— Я принесу дырявый чайник, — подняла руку Зойка.

— Чугунный утюг, вес семь килограммов, — отбарабанил Пономаренко.

Лысюра одобрительно кивал, записывая. Со всех сторон неслись новые обещания: кастрюли, выщербленный топор, колосники на печку, будильник…

— Какой будильник? — возмутился староста.

— «Слава»… — растерянно протянул Олег Черепанов. — Он только звонит, а механизм не работает…

— Это у тебя механизм не работает! — Лысюра постучал себя карандашом по лбу. — Сколько он весит, два грамма? Мне вес, вес давай!

Тогда Олег вспомнил, что в подвале у них давно стоит старая кровать.

— Только придите помочь, а то я один не приволоку!

— Само собой! — заверил его Лысюра. — Так вот, я записал все, что вы сказали. Набирается что-то около… — он пошевелил губами, словно подсчитывая, — около десяти тонн.

— Что?! — класс даже привстал от удивления.

Лысюра не смутился:

— Десять тонн!

— А ну, пересчитай, — потребовал Живцов. — Два чайника и кровать — десять тонн? У тебя по математике вроде четверка, Лысюра.

Генка начал читать список, оценивая в килограммах каждый предмет.

— Чайник — двадцать килограммов, топор — тридцать…

— Да ты что? — завопили вокруг. — Такой чайник и на стол не поднимешь! Топор двухпудовый — ха-ха-ха!

— Ну, девятнадцать! — огрызнулся староста. — Откуда я знаю, какие у кого чайники! Они ведь старые, ржавчиной обросли. У меня, например, чайник весит не меньше двадцати килограммов. А с водой еще больше… — Он обратился к Черепанову: — Кровать сто килограммов потянет?

— Это ж кровать, а не бульдозер! — отшатнулся Черепанов. — Она хоть старая, но…

— Что нам, фотографироваться с ней? — пробурчал Лысюра.

Как ни накидывал он, как ни преувеличивал вес — еле-еле набралось полторы тонны.

— Я думаю, что мы возьмем обязательство собрать не менее пяти тонн, — твердо заявил староста.

— Пять тонн?! Да мы надорвемся, а столько ни в жизнь не наберем! — недоумевал Живцов.

Лысюра укоризненно покачал головой.

— А ты, оказывается, лентяй, Живцов. Еще не работал, а уже — «надорвемся»… Нюни распустил: «ни в жизнь не наберем»! Эх ты!

Живцов смутился, что-то забормотал.

— Словом, подумать надо, пошевелить мозгами, ясно? — Лысюра неопределенно пошевелил пальцами в воздухе.

Когда все разошлись, староста порвал листок, на котором записывал обязательства каждого, и повернулся к Синицыну:

— Порядок! А теперь иди за мной.

Смеркалось. Холодный ветер рвал полы их пальто. Они подошли к школьному сараю, и Лысюра отомкнул громадный висячий замок, откинул железную петлю:

— Ключ я у деда Цыбули взял.

В сарае было сумрачно, пахло плесенью и краской. В углу были свалены поломанные стулья, парты, столы, ржавые ведра, бочки, связки старых тетрадей.

— Тут, — указал Генка пальцем на середину.

— Что? — не понял Макар.

— Сгружай свои десять тонн. При мне будешь, или мне выйти?

— Оставайся, чего там… — Синицыну надоело творить чудеса в одиночку. Когда кто-то рядом, интереснее…

Он хлопнул в ладоши:

— Десять тонн металлолома чтобы были здесь, как дома!

И удивился: перед ним ничего не было.

— Не-ету! — прошептал Генка и толкнул плечом Синицына. — Может, что неправильно сказал в заклинаниях?

— Да нет, все правильно! — протестовал Макар. И он опять хлопнул в ладоши. — Не успею моргнуть глазом — тоннам всем явиться разом!

Снова пусто. У Синицына волосы зашевелились на голове. Значит, он уже не волшебник? Кончилось все… В отчаянии он привычно крикнул:

— Две порции мороженого!

В руках появились вафельные стаканчики, наполненные снежно-белым мороженым, как он любил, с верхом. Один стаканчик он протянул Генке.

— А металлолом почему-то не появляется, — озабоченно сказал Генка. — Может, волшебники его не собирают?

— Наверное! Ну да! — Синицын поперхнулся. — Что они — пионеры, что ли?

Некоторое время они с аппетитом уплетали мороженое.

