Иван молчал глубокомысленно, настраивая Аркадия на нужное ему поведение... Но пора было и приступать понемногу... Он докурил сигарету, выбросил окурок, по-дружески доверительно положил руку на плечо белобрысому парню и сказал мрачно:

– Я, почему-то верю тебе, Аркадий!.. Я хочу объяснить тебе, как я с ней разделаюсь, с этой парижской тварью московского разлива... Я хочу, чтобы ты знал, что я с нею сделаю!..

– А может простишь ее, Сима? – спросил Аркадий фальшивым голосом.

«А вдруг сейчас и правда – возьму да прощу? – усмехнулся про себя Иван. – Ты же волосы на себе потом рвать будешь, дурак!.. Сам, скажешь, уговорил жену простить... А денежки, в результате – накрылись!»

Но сам только медленно покачал головой... Нет, конечно, простить жену он не мог... В некоторые моменты Ивану становилось просто смешно от всего этого спектакля... Но стоило ему вспомнить – с какой целью он едет в Лозанну, вспомнить о Крестном, как он снова мрачнел...

Иван посмотрел в глаза Аркадию и сказал ему доверительно:

– Нет! Не могу... Хочу тебе кое-что показать... Будь другом – принести мою сумку из-под сиденья... Такого ты, наверное, еще не видел...

Аркадий кивнул, помедлил секунду, словно сомневаясь, нужно ли делать то, о чем просит его Иван, но потом повернулся и пошел в купе за сумкой Ивана... Той, что стояла под сиденьем. С оружием...

Убивать его можно было, конечно, и в купе, но – потом вся эта возня с трупом, от которого пришлось бы избавляться... Гораздо проще сделать все в тамбуре... И чище и надежнее.

Отпирать двери вагонов – наука нехитрая. Иван справлялся с любой дверью за считанные секунды, хоть на российских ветках, хоть на зарубежных дорогах, хотя ни разу на них и не был. просто в лагере спецподготовки в Рыбинске был специальный зачет по вагонным дверям... Иван, помнится, сдал его тогда на отлично...

Аркадий принес сумку... Иван поставил ее в тамбуре, убрав, на всякий случай, с прохода поближе к одной из дверей, расстегнул замки и предложил выглядывающему из-за плеча Ивана Аркадию:

– Загляни сам...

Тот слегка раздвинул края сумки... Первое, что попалось на глаза – очень короткий ствол автомата, аккуратно упакованные пять пистолетных магазинов, три гранаты и моток тонкого сверхпрочного нейлонового шнура со стальными крючьями на конце...

– Ни-и хрена-а... – пробормотал Аркадий. – Я таких автоматов и не видал никогда...

– «Агран-2000», новинка, в России редко пока еще встречается... – сказал Иван.

– И ты с таким арсеналом через границы разъезжаешь?.. – искренне поразился Аркадий, он, как видно, предполагал, ну, максимум – парочку «макаровых» в ивановой сумке увидеть. – Ты на жену, как на дворец Саддама Хусейна идти собрался...

– Я же брат, профессионал, – Иван теперь уже почувствовал, что ситуация стала необратимой, и смерть движется к Аркадию со скоростью курьерского поезда... – Я столько народу поубивал...

Аркадий тоже это почувствовал. Но было уже слишком поздно, чтобы можно было хоть что-то изменить в ближайшем будущее, которому предстояло сейчас осуществиться... Оно уже отвердевало, приобретая черты настоящего, тут же скатывающегося в необратимое прошлое......

Иван усмехнулся, глядя, как поменялось выражение лица Аркадия... Из любопытствующего балбеса он превратился в настороженную тварь, почуявшую опасность. Но было уже слишком поздно... Опасностью уже не просто пахло, ею несло, словно запахом гнили со свалки или ромом от Крестного, когда тот бывает достаточно пьян. А для этого нужно чтобы он выпил литра три не меньше...

– Ты ведь еще младенец, куренок по сравнению со взрослыми, – сказал ему Иван. – Цыпленок табака... И сейчас я начну тебя разделывать... Чтобы ты понял, что взялся на за свое дело...

Прежде, чем Аркадий успел дернуться, Иван взял его за запястье, и тот почувствовал, что дергаться уже бесполезно...

Иван держал его не слишком крепко, но так уверенно и надежно, что от его прикосновения веяло полной безнадежностью...

