Иван предложил Крестному пройтись пешком, и тот согласился, потому что выпитый им сегодня ром поднял в нем такой жар, что он готов был раздеться догола, чтобы его обдувал легкий ночной ветерок... Но Крестный успел снять только пиджак, когда он начал расстегивать рубашку, Иван остановил его и сказал, что не хотел бы, чтобы они привлекали к себе повышенное внимание со стороны милиции. Это был бы слишком щедрый подарок Никитину... Крестный тот час же с Иваном согласился...

– Слушай, а куда мы идем? – спросил Крестный, когда Они миновали театр Ермоловой и шли уже мимо «Интуриста» к манежной площади...

– К тебе! – ответил уверенным тоном Иван.

– Как, ко мне? – спросил Крестный. – Разве ты знаешь, где я сейчас живу?

– Нет! – ответил Иван столь же уверенно. – Достаточно того, что это знаешь ты! Верно?

– Верно... – удовлетворено ответил Крестный на последний вопрос, уже забыв о предыдущем... – Этого совершенно достаточно...

Они пересекли Манежную площадь и спустились в Александровский сад... Когда проходили мимо вечного огня у Неизвестного солдата, Крестный дернул Ивана за руку, остановил, и сказал многозначительно:

– Я еще жив, Ваня! Понимаешь? Жив! А они уже памятник мне поставили... Ведь это же я – неизвестный солдат. Я пропал без вести в Афганистане, когда мы брали дворец Амина... С тех тор Никитин меня и потерял... И я теперь для него – неизвестный солдат... А я еще жив, Ваня! Ты веришь, что я еще жив?

Несмотря на то, что Крестный нес явную чепуху и производил полное впечатление пьяного человека, Иван знал, как хорошо он умеет притворяться и, главное, любит это делать... Иван не верил, что Крестный настолько пьян, как пытается изобразить. И тотчас убедился в том, что прав в своих подозрениях...

– Пока ты еще жив, Крестный, – сказал Иван оглянувшись назад... – Но если тебя будут так охранять, как это делают сейчас твои мальчики, ты не долго протянешь... Любому мало-мальски умелому киллеру ничего не стоило уже раз двадцать снять тебя, Крестный! Поверь мне, уж я-то знаю, что говорю...

Лицо Крестного мгновенно изменилось. Пьяная пелена упала с глаз, и взгляд стал жестким и четким... Он отошел чуть назад совершенно твердой походкой, хотя еще секунду назад пьяно качался и сделал уверенный повелительный знак правой рукой...

Из-за деревьев показалась фигура охранника. Он приблизился к Крестному и склонил голову...

Крестный что-то сказал коротко и энергично... Затем повернулся к охраннику спиной и тут же опять превратился в пьяного...

– Все, Ваня! – сказал Крестный, подойдя к Ивану. – Больше они нас беспокоить не будут! Извини, ради бога... Самому за них стыдно...

– Ладно, не расстраивайся, – сказал Иван, начиная подъем к Боровицкой площади... – Лучше, Крестный, скажи мне...

Крестный напрягся, ожидая каверзного вопроса, но Иван легко его переиграл и поставил в тупик следующей своей фразой:

– У тебя ром дома есть?

– Есть... – растерянно ответил Крестный.

– Гаванский? – уточнил Иван.

– Гаванский... – подтвердил Крестный.

Тогда пошли! – сказал Иван. – Научишь меня пить гаванский ром, как тебя когда-то учил Рауль Кастро... Чтобы я мог когда-нибудь сказать:»Меня учил пить ром сам Крестный, который учился у Рауля Кастро...» А впрочем не стоит добавлять про этого кубинца... Я буду говорить только так: «Меня учил пить ром сам Крестный!»

Иван с Крестным шли уже по Большому Каменному мосту и редкие машины проносились мимо них с мгновенным ревом...

– Да, не стоит говорить про этого кубинца... Тем более, что он только ром пить оказался горазд... В остальном – так себе, ни то, ни се... Посредственность... Помню, пошли тогда в бордель мы с ним, сняли четверых баб на двоих... Ну, чтобы оторваться на полную катушку, значит... Это, кстати, еще до двадцать шестого июня было, когда его братец восстание поднял... Мы, кстати, с Никитиным чуть министрами у него не стали... Уговаривал... Назовем тебя, говорит он Никитину, Алехандро, будешь у меня контрразведкой командовать... Наши как узнали про это, чуть не выгнали нас с Никитиным из органов... А мы-то здесь при чем? Фидель сам предложил... Мы же отказывались... Так и стал у его контрразведкой Рауль командовать, братец его...

