Ночами ему снилась его последняя долгая прогулка по тополиной аллее! Некогда совершенные колонны теперь напоминали нищих в одеяниях из поношенного бархата, купленных у старьевщика; здесь обожженный пень, там – дерево со следами топора, хотя дальше гордо возвышался стройный и прямой ствол, уцелевший в годы войны; конечно, в его снах все деревья высились подобно центурионам. Когда он скакал по аллее, его лошадь блестела серебром, а отец, улыбаясь, стоял в дверях, встречая вернувшегося домой младшего сына, славного героя войны. Теперь уже не было отца, который улыбнулся бы ему. Не было и славного героя.

Он взглянул на понурую голову лошади, с усилием делавшую каждый шаг. Ее прежний владелец не возражал, когда Александр избавил его от этого крепкого животного. Как Катарина недавно напомнила ему, трупы редко жалуются.

Еще шаг… и показался особняк Леве. Он споткнулся и остановился. Дом все еще стоял. Некоторые камни почернели от огня, другие – новые серые, скрепленные свежим известковым раствором, явно свидетельствовали о недавних ремонтных работах. Но он все еще стоял. Так много лет прошло… так много лет.

– Полковник фон Леве, – не поворачиваясь, сказала Катарина. – Есть еще одна вещь, которую тебе необходимо…

Звук его тяжелых уверенных шагов прекратился, и она бросила обеспокоенный взгляд через плечо. Александр стоял, пристально глядя на Леве и одной рукой, сжатой в кулак, вцепившись в лошадиную гриву, будто только это его и поддерживало на ногах. На ее глазах он вдруг стал падать, словно лишившееся опор здание.

Она непроизвольно бросилась к нему, подставила плечо под его свободную руку и попыталась удержать.

– Розовая вода, – услышала она его шепот. – Леве пахнет розовой…

– Франц! – крикнула Катарина, ее крик ничуть не побеспокоил полковника. – Франц! Лобо! Мне нужна ваша помощь.

Новые ставни окна второго этажа распахнулись, и стройная женщина лет сорока пяти высунулась из окна и замахала платком.

– Они идут, моя дорогая, – воскликнула Луиза Врангель. – Идут! О, это потрясающе. Подумать только, твой муж жив! – Женщина так развеселилась, что не смогла плотно закрыть ставни и отказалась от этой затеи. – Тьфу на них. – С этими словами она скрылась в доме.

Франц и Лобо выскочили из парадной двери, за ними следовали еще трое мужчин, которые обычно работали в поле, но их призывали, когда поместье нуждалось в защите.

– Мы устроили тех двоих, мадам фон Леве, – заверил ее Франц с поспешным поклоном. – Лейтенант Печ ненадолго пришел в себя и рассказал нам, кто они и как скакали три дня почти без отдыха. Лобо уверяет, что не возражает пожить в конюшне до тех пор, пока спутники полковника фон Леве не поправятся. С сожалением должен сообщить, что майору понадобится для этого время.

Сердце ее упало, когда Франц назвал полковника по имени. Итак, у нее не будет проблем с тем, как сообщить новость о возвращении ее покойного мужа.

– Я научусь ездить верхом, – заявил Лобо, лицо его сияло.

– Как мило с твоей стороны, что ты пожертвовал своей комнатой! Я… я позабочусь о том, чтобы у тебя было достаточно теплых одеял, – сказала ему Катарина, пошатываясь под тяжестью находящегося без сознания полковника. Лобо, поспешно освободил ее от бремени. – Спасибо, – поблагодарила Катарина, почувствовав необычайную легкость, когда тело фон Леве приняли другие руки. Один из фермеров повел усталую лошадь к конюшне.

Франц подхватил обутые в сапоги ноги Александра и сердечно ей улыбнулся.

– Как замечательно, что ваш муж в конце концов оказался живым, мадам фон Леве, – сказал он.

– О, действительно. – Кэт кивнула и растянула губы в подобие улыбки. О, действительно.

Совместными усилиями мужчинам (причем наибольшая тяжесть досталась на долю Лобо) удалось донести полковника до парадной двери. В суете они уронили его шляпу с плюмажем. С трудом подавив желание наступить на шляпу, она подняла ее и последовала за мужчинами с их тяжелой ношей.