И все же Аркадий попробовал замахнуться... Иван легко ткнул указательным пальцем ему чуть ниже ключицы, ближе к плечу, и правая рука Аркадия повисла, словно у парализованного... Тон Ивана поменялся. Сейчас он полностью соответствовал тому отношению к Аркадию, которое переполняло Ивана...

– Заработать на мне захотел, придурок? – спросил Иван тихо. – Ты научился бы сначала козлов отличать от волков... А то твоя карьера стукача в самом начале трагически оборвется...

Иван посмотрел на часы.

– Через полторы минуты... По расписанию – город Дьёр. Ну, последнее желание? Сигарету? Анекдот? Может быть, бутылочку «токая»?.. Не стесняйся, я уважаю вволю новоиспеченных покойников! По их желаниям, между прочим, можно составить интересное представление о том, что люди считают самым желанным, поскольку желают этого непосредственно перед смертью...

– Я не буду на тебя стучать... – пробормотал Аркадий. – И жене ничего не скажу...

– Конечно не скажешь, – усмехнулся Иван. – Но не потому, что пообещаешь мне это... Я никогда не верю пустым обещаниям. Конечно, ты ничего никому не скажешь! Но прежде всего – по двум причинам. Во-первых, я никогда не был женат. А во-вторых, – ты сейчас умрешь.

Он снова взглянул на часы.

– Через минуту...

Ночной Дьёр уже проплывал за окном тусклыми окнами стандартных четырехи двухэтажных домов, выстроившихся вдоль линии железной дороги, подходившей местами почти вплотную к домам...

– Как ты меня убьешь? – спросил вдруг Аркадий с неожиданно прозвучавшей в его голосе надеждой. – Будешь стрелять? Ножом? Здесь же кровищи тогда будет целая лужа... С поезда выбросишь? Я могу и не разбиться... Здесь меня нельзя убивать!

Он вдруг побледнел.

– Задушишь!?

– Я вообще не буду тебя убивать... – возразил ему в ответ Иван. – Я только помогу тебе умереть... Остальное произойдет само собой... Не веришь? Зря! сейчас ты сам в этом сможешь убедиться... Но все, болтать больше некогда... Пора делом заниматься, верно?..

За дверным стеклом замелькали мостовые опоры и более мелкие косые металлические фермы, поддерживающие верхнюю часть моста... Иван двигался быстро и четко... Можно сказать даже – красиво...

Он достал из сумки моток капронового шнура, выдерживавшего рывки силой по шесть-семь центнеров... Ивану приходилось, прыгать с крыши шестнадцатиэтажного дома прямо в пустоту, имея в руках только тонкую нить такого шнура, и он еще ни разу Ивана не подвел... Хотя Иван никому не посоветовал бы повторять такой эксперимент... Если только он жизнью своею, конечно, хоть немного дорожит. По сути, это все же – цирковой номер, а не нормальная работа.

Иван быстрым движением обмотал шнур вокруг пояса Аркадия, завязал удавкой. Второй конец шнура, с карабином он зацепил за ручку двери. Аркадий следил за его действиями молча, побелев от страха. Второй шнур Иван завязал удавкой подмышками у приговоренного им к смерти человека. На все это у него ушло секунд тридцать.

Чтобы открыть дверь вагона, Ивану потребовалось еще секунд пять. Увидев мелькающие рядом с поездом мостовые фермы, Аркадий забился в угол у противоположной двери, заскреб по ней руками...

Иван взял в руки конец обвязанного у него подмышками шнура, осмотрел небольшой якорь-кошку, надежно закрепленный на нем, затем взглянул на Аркадия. Взглянул так, как смотрят на покойника – в последний раз...

– Не надо! – выдавил тот из себя, хватаясь руками за ручку двери, за шнур у себя на поясе, шаря по стене тамбура в поисках чего-нибудь, за что можно было держаться крепко...

«Дурак! – подумал Иван. – хочет руками остановить поезд...»

Он улыбнулся. Потом слегка покачал головой и сказал укоризненно.

– Не противься судьбе, Аркадий...

Раскрутив кошку на конце шнура, он швырнул ее в раскрытую дверь вагона и, тут же посторонившись, успел сказать Аркадию:

– Прощай!..

Якорь зацепился надежно. Это Иван понял, глядя, как быстро разматывается сорокаметровая бухта шнура. Аркадий тоже смотрел на нее, как завороженный. Он заскулил по-собачьи, заскреб руками по стене, но шнур натянулся, и со скоростью шестьдесят километров в час Аркадий вылетел из тамбура вагона на мост.