– А что же в борделе-то? – напомнил Крестному Иван, не желая, чтобы Крестный возвращался из воспоминаний в сегодняшний день... – Как же этот Рауль в борделе-то лопухнулся?

– Да выдохся на первой! – воскликнул Крестный. – Так прямо на ней и заснул... Пришлось мне с тремя разбираться, деньги-то уже вперед заплачены были...

– А ты с бабами силен был, Крестный., – сказал Иван не столько спрашивая, сколько утверждая. – Силен, верно?

– Что было, то было, Ваня, – подтвердил Крестный. – До баб охочь я был, пока молодой... Да я и сейчас не против попробовать... Правда, один уже не справлюсь, пожалуй... А вдвоем с тобой, например, – за милую душу... Что мы с тобой вдвоем – бабу не трахнем? А Ваня?

– Это называется – садиться на хвост! – укоризненно сказал Иван.

– А ты меня хвостистом не обзывай! – возмутился Крестный. – Не хочешь? Не надо! Трахай своих баб один... Я и сам справлюсь, если захочу...

– Так в том и проблема, Крестный, – засмеялся Иван. – Захотеть-то не удается!

– Да хрен с ними, с бабами! – воскликнул Крестный. – Что нам, поговорить больше не о чем? Вот, например, Никитин...

И Крестный вновь принялся рассказывать Ивану про Никитина, Хотя Иван не слушал его уже давно и разговор поддерживал формально, готовясь выполнить то, что должен был выполнить сегодняшней ночью... Избавиться, наконец, от надоедливого кошмара по имени – Крестный...

Они с Крестным прошли уже треть моста. Ни за ними, ни навстречу никто не шел... Да и какой идиот мог ходить пешком по ночной Москве, рискуя быть ограбленным, а то и убитым? Разве только Иван, которого убить было бы очень трудно, даже если бы на него напали с оружием...

Иван огляделся по сторонам. Охранники Крестного, которые получили от него приказ держаться поодаль и не маячить в прямой видимости, вынуждены были ждать на краю моста, чтобы не выходить на открытое пространство... Этого Ивану и нужно было...

Оружия у него по-прежнему не было, А Смерть Крестного была уже настолько близка что Иван чувствовал ее дыхание, напоминавшее ему смрадный воздух того сарая, в котором они жил в Чечне...

Иван мог бы убить Крестного и голыми руками, труда это не составило бы.6 но охранники открыли бы огонь, а спрятаться на мосту особенно негде...

Но у Ивана был свой план...

Они прошли уже очень много пешком, и Крестный всю дорогу что-то бубнил о Никитине и о том, что его нужно убить во чтобы то ни стало.

«Ну что ты нудишь со своим Никитиным, – Иван начал даже раздражаться на болтовню Крестного,. – Конечно же, я его убью... Но сначала – я убью тебя...»

Крестный словно услышал эти мысли Ивана. Иван даже засомневался – не сказал ли он последнюю фразу вслух?..

– Ты, Ваня, – сказал Крестный, – единственный человек, которого я боюсь... Потому, что ты не такой, как все! Потому, что ты можешь меня убить...

Крестный остановился на мосту и посмотрел назад, где за углом прятались его охранники... Но, не увидя их, он махнул рукой и пошел дальше – на самое высокое место моста, на середине...

– Никитин меня никогда не сможет убить! – заявил Крестный.

«В этом ты прав, – подумал Иван. – потому что тебя убью я. И убью уже скоро. Очень скоро!»

– Я тебя люблю, Ваня! – сказал вдруг Крестный. – Знаю, что и ты меня любишь... Знаю. Не надо ничего говорить. Я все и так знаю... Но это самое страшное, Ваня, что мы друг друга любим... Это значит, один из нас обязательно предаст другого...

«Чувствует, собака, свою смерть – подумал Иван. – Как собака чует...»

– Я тебя не предавал, Крестный, – сказал он вслух, – и не собираюсь предавать никогда...

– Это с какого конца смотреть... – философски изрек Крестный. – Вот ты с твоей Надькой был, а я страдал в это время. Потому, что ты меня тогда предал... Ты был моим, Ваня, понимаешь, моим... И предал! Ушел к ней! Это и есть предательство, хотя тебе оно, возможно, и не кажется предательством...