— А я могу.

— Что?

— Голландцы сопротивляются в надежде, что в последний момент к ним подойдет подмога.

Штурман на секунду помрачнел. Но только на секунду. Обежал взглядом горизонт:

— Какая подмога, откуда?

«Блаженный» пришвартовался к голландцу по касательной, выламывая пушечные стволы из портов. Пираты на ходу спрыгивали на палубу шлюпа, приветствуемые мушкетными выстрелами. Одна или две головы были разнесены в мелкие куски, но, в общем, большого вреда нападавшим стрелки принести не смогли.

Медленно вытащив шпагу из ножен, Берджесс, улыбаясь, произнес:

— Пойдем посмотрим, что там от нас прятали.

Каллифорд протянул ему свою подзорную трубу:

— Есть кое-что поинтереснее.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Посмотри сам.

Штурман неохотно засунул шпагу обратно.

— Куда смотреть.

— Зюйд-зюйд-вест.

Несколько мгновений Берджесс молча всматривался в линии горизонта. Потом опустил трубу и сказал упавшим голосом:

— Это эскадра.

— Да. Эскадра. И она идет сюда. На шум нашего боя.

Штурман растерянно оглянулся:

— Надо что-то делать, черт возьми!

— Что? — равнодушным тоном спросил Каллифорд.

— Свистать всех обратно на борт. Эскадра еще далеко. Они не успели нас толком рассмотреть. Мы успеем уйти.

— Не успеем.

— Почему?!

— Сначала надо потопить шлюп.

— Залп в ватерлинию — и они затонут за четверть часа.

— Кто-нибудь обязательно выплывет и все расскажет.

Берджесс задумался. Лицо его покраснело. По вискам побежали от напряжения струйки пота. Выхода не было!

— А чья это эскадра?

— Какая разница. Французы нас потопят. Англичане или голландцы повесят.

— Что же делать?

— Извиниться для начала перед голландским капитаном.

— Что я ему скажу?

— Скажешь, что обознался, принял его за испанца.

— Он же не поверит или примет меня за идиота.

— Лучше быть живым идиотом, чем…

Штурман не дал Каллифорду закончить его сентенцию, он взревел и схватился пальцами за горло.

Поведение кораблей эскадры недвусмысленно говорило об их намерениях. Они собирались охватить «Блаженного Уильяма» широкой дугой, с тем чтобы он имел только один путь к отступлению, на запад. Но если бы он решил уходить в этом направлении, ему пришлось бы двигаться в бейдевинде, то есть навстречу ветру. В данной ситуации это было невозможно.

— Англичане, — сказал Каллифорд.

— Всегда рад встрече с соотечественниками, — процедил сквозь зубы Берджесс.

— Что будем делать, Сэмюэль?

Штурману не пришлось отвечать на этот вопрос. Носовое орудие галиона, идущего крайним слева, просигнализировало, что к «Блаженному Уильяму» сейчас будет выслана шлюпка.

— Дайте им знать, что мы готовы ее принять, — приказал Каллифорд.

Берджесс поморщился, но ничего не сказал.

Между тем захват голландского шлюпа закончился. Несмотря на приказ старшего помощника прекратить безобразие на его борту, пираты торопливо обшаривали его трюмы и выворачивали карманы пленных голландцев. Догадываясь, что им через пару часов придется, быть может, за это отвечать, они не могли остановиться.

Роковая инерция.

Два голых по пояс пирата приволокли на борт человека в сбитом парике, с простреленной правой рукой и перепачканным кровью лицом.

— Кто это? — недовольно спросил Берджесс.

— Убил двоих наших, здорово владеет шпагой, — возбужденно сообщили доставившие.

— Мы хотели отправить его на корм рыбам, но потом подумали, что он может нам порассказать много интересного.

— Кто ты такой? — мрачно спросил штурман, похлопывая по рукояти своей шпаги.

Пленный усмехнулся:

— Я капитан «Витесса», шлюпа, который сейчас обшаривают ваши люди. — Он увидел приближающиеся широким фронтом английские галионы и добавил: — Что бы они там ни отыскали, вам придется сильно переплатить за добытое.

Берджесс мгновенно налился кровью и сделал угрожающий шаг вперед.

Каллифорд положил ему руку на плечо:

— Погоди.

Штурман зашипел, как масло на раскаленной сковороде, но перечить не посмел. Он понимал, что в создавшейся ситуации виноват больше, чем кто бы ни было.

— Как вас зовут, милейший? — даже чуть улыбнувшись, обратился к пленному старший помощник.

— Гастон Гренуй, офицер голландского флота.

— Француз! — радостно взвизгнул Берджесс. — Мы спасены, Роберт, спасены!

Раненый француз презрительно посмотрел на лысого англичанина.

С флагманского английского галиона спустили на воду шлюпку. В нее живо спускались по веревочным лестницам гребцы.

— Совершенно не вижу, почему тот факт, что я родился в Бордо, может избавить вас от заслуженной виселицы, — спокойно сказал Гренуй.

Берджесс опять чуть было не кинулся на самоуверенного пленника, он до половины вытащил шпагу из ножен, и снова здравый смысл в лице Каллифорда удержал его от опрометчивого и опасного поступка. Удержал, но французу заметил:

— Напрасно вы ведете себя столь вызывающе. Пусть нам суждено болтаться на рее, но до того момента, когда это случится, у нас есть возможность… — Вы меня не тронете.

Берджесс проревел:

— Еще как тронем! Клянусь всеми мертвецами, сыгравшими в ящик по моей воле!

Гренуя не испугала эта шумная угроза.

— Вы меня не тронете, потому что я ваша единственная надежда.

Шлюпка быстро приближалась к плавучему острову, состоящему из двух сцепленных абордажными крючьями кораблей.

— Возможно, возможно, — задумчиво сказал Каллифорд. — Сэмюэль, я отлучусь ненадолго. Ты позаботься о том, чтобы наш гость не скучал.

Сказав это, старший помощник спустился на шканцы и быстро зашагал в сторону кормы.

Пираты, наконец сообразившие, что происходит что-то неладное, бросились к нему с вопросами.

Он отмахивался. Стремительно открыл дверь, которая вела в кормовую надстройку, и исчез за нею.

Поднявшийся с пушечной палубы Мэй и мрачный как туча Берджесс наблюдали за тем, как приближается к борту «Блаженного» шестивесельная шлюпка. Она была уже достаточно близко, так что можно было рассмотреть, что помимо гребцов в ней находятся несколько человек в английских военно-морских мундирах.