гобелены, разбитые скульптуры и выцветшие фрески.

   - Где мы? - спросил Корум малибана, стоявшего у стены.

   Малибан засмеялся.

   - Неужели тебе не знакомо это место? Ведь с ним связана вся твоя жизнь.

   - Как это может быть? - изумленно спросил Ильбрик, - разве это возможно?

   - Многое ведомо малибанам, я же знаю более других, и посему  я,  Сэктрик,

властвую над ними, я - император Малибана.

   - Вы величаете этот остров империей? - усмехнулся Ильбрик.

   - Этот остров является  центром  империи  столь  великой,  что  пред  нею

величайшие земные цивилизации кажутся чем-то постыдным и  жалким.  Когда  мы

вернемся в наш мир, мир, из которого  мы  были  коварно  изгнаны,  мы  вновь

станем его хозяевами.

   - Но кто же помогает вам? - спросил Корум, - неужели Фой Мьёрр?

   - Фой Мьёрр? Фой Мьёрр - всего лишь больные животные. Чем они могут  помочь

нам? Нет, у нас есть куда более достойный союзник. Со дня на день он  должен

вернуться сюда. Может статься, мы позволим вам дожить до его прихода.

   Ильбрик тихо сказал Коруму:

   - Что-то солнце все не садится. Неужели прошло так мало времени?  Сэктрик

захохотал.

   - Разве два месяца это немного?

   - Два месяца? Что ты имеешь в виду? - Корум рванулся к Сэктрику.

   - На Инис-Скайте время идет иначе. Корум Лло Эрайнт, ты провел здесь  уже

два месяца.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

К ОСТРОВУ ПЛЫВЕТ КОРАБЛЬ

   - Хотел бы я знать; как идут дела  у  мабденов,  -  сказал  Корум  своему

другу.

   Ильбрик ничего не сказал ему в ответ. Долго  молчал  он,  пока,  наконец,

покачав головой, проговорил:

   - Гоффанон был прав. Мы глупцы. Нам не следовало появляться здесь.

   - Считайте, что об одном мы уже договорились, - послышался из тени  голос

Сэктрика, - на какое-то время я сохраню вам жизнь. Более  того,  вы  сможете

свободно передвигаться по острову, называемому вами  Инис-Скайтом.  -  Через

какое-то время голос малибана послышался вновь:

   - Вы знаете Гоффанона?

   - Да,  знаем,  -  ответил  Ильбрик,  -  он  был  против  того,  чтобы  мы

отправились на твой остров.

   - Я смотрю, ваш Гоффанон мудрый человек.

   - Да. Выходит, что так, - сказал Корум. Гнев в его душе еще не унялся, он

все еще думал напасть на Сэктрика,  хотя  и  понимал,  что  меч  не  страшен

мертвому телу малибана. - Ты что, тоже знаком с ним?

   - Некогда он побывал здесь. Ну а теперь займемся вашим конем.

   Ильбрик с криком бросился к своему скакуну, но глаза Тонкой Гривы тут  же

померкли, сам же он обратился в глыбу льда.

   - С ним ничего не случится, - сказал Сэктрик, - конь этот еще  пригодится

нам. Он оживет после вашей смерти.

   - Тебя-то он точно слушаться не станет, - пробурчал Ильбрик и насупился.

   Малибан отступил еще дальше в тень и исчез.  Друзья  выбрались  из  замка

через провал в стене и стали осматривать остров. Теперь  они  видели  остров

таким, каким он и был на деле. Они  стояли  у  подножия  холма,  на  вершине

которого стояла одинокая сосна. Весь остров был засыпан  падалью,  обломками

кораблей, костями, истлевшими растеньицами и растрескавшимися камнями. Здесь

покоились останки всех  кораблей,  когда-либо  подплывавших  к  Инис-Скайту,

здесь же лежали их грузы  и  их  экипажи.  Повсюду  были  разбросаны  ржавые

доспехи и оружие, пожелтевшие  кости  людей  и  животных.  Корум  и  Ильбрик

набрели на  кучу  черепов,  рядом  с  которой  возвышалась  и  другая  куча,

сложенная из ребер. Истлевшие  хлопчатые  и  шелковые  ткани  былых  одеяний

трепетали на холодном ветру, который нес с собою слабый запах тлена. Кожаные

камзолы, ремни, башмаки и рукавицы окаменели  и  растрескались.  Железные  и

бронзовые орудия были собраны в ржавые кучи; драгоценные  каменья,  которыми

были расцвечены их рукояти, потемнели и потускнели так, словно  и  они  были

подвержены тлению. Повсюду кружили облачка пепла. Едва  опав  наземь,  пепел

вновь вздымался вверх, повинуясь порывам ветра.  Остров  был  напрочь  лишен

какой бы то ни было живности - здесь не было ни ворон, ни шакалов, всех тех,

кто мог бы вдоволь насладиться гниющей плотью,

   - Миражи малибанов мне нравились больше, - проворчал Ильбрик, - пусть они

едва не доканали нас.

