Библиотекарь подошел к полкам, достал том в кожаном переплете и открыл на странице, отмеченной закладкой.

– Вот здесь!

Фелипе взял в руки книгу, еще пахнущую типографской краской, и, трепеща от волнения, прочитал:

– «Мне совершенно непонятно, каким образом самые выдающиеся люди, целые народы и даже почти весь род человеческий на протяжении многих веков чтили Аристотеля, так глубоко заблуждавшегося в стольких важных вопросах».

Затем Бруно посмотрел на заглавный лист. Там мелким, но четким почерком было написано:

«Другу Аннибале в память незабвенной юности от автора этого скромного труда».

Книга была напечатана всего два месяца назад.

– Этот труд – прекрасный вклад моего друга в ниспровержение схоластики, – сказал монах. – Но еще до него Телезио воевал со схоластами в созданной им в Неаполе «Академии упорных». Из самого названия академии ты можешь судить о характере борьбы.

– И конечно, она закончилась закрытием академии? – спросил Бруно.

– Ты угадал, сын мой!

– Нетрудно было угадать. Я ведь знаю судьбу академии делла Порта, которую усердно посещал и откуда многое вынес.

Беседы дона Аннибале с жаждущим знаний студентом повторялись почти ежедневно. Книгу Телезио «О природе вещей сообразно их собственным принципам» они прочли от корки до корки с величайшей тщательностью.

Многое дала книга Телезио для гуманистического образования Бруно.

Бернардино Телезио был одним из самых выдающихся гуманистов эпохи Возрождения, и его идеи продолжали развиваться великими философами средневековья – Томасом Кампанеллой, Фрэнсисом Бэконом, Джордано Бруно.

Телезио учил, что природу вещей можно понять, только исследуя ее законы на опыте, а не пробуя создать их умозрительным путем.

Материя не приводится в действие духовными силами, учил Телезио, ее движение происходит от взаимодействия двух основных начал природы – тепла и холода. Под влиянием тепла материя расширяется, от холода – сжимается, и в этом вечном противоборстве протекает жизнь всего сущего.

Конечно, учение Телезио было далеким от истины, но оно отвергало веру в Бога, отрицало признание сверхъестественных сил, управляющих Вселенной.

Телезио не выступал против религии открыто, для вида он даже признавал, что мир сотворен Богом, что душа человека бессмертна… Эти уловки не обманули церковников. Вскоре после выхода книги «О природе вещей» Телезио подвергся гонениям, был вынужден покинуть Неаполь и удалиться на родину в Козенцу, где и окончил жизнь в забвении и бедности.

Учение Телезио оказало огромное влияние на Бруно, и позднее в своих сочинениях он не раз упоминал имя замечательного гуманиста. Но он не воспринял его философию механически и впоследствии расширил и обогатил ее.

«Я изучаю философов и ученых, но смотрю на мир собственными глазами», – гордо заявил Бруно в одном из своих сочинений много лет спустя.

Фелипе по целым дням пропадал в библиотеке, и место студента Бруно в аудитории чаще всего оставалось пустым.

Другие студенты тоже пропускали занятия, но делали это с большой ловкостью и, прогуляв одну лекцию, старались на следующей как можно чаще попадаться на глаза преподавателю. Прямодушный Бруно не шел на такие хитрости, и о его поведении было доложено ректору.

Аббат Паскуа вызвал нерадивого студента.

– Ты перестал посещать лекции. Чем это вызвано, сын мой?

Фелипе откровенно объяснил причину. Аббат заговорил сурово:

– Мы не для того платим профессорам жалованье, чтобы они выступали перед пустыми скамьями. Первейшая обязанность студента – изучать творения святых отцов церкви, в них корень всех знаний. Если ты не будешь аккуратно посещать занятия, я исключу тебя из университета.

Бруно снова стал прилежно посещать лекции, но частенько во время занятий украдкой читал книгу, выданную ему добряком Россо.

Многое из того, что говорилось в книгах, следовало проверить. Бруно вспомнил вечера, которые проводил на крыше дома Фазуччи сначала один, а потом с Ревеккой, и возобновил астрономические наблюдения. В них принял участие и дон Аннибале.

Главный купол собора Сан-Доминико окружала широкая галерея, с которой удобно было наблюдать звезды. Но крутая винтовая лестница, ведущая туда, насчитывала двести четырнадцать ступенек. Бруно совершенно измучился, таща наверх тучного отца библиотекаря. В следующий вечер он сказал:

– Святой отец, следить за движением звезд и планет приятно и поучительно, но тяжек труд поднимать вас на высