Тхоржевский попытался создать русские четверостишия как нечто равновеликое персидско-таджикскому рубаи. Все переводы он выполнил одним коротким размером -- пятистопным ямбом, точно воспроизведя рифмовку строк рубаи.
Приведем для образца одно из известных хайямовских четверостиший в переводе Тхоржевского:
Ловушки, ямы на моем пути.
Их бог расставил. И велел идти.
И все предвидел. И меня оставил.
И судит тот, кто не хотел спасти!
(пер. И. Тхоржевский) [tho-0111]
Настроение и смысл рубаи переданы верно, хотя переводчик отступил от подлинника весьма заметно. В оригинале: [org-0690]
Две сотни ловушек ты расставил на моем пути,
Ты говоришь: убью тебя, если наступишь на них.
Сам ты расставил ловушки и всякого, кто наступит на них,
Ловишь и убиваешь. И ослушником зовешь.
Высоколитературные переводы Тхоржевского, к сожалению, лишены текстуальной точности. Лишь около шестидесяти процентов его переводов легко идентифицируется с подлинником. Некоторые четверостишия -- приблизительно шестая часть -- это перевод английских строф из поэмы Фитцджеральда "Рубайат Омара Хайяма". Остальные четверостишия -- их около пятидесяти -- не поддаются идентификации, возможно, это собственные стихи Тхоржевского, разработавшего хайямовские мотивы.
Блестящие по форме переводы Тхоржевского имели огромный читательский успех, многократно публиковались в сборниках, антологиях, цитировались в исследованиях. Полностью весь парижский сборник переиздан в приложении к книге Г. Гулиа "Сказание об Омаре Хайяме". вышедшей в свет в 1975 г. Писатель Вл. Солоухин заметил в статье "Как мы переводим", что читающий переводы Тхоржевского получает истинное удовольствие от четверостиший Омара Хайяма, они так легко звучат, сразу запоминаются, что "это стоит сухой и скрупулезной точности" (здесь же, впрочем, оговаривается, что неплохо рядом иметь и точный академический перевод).
В начале тридцатых годов появилась еще одна интересующая нас публикация. Этнограф и фольклорист А. Е Грузинский напечатал в книге "Памяти П. Н. Сакулина" подборку из тридцати одного стихотворения с заглавием "Из четверостиший Омара Хайяма (XI--XII вв,)". Грузинский достиг заметного успеха в создании энергичных и выразительных русских четверостиший, некоторые из них тождественны рубаи и по расположению рифмующих строк (хотя в большей части переводов рифма перекрестная, парная и опоясывающая). Сличение с подлинным текстом показывает точность этих переводов, однако лаконичность русских стихов в ряде случаев достигается опущением некоторых художественных деталей, что упрощает поэзию Хайяма. Покажем это на одном примере.
Вновь плачет облако на бархат луга...
Трава нас веселит, но -- боже мой! -
Кого та зелень усладит собой,
Что вырастет из нас? -- Вина подруга!
(пер. А. Грузинский) [gru-0005]
Подлинник: [org-0529]
Набежало облако и вновь пролило влагу над лужайкой, - Нельзя проводить время без вина цвета розы. Сегодня мы любуемся этой зеленой травой, - Кто-то будет любоваться травой, что прорастет из нашего праха?
Середина тридцатых годов ознаменовалась новой мощной волной интереса к творчеству Омара Хайяма. В эти годы появились крупные и значительные публикации художественных переводов Хайяма, выполненные Л. С. Некорой, С. Кашеваровым, О. Румером.
Л. С. Некора знал язык классической персидско-таджикской поэзии. Он работал над Хайямом по тексту одной из старых рукописей хайямовских рубаи (1460 года), хранящейся в Библиотеке Бодлеаны в Оксфорде. Переводя рубаи русскими четверостишиями, Некора придал им один стихотворный размер -- восьмистопный ямб, с цезурой посредине, воспроизводя схему рифмовки рубаи и следуя хайямовской логике поэтического высказывания.
Переводы Некоры отличает высокая степень точности. В упрек автору переводов можно поставить только некоторую растянутость строк, из-за цезуры русские четверостишия воспринимаются при чтении как восьмистишия, и Хайям утрачивает столь показательную для него экспрессивность стиха.
Несколько переводов Некора опубликовал в 1924 году. В 1935 году они вошли в книгу "Восток", где были напечатаны уже 144 четверостишия Хайяма, переводчик подписал эту публикацию только инициалами -- "Л. Н.".
Надежные переводы Некоры, созданные на основе филологической работы, сохраняют свое значение до сих пор, авторы исследований по персидско-таджикской литературе часто цитируют их.
Также с подлинным текстом, по изданиям А. Кристенсена, Е. Винфельда, Ж. Никола, работал при переводе Хайяма С. Кашеваров. В 1935 году он напечатал в журнале "Литературный Узбекистан" большой цикл хайямовских рубаи -- 122 четверостишия. Кашеваров неукоснительно следовал в стихотворных переводах принципу строгой, подстрочной дословности. Переводы Кашеварова верно излагают содержание подлинника, однако, заметно страдая буквализмом, малохудожественны как зарифмованный подстрочник.
Счастливым событием в истории освоения Хайяма в русской поэтической культуре стала переводческая деятельность О. Румера. Он дал в переводах самое большое к тому времени собрание хайямовских рубаи -- триста стихотворений, опубликовав их в 1938 году в в виде отдельного сборника, с содержательной вступительной статьей. Выполнены они были также по подлинному тексту (по-видимому, по изданию Никола, так как в некоторые переводы вкрались те же неточности, что встречаются в парижском издании).
Румеру ближе, чем другим русским поэтам-переводчикам, пробовавшим свои силы в освоении Хайяма, удалось подойти к решению сложной проблемы идейно-художественной адекватности.
Для передачи рубая Румер использовал пятистопный ямб, по числу слогов равный размеру рубаи. Строгая лаконичная форма русских четверостиший, рифмующихся по схеме а-а-б-а или а-а-а-а, как подлинные рубаи, вызывает то же ощущение искусной сцепленности слов в поэтических строках, их афористичности. Многие переводы Румера не превзойдены до сих пор по точности и истинной поэтичности. В течение десятилетий переводы Румера, высоко оцениваемые специалистами, цитируются в работах, посвященных Омару Хайяму.