Глава 8. Щепотка шоппинга

Утро порадовало солнцем, пением птиц (и Эдмуса, но, к счастью, где-то далеко от меня) и полной непоняткой. Еще и Игнатский ко всему прочему. Ах, да, и это невнятное «кто-то в Канцелярии». И…

Дружина в квартире моей матушки! Это та самая, которая мою квартиру превратила в руины… не говоря уже о том, что теперь к Дружине прилагался бонус в виде Повелителя Тени.

И при этом — одиннадцать утра. Наверное, лучше не вставать, потому что и так все кончено.

Но квартира с чего-то выглядела совсем как прежде. Если, конечно, не считать звуков, которые издавал Эдмус. Спирит в компании Андрия и Йехара «забивал козла» на желания, причем с большим азартом.

— Рыба! — рыцарь поднял глаза и увидел меня. — Ольга, если ты по поводу этого жуткого воя — Андрий нечаянно пожелал, чтобы Эдмус спел…

— И можете не говорить мне, чем это закончилось.

У Эдмуса вид был самую чуточку виноватый, а у Андрия — оглушенный. Но не чуточку.

— Но Виола уже изолировала эту квартиру от внешнего мира своими заглушками, и Веслав также обещал…

— А сам-то он где?

Андрий и Эдмус переглянулись и закатили глаза. Йехар молча указал в сторону кухни.

Там меня ждало еще более тяжелое испытание, чем пение спирита. За какое время алхимик и моя матушка нашли общий язык — не знаю, но вот, нашли и теперь были до того увлечены друг другом, что и меня-то не заметили.

— …так извозюкивалась! Я просто стирать не успевала, вы себе не представляете. Наверное, она ни одного дождя не пропустила, а как любила грозы! Но уж сколько полуутопленных котят она домой приволокла…

Ностальгия. Это слово стоит у меня в списке сразу же после роз и больниц. Ну, давайте еще вспомним, как я однажды свалилась в колодец — вот тоже был случай, все бабки из той деревни посмотреть собрались, а меня потом почему-то даже собаки узнавали.

— Н-да, я заметил, что она любит водные процедуры…

Веслав нацепил фартук, подвернул рукава, а как только он отвернулся от моей матери, на лице у него вместо маски приветливости проступила суровая решимость показаться нормальным во что бы то ни стало.

— Это вряд ли, — выразила я свое мнение вслух, как только мы встретились взглядом. Повелитель пожал плечами — мол, стоит попробовать. Мама отвлеклась от нашинковки овощей и посмотрела на нас с готовым умилением, как будто настроилась созерцать что-то прекрасное.

Веслава можно было упрекать в бесчувственности, но ловить выражение лица человека он умел. На его собственном лице начала образовываться паника и вопрос вроде: «Что я сделал не так и чего она от меня ждет?»

«Утреннего поцелуя, дубина стоеросовая, — устало подумалось мне, — моя мать не знает, что ты привык приветствовать окружающих воплем: «Решили продрыхнуть до конца времен?!»

Удивительно — но понял. Все с тем же паническим выражением лица церемонно нагнулся и неловко клюнул меня в щеку. Замечтавшаяся о скорых внуках мама чуть не лишила себя указательного пальца.

— Все нормально устроились? — всё равно ж поговорить здесь и сейчас как следует не получится.

— Мне казалось, Виола не спала, — ответил Веслав негромко. — Остальные обалдуи в норме. Ты, кажется, общалась с… шефом?

И засек ведь как-то. Ну, при его способностях…

— Да, и он хорошо настроен.

Мама отвернулась, чтобы «не смущать молодых», и мне отчаянно захотелось выскочить из кухни. А кстати, почему бы и нет? Нужно только сделать сытое лицо и объявить:

— Позавтракаю в обед, — и отступить к двери, стараясь не слушать, что там говорится за твоей спиной. Хотя ничего особенного там, конечно, не говорится. Паранойя…

— Нет, теперь тимьян, — донесся до меня голос Веслава, а потом сразу же восклицание матушки:

— Какой запах! Да вы просто алхимик!

Надеюсь, после этого определения у него не дрогнет рука, и супчик не похоронит половину района в обломках.

Ну что ж, если все вели себя настолько нетипично, должно же быть хоть одно исключение. Оно нашлось почти сразу: Виолу не радовали кулинарные ухищрения моей родительницы и Веслава. Она сидела у окна с крайне замкнутым видом, который в целом был для нее привычен. Хотя обычно к замкнутости еще добавлялась агрессивность.

Мои шаги триаморфиня, конечно, услышала.

— Как думаешь, если бы с ним что-то случилось — я бы почувствовала?

Я открыла рот для ответа и вместо этого разразилась вопросом:

— О ком речь?

Виола отвернулась от окна и посмотрела на меня так, будто я сморозила огромную глупость.

— О Тео, конечно.

— А, — сказала я, пытаясь изобразить понимание, от которого на самом деле была далека. — С ним — случилось?!

Виола кивнула. Она бессознательно потирала шрам на щеке — эта привычка появлялась у нее, когда она особенно сильно волновалась. Что-то вроде чистки крыльев у Эдмуса и отстраненности, которая в такие минуты была коронкой Веслава.

— Тебе нужно выспаться, — вынесла я четкий вердикт.

Виола с безучастным видом пожала плечами.

