не Крестов? – спросил нетерпеливо Никитин.

– Конечно, – усмехнулся Герасимов. – Заводик производил русские гармошки и балалайки, директор работал там двенадцать лет до выхода на пенсию... Это не Крестный, сто процентов! Застрелен сегодня утром в своей машине в районе Крымского моста... Три пули через лобовое стекло, все, – в голову...

– Второй! – потребовал Никитин.

– Лицо без определенных занятий, два года до пенсии, не работал, жил воровством и подаянием, сидел у церкви недалеко от ВДНХ... Как говорится – никому на хрен не нужен был! Застрелен в трамвае на проспекте Мира... Описание убийцы полностью совпадает с портретом Марьева... Это тоже не Крестный...

– Раз ты сюда ворвался, ты должен объяснить, откуда эта прорва Крестных на нас свалилась... Это уже... уже четвертый за два дня... Охренеть можно! Это не может быть случайностью...

– У меня есть объяснение, хотя нет никаких доказательств...

Никитин кивнул головой – давай, мол, без доказательств, я почувствую, где ты соврешь, если, конечно, ты соврешь...

– Имея достаточно хорошее представление о личности Крестного, почерпнутое, кстати, в основном, из ваших о нем рассказов, я не мог не предположить, что Крестный отдает себе отчет об опасности, которая ему угрожает и с нашей стороны, и со стороны Ивана Марьева... О том, что его трюк с натравливанием вас с Марьевым друг на друга – не прошел, Крестный, конечно, узнал тут же... Он сам оперативник-профессионал, хоть и бывший... Информации о наших действиях у него, пожалуй, побольше, чем у нас – о его... У нас-то – вообще никакой информации пока нет. Одни только предположения...

– Короче, Достоевский, – перебил его нетерпеливый Никитин. – Переходи сразу к последнему тому собрания сочинений...

– Я запросил фотографии убитых годичной давности, кстати, того нервного, из высотки – тоже... Все они лишь отдаленно напоминают Крестного. На фотографиях, сделанных после их убийства – они гораздо более похожи... Правда, у нас нет фотографии того, кого застрелили «орлы» Коробова, они лицо ему изуродовали до неузнаваемости. Остается полагаться на показания самого Сереги, что – очень был похож. Так оно, должно быть и есть, иначе бы Коробов не полез на рожон... Этот факт требовал объяснения и я, похоже, нашел его, хотя проверить, к сожалению, не успел... В сутках, как это для меня ни обидно, по-прежнему всего двадцать четыре часа...

– Не оправдывайся, я тебя еще не обвинял, – буркнул Никитин, который чувствовал себя несколько неловко перед своим помощником, на которого наорал, выходит, совершенно зря. А ведь, именно Генку Герасимова Никитин потихоньку готовил себе в преемники, хотя тот об этом пока не догадывался...

Герасимов немного смутился от этой скрытой похвалы и продолжил более уверенно.

– Установлено, что двое из этих трех убитых, возможно, обращались по объявлению в рекламное агентство «Свежий ветер —новые горизонты»... Именно – наш покойник из высотки и покойник Ивана, специалист по балалайкам... При обыске в их квартирах найдены одинаковые номера газеты «Все & все» месячной давности. Директор вырезал объявление агентства и хранил его в своем столе, где хранил вообще все бумажки, которые проходили через его руки... Нервный парень из высотки просто отметил его карандашом... Он, кстати, оказался намного моложе Крестного, два года назад отмотал срок за разбой, после отсидки не привлекался, работал слесарем в ЖКО, уволился месяц назад, то есть сразу после выхода газеты с отмеченным объявлением...