— Ладно, давай хоть тонну, — вздохнув, попросил Лысюра.

— Попробую. — Синицын хлопнул в ладоши: — Появись-ка здесь хоть тонна металлического лома!

— Эх! Даже тонну пожалели! — ударил в отчаянии шапкой о землю Генка. — Жмоты несчастные, а не волшебники! — И ехидно заметил: — А чайник, один-единственный чайник они дадут?

Синицын вяло запросил чайник. И вдруг оба испуганно отпрыгнули в сторону: на землю шлепнулся чайник.

Лысюра схватил его и жадно ощупал:

— Новенький, никелированный, — и заорал в угол, словно там кто-то прятался: — Эй, нам новых чайников не нужно, только старые, с дырками подавай!

И эта просьба была удовлетворена: появился старый, весь в ржавчине и с дыркой на боку чайник.

Синицын осмелел:

— Еще три чайника!

— Есть! — взвизгнул Генка. — Давай, проси еще десять. Еще!

Он едва успел отскочить, сверху градом посыпались чайники.

— Ур-ра! — вошел в азарт Лысюра. — Требуй двадцать!

— Может, чайников хватит? — возразил Макар. — Попросим что-нибудь другое, утюги, например.

— Можно утюги, — согласился Генка, — они тяжелые.

— Двадцать утюгов! — хлопнул в ладоши Синицын, и в ту же секунду раздался отчаянный вопль Лысюры.

Он подпрыгнул, задрав лицо с зажмуренными глазами к потолку и держась двумя руками за ушибленную ногу

— Смотреть надо! — орал Лысюра невидимым волшебникам. — Швыряете куда попало! Техники безопасности не соблюдаете!

Синицын утешил его:

— Скажи спасибо, что по голове не трахнули. Раскололи б, как орех.

Лысюра заковылял к бочке, уронил ее набок и залез внутрь:

— Теперь проси хоть танки!

— Нет, я кастрюли попрошу, — решил Синицын.

В самый разгар «сбора металлолома» заскрипела дверь и в сарай вошел дед Цыбуля.

— Это что за шум? — прошепелявил он — То вроде ладоши хлопают, то по крыше бегают, то вроде как гром гремит. Металлолом перебираете?

Он прошел взад-вперед, приглядываясь к куче ржавого старья.

— Много нанесли. Молодцы! — Старик подобрал с земли чайник, который «прилетел» самым первым — А этот чайник еще послужит. Добрая посудина. Ишь, кто-то выкинул. А ты чего в бочку залез? — спросил он у Лысюры и не дождавшись ответа, ушел, пообещав принести взамен чайника пилу без ручек.

— «Еще послужит!» — передразнил Генка. — Совсем новенький чайник! Поживился дед.

Они стояли перед горой разного металлического хлама.

— Хватит, наверное? — решил Синицын. — Здесь уже больше десяти тонн.

— Почему же они сразу не дали десять тонн, а по частям? — задумчиво произнес Лысюра.

— У них, наверное, весов не было, — пошутил Макар.

И оба захохотали над простаками-волшебниками, которые не смогли определить на глазок, сколько металлолома потребуется на десять тонн.

…Сообщение Лысюры о том, что у них уже есть десять тонн, не вызвало восторга. В классе воцарилась полная тишина.

Потом Живцов недоверчиво сказал:

— Этого не может быть.

И весь класс подхватил:

— Враки!

— Без паники, без паники! — поднял руку Лысюра. — Ну чего кричите? Пойдемте, я вам покажу…

И он стал пробираться к выходу. Четвертый «А» повалил за ним.

У сарая Генка остановился.

— Здесь все свои? — он встал на цыпочки. В задних рядах топталось несколько третьеклассников, из любопытства увязавшихся следом. — Гоните их в шею! — приказал Генка.

Когда приказание было выполнено, староста широко распахнул дверь сарая:

— Смотрите! Вот наши десять тонн.

Передние замерли у входа, но под напором задних протиснулись в сарай. Стали разглядывать ржавые вещи.

— Кто это собрал? Кто? — слышались то и дело восклицания.

Лысюра выпятил грудь.

— Много будете знать — скоро состаритесь. Самое главное — наш металлолом, наш, понимаете?

Под его нахальным взглядом кое-кто опустил глаза или отвел их в сторону.

— Чего же, понятно! — хмуро бросил Живцов. — Только никто из наших ребят его не собирал, и мы не будем считать эту кучу своей. Это нечестно.