— Не могу. Как только засыпаю — вижу его мертвым.

А вот это уже серьезно. В прошлый раз у нас от кошмаров страдал Йехар, но то было в некотором смысле понятно — всё же свою Даму убил, не кого-нибудь. Но чтобы Виола вот так запаниковала на пустом месте…

— Это же Тео, — сказала я, садясь рядом. — Что с ним теперь-то может случиться?

Взгляд Виолы показал, что в первой части фразы я как раз и озвучила ответ на свой вопрос.

— Что угодно. Ты же его знаешь — он совершенно беспомощное существо. Беззащитный, как… как…

Я начала сомневаться, что мы говорим об одном и том же человеке.

— Это не твой ли беззащитный в одиночку размазал по стенке Шестого Сиама, с которым не справились бы полторы таких Дружины, как у нас?

Меня остановил взгляд Виолы. Казалось, еще немного — и она мне за что-то врежет, только вот хотелось бы знать, за что?

— Ты что, так и не поняла, да? До вас до всех не дошла суть его дара? Почему мой папаша приставил к источнику моего мира меня — думаете, как наставницу, да? Чему я могу научить Джипса?! Из арбалета стрелять? Я просто его телохранитель, потому что он не может использовать свой дар для себя. Чтобы защитить других — может, а чтобы спасти самого себя — никогда. Его можно пытать, можно убить — и он не сможет даже защищаться. Поэтому я и нужна… была.

В последнем слове прозвучала ощутимая злость по поводу нашей миссии. Виола в сердцах приложила кулаком батарею. Нежное изделие современной промышленности печально гукнуло в ответ и осталось жить дальше с вмятиной.

— Я не думала, что он такой и есть, — наконец выдохнула Виола.

В моем воображении встал образ чуть рассеянного, но в целом довольно милого архивариуса пустого мира — тонкие очки и стеснительная улыбка. Вроде, всё просто как апельсин, если не считать того, что я хоть немного, но знала историю этого человека. «Просто» не подходило к нему по всем меркам.

— Сильнее, чем о нем думаешь?

— Такой, каким кажется, — она нервно усмехнулась. — Эта его гиперзабота… «Ох, у тебя ссадина, где-то здесь была аптечка!» Ссадина у меня была на кулаке, — она мимоходом потерла свое оружие. — Пришлось доказывать кой-кому свою правоту. А он мне минут десять рассказывал, что нужно быть осторожнее …

Она прикрыла рот рукой, чтобы кашлем скрыть очередной смешок. Я улыбнулась за компанию. Если из всего разнообразия слов отобрать те, что Виоле не подходят больше всего — одним из первых в ряд станет «осторожность».

— И еще он слишком легко относится к своей жизни, — добавила Виола, теперь уже снова мрачно. — Уверена, если кто-то попросит отдать ее — он отдаст. При этом не задумается. Здесь с ним хуже, чем с Йехаром: он вообще не способен на предательство или ложь.

Это было сказано не в упрек Йехару, но подтекст просматривался достаточно ясно. Мы давно махнули рукой на то, что рыцарь сначала умолчал о сущности своей любезной, а потом, точно так же — о сущности своего учителя (рыцарю, похоже, на роду написано быть окруженным всякими монстрами). Рукой махнули, но забыть окончательно это было трудновато.

— Он такой… — Виола совершила раздраженный жест, как будто хотела выдать оскорбление, а выдала неожиданное: — …верный. Я ему, помнится, все не доверяла, думала, что притворяется, да я вообще думала, что таких не бывает… — короткая пауза, которую она завершила спокойным, но страшным резюме: — Он умрет.

— С чего ты взяла?

Виола посмотрела сквозь меня и чуть приподняла брови, как будто наш разговор вновь начал уходить в сторону вещей совершенно очевидных.

— Такие не живут.

Очень хотелось возразить что-нибудь такое логическое, но за логикой я могла разве что сбегать к Веславу на кухню. И едва ли это подействовало бы на Виолу: триаморфиня находилась в глубокой депрессии, немного удивительной, поскольку раньше она все время пыталась сломать своему ученичку нос по малейшему поводу. Но кто знает, может, за то время, пока мы не виделись, все и изменилось…

— А… м… может, ты хочешь другую комнату? — попытка сменить тему выглядела нелепо, но меня только на это и хватило.

— Зачем?

— Эта немного тесная, а ты ведь…

— Я уже давно не боюсь замкнутых пространств, — отозвалась Виола равнодушно. — Это мелочи.

Часто бывает, что человек излечивается только потому, что заболевает чем-то другим. Я вышла из комнаты в странной уверенности, что ни до чего путного мы все равно не договоримся, а мое сочувствие и соучастие нужно Виоле только немного больше, чем сочувствие и соучастие Эдмуса.

И вообще, мне нужно было собрать внутренние силы в кулак. Меня ждало событие-мечта: обед в компании мамы и Веслава.

К обеду подтянулись все остальные, поэтому он превзошел мои ожидания.

Дипломатическое искусство Йехара и всё умение врать Андрия, какое было, в срочном порядке мобилизовались и направились на разговоры с моей мамой.

— Собственно говоря, мы приезжие…

— Архитекторы. Они приезжие архитекторы.

— В основном по Аркам, — Эдмус задался целью сводить на нет все их усилия.