   - Реальность оказалась страшнее, - ответил Корум, поплотнее закутавшись в

плащ. Близилась ночь, друзья перебирались с кучи на кучу,  пытаясь  отыскать

место для ночлега.

   Взгляд  Ильбрика  остановился  на  каком-то  предмете.  На  земле  лежала

перевернутая боевая  колесница,  рядом  с  которой  валялся  скелет  лошади.

Перебравшись через зловонную кучу, Ильбрик коснулся колесницы  рукой,  и  из

нее с сухим треском выпал скелет возничего. Сидхи склонился над колесницей и

достал из нее запыленный бесформенный предмет. Он нахмурился.

   - Что ты там  нашел,  Ильбрик?  -  спросил  Корум,  пробираясь  к  своему

товарищу.

   - Сам не знаю, дружище.

   Корум стал рассматривать находку Ильбрика. Это  было  старое  рассохшееся

седло, с ремнями, истертыми настолько, что, казалось, их можно было  порвать

рукой. Половина заклепок выпала, остальные насквозь проржавели.  Корум  счел

эту находку совершенно никчемной.

   - Старое седло.

   - Седло как седло - ничего особенного.

   - Тонкой Гриве такое седло не подойдет. Оно сшито для смертных  животных.

Ильбрик кивнул.

   - Конечно не подойдет.

   Тем не менее, он взял седло с собой.

   Друзья вышли на берег и нашли сравнительно чистое  место,  на  котором  и

решили заночевать.

   Ильбрик долго не ложился. Он сидел, скрестив ноги, и вращал старое  седло

то так, то эдак. Корум слышал его бормотание:

   - Неужели остались только мы? Неужели теперь нас только двое?

   Наступило утро.

   Бледные воды заалели,  словно  их  напитала  кровь  гигантского  морского

зверя. Солнце поднималось  из-за  горизонта,  расцвечивая  златом  облака  и

волны.

   Великолепие восхода и  красота  морской  шири  делали  островок  особенно

жалким. Он представал эдакой отстойной ямой, в которую обращали мир  великие

цивилизации, движимые непомерными притязаниями. Остров этот и был  подлинной

Империей Малибанов.

   Вставать не хотелось. Голова была тяжелой, все  члены  ныли.  Корум  стал

разминать пальцы, онемевшие настолько, что  живая  рука  казалась  ничем  не

отличимой от протеза. Он потянулся и благодарно вдохнул  воздух,  напитанный

чистотой и прохладой моря. Пустая глазница его воспалилась. Он снял повязку,

обнажив молочно-белый рубец и  повернулся  лицом  к  ветерку.  Обычно  Принц

скрывал от чужих глаз свою рану, но теперь это казалось ему смешным. Ильбрик

расчесал свои золотистые волосы и, собрав их в косы, обвязал голову  шнуром,

сплетенным из золотых нитей. Голову сидхи защищал разве что этот шнур. Шлема

Ильбрик не носил, ибо считал это чем-то зазорным.

   Друзья подошли к воде и омыли свои тела соленой морской водою. Море  было

неожиданно холодным. Коруму вдруг подумалось, что  в  скором  времени  может

замерзнуть и оно. Похоже, Фой Мьёрр празднуют победу за победой. Быть  может,

Бро-ан-Мабден уже обратился в ледяную пустыню.

   - Смотри, - сказал Ильбрик, - ты видишь его, Корум?

   Вадагский Принц поднял голову, но ничего не заметил.

   - Что же ты там увидел, Ильбрик?

   - Со стороны Бро-ан-Мабдена к нам плывет корабль.

   - Надеюсь, что это не наши друзья, - печально сказал Корум, - не хотел бы

я, чтобы и они попались в эту ловушку.

   - Как знать, может быть, мабдены и взяли Кэр-Ллюд, - сказал Ильбрик, -  а