Луиза стояла в дверях, держа за руку Изабо. В особняке Леве было немного слуг, но все они столпились за спиной Луизы, таращили глаза и перешептывались, пока Лобо и остальные приближались, затем, когда полковника проносили мимо них, отступили в благоговейном молчании.

– О-о-о, – игриво сказала Луиза, устремив жадный взор на красивое лицо фон Леве. – Ну не счастливица ли ты?

– Не счастливица ли, однако? – уныло отозвалась Катарина безжизненным голосом.

– Он умер? – спросила Изабо. Она, широко раскрыв глаза, с любопытством смотрела на все происходящее вокруг. Своей маленькой ручкой она придерживала огромного черно-белого кота, который свисал с другой ее руки. Золотистые кошачьи глаза с полнейшим равнодушием взирали на суматоху.

– Нет, милая, он не умер, – ответила Катарина, обескураженная тем, каким веселым тоном был задан вопрос.

– Он болен?

Нет, дорогая, мама выстрелила ему в голову.

– В некотором роде, – вслух ответила она, словно погружаясь в трясину содеянного ею.

– Как его зовут, мама?

Катарина открыла было рот, чтобы ответить, но внезапно поняла, что не знает, что сказать. Ее глаза встретились со взглядом Луизы, и та приподняла брови, словно хотела сказать: «Ну, и что же ты собираешься ответить ей?» Эта женщина помогала, можно сказать, почти спасала их в последние четыре года, но Катарина знала, что Луиза постоянно размышляла об истинном положении вещей. Хотя до сих пор не могла догадаться.

Катарина на мгновение уступила порыву малодушия. Она поспешно крепко обняла Изабо и сказала:

– Мы поговорим об этом немного позже, хорошо?

– Хорошо, – согласилась Изабо и тотчас же потеряла интерес к происходящему. Прижав к себе кота, она потерлась щекой о его макушку. – Можно я теперь вернусь на кухню? Мы со Страйфом помогаем поварихе печь пирожки!

Катарина кивнула, и маленькая девочка вприпрыжку удалилась, мурлыкая одну из тех песен, что мама пела ей с младенчества. Кот тоже мурлыкал.

Катарина медленно поднималась по лестнице вслед за мужчинами, за ней – Луиза.

– Я была с тобой с младенчества Изабо, когда твой муж оставил тебя и вернулся на войну, – сказал пожилая женщина. – Я видела, как ты управляешься с крестьянами, словно фельдмаршал отражаешь нападения разбойников, с помощью кос и мотыг борешься против мушкетов и карабинов. Я видела, как ты торгуешься с самыми несговорчивыми купцами, чтобы добыть немного пряностей для поварихи, кусок тесьмы для одной из фермерш или хорошенькую безделушку для Изабо. Я видела тебя покрытой сажей, с опаленными волосами после борьбы с пожаром. Я видела, как ты смеешься, плачешь, ругаешься, хотя, конечно, не в присутствии Изабо, и слышала, как ты поешь душераздирающие песни, как будто единственное, что тебе осталось в жизни, – это печаль. Но неожиданное возвращение мужа, моя дорогая Катарина, когда все устроено и приведено в порядок, может привести к неразберихе и все осложнить. Уж я-то знаю, у меня было шесть мужей.

– Спасибо, Луиза, – на ходу сухо бросила Катарина, пока они шли по анфиладе комнат. – Я не испытываю огромной радости и не считаю, что возвращение моего «покойного» мужа может привести к неразберихе. «Скорее это полное стихийное бедствие», – подумала она. Они машинально передвигались вдоль стен, избегая зловеще прогнувшихся досок посередине пола, что вытекало из их многодневного опыта. У них не было времени отремонтировать помещения, в которых они не особенно нуждались.

Катарина глубоко вздохнула, пытаясь обрести способность ясно мыслить.

– Будут некоторые трудности, Луиза, придется развязать узел противоречий. Я… Мы с мужем справимся.

– Значит, это гордиев узел, – заключила Луиза. – И мы обе знаем, кто разрубил первоначальный. Солдат, Катарина. Сам Александр Великий.

Катарина, пораженная ужасом, остановилась в дверях своей и Изабо спальни. Это была маленькая комната. Ремонт апартаментов хозяина занял бы слишком много времени, отняв его у более важной работы, и эта комната вполне подходила им с Изабо, но сейчас она казалась убогой и жалкой.