— К приемному пункту нет ни малейших претензий, — успокоил Волгин начальника. — Мы здесь, собственно, случайно. Труп нашли, не криминальный, а в записной книжке — их телефоны, домашний и этот. Может, помогут опознать бедолагу?

— Давно это случилось?

— Да еще в апреле, все руки не доходили заняться как следует.

— Вы хотите к себе ехать? Могли бы и у нас устроиться, место найдем.

— Надо фотографии посмотреть, книжку полистать. Вы ж понимаете.

— Да-да, — начальник, несмотря на свою должность мало знакомый с розыскной работой, облегченно кивнул и поспешил успокоить «металлических» бизнесменов.

Поехали на двух машинах. Волгин взял младшего брата, а Кузенков подсел в «семерку» Валентина.

Когда пересекали границу районов, Сергей, глядя в зеркало, пытался фиксировать малейшие изменения мимики задержанных. Если причастны к трупу в «мерседесе», то должны отреагировать: побледнеть, вспотеть, переглянуться. Ничего не произошло, ни малейшей реакции на двух одинаковых физиономиях. Невиновны или путаются в географии?

— Сейчас куда, в РУВД? — спросил Кузенков.

— Нет, к тебе, в отделение.

Братьев определили по разным камерам. Они не роптали, отнеслись с пониманием и раньше, чем им было предложено, вывалили на стол содержимое карманов: бумажники, мобильник и пейджер, две связки ключей и два брелока автосигнализаций, документы.

Опера не заметили, как братья переглянулись.

Оказавшись в камере, Николай Перекатников встал около стеклянной двери и задумчиво наблюдал, как дежурный убирает в специальный шкафчик изъятые мелочи.

Последние приготовления заканчивались в квартире Казначея.

Он сбрил усы, укоротил челку и выкрасил волосы в черный цвет, чем полностью изменил свою внешность.

— Ты этим что, уже занимался? — с ноткой зависти спросил Семен.

С ним самим все обстояло сложнее. Стричь и брить было нечего. Поэкспериментировав с остатками краски, сделали ставку на милицейскую форму.

— Когда ты в форме, ни одна собака на твое лицо не смотрит, — поучал Казначей, копаясь в шкафу. — Все видят мента, а не человека. Главное — не встречаться ни с кем глазами, тогда точно ничего не запомнят. Да и чего ты боишься? Это мне трястись надо, я во всех картотеках есть, а тебя в этом городе ни одна собака не знает. Не дрейфь, проскочим! На, оденься пока, пообвыкни…

— Я думал, при увольнении ее отбирают, — удивился Семен.

— Кому это надо? Да и как проверить, сколько я сносил и выкинул, а сколько осталось? Ксиву с жетоном забрали, и хватит, — ухмыльнувшись, Казначей продемонстрировал изрядно потертую металлическую бляху, которую нашел на улице и решил прикарманить, узнав, что потерял ее милиционер из другого района. — Но у хорошего хозяина всегда есть запас.

Семену форма была тесновата, но Артем, приглядевшись, успокаивающе махнул рукой:

— Нормалек! Как будто в ней родился. Многие настоящие еще хуже выглядят.

Фролов прошелся, осваиваясь с незнакомой одеждой. Достал из кармана иголку для инъекций в пластмассовом колпачке, с присохшей окровавленной ваткой, удивился:

— Что это?

— А ты не знаешь? Тетке одной плохо стало, я укол делал.

Казначей не соврал: его знакомую так «ломало», что он сжалился и подарил половину «чека».

— Я и не знал, что ты умеешь.

— Верка разве не говорила, что я полтора год в медучилище оттарабанил?

— Выгнали?

— Сам ушел. Как говорится, не мое это призвание. Черт, кобура всего одна, вторую подарил кому-то…

На свои погоны Казначей воткнул звездочки лейтенанта, Фролову достались сержантские лычки.

— Жетон, стало быть, тоже твой. Ты у нас будешь постовым, а я — участковым. Надо папку найти, они все с папками таскаются…

Семен не испытывал никаких эмоций. Ни страха, ни ужаса от предстоящего. Может быть просто не верил, что дойдет до дела?

— Рацию бы раздобыть, — вздохнул Казначей. — Можно, конечно, у кого-нибудь в батальоне спросить, но лучше не рисковать. Ладно, будь здесь, я скоро вернусь.

— Куда ты?

— Звонить. Сам же просил!

Артем не стал блуждать и с ближайшего таксофона набрал «02». Чтобы изменить голос, накрыл микрофон носовым платком и бросил в рот несколько подушечек жвачки.

Ответили не скоро. Равнодушная девушка сняла трубку только после десятого гудка.

— Милиция.

— Алло! Слушайте внимательно…

— Вас не слышно, перезвоните.

Ошарашенный Артем долго смотрел на телефон.

«Может, это судьба?» — мелькнуло в голове.

Он затравленно оглянулся. Казалось, что местный отдел милиции уже поднят по тревоге а от главка летят в район машины с группой захвата.

Вокруг ничего не происходило. Люди спешили по своим делам, и никому до него не было дела.

Промокнув платком вспотевшее лицо, Казначей набрал номер.

— Вы меня слышите?

— Говорите.

— Вы должны были найти вчера на Придорожной улице голубой «мерседес» номер В б… — Артем осекся в последний момент: волнуясь, он едва не назвал госзнак своего «фиата». — Там, в багажнике, труп. Вы нашли его?

— Очень плохая связь, говорите громче. Какой номер?

— Не важно. Так вот, запомните: Брошкина убил Максим. Фамилии не знаю, но он катается на этом «мерседесе», найдете, если захотите. Он в городе, никуда не скрылся. Когда посадите, за ним такой хвост потянется! Если буду уверен в своей безопасности, то я вам еще позвоню. Все, до свидания…

— Вы не хотите назвать свою фамилию?

— Филипп Бедросович Киркоров. Казначей бросил трубку. Пот с него катился градом. Он вытер лоб, потом стер «пальцы» с аппарата и поспешил уйти, готовый сорваться на бег, как только услышит за спиной милицейские сирены.

Начали со старшего брата. Он врал, и лал это крайне неубедительно.

— Значит, продал машину? — вопросы задовались не один раз.

— Прошлым летом.

Перекатников сидел на кособоком стуле среди кабинета. Сергей занял место за столом, положив перед собой стопку чистых листов. Кузенков разместился на подоконнике, сбоку от свидетеля, а в дальнем углу, прислушиваясь к разговору, но не встревая в него, работал со своими бумагами еще один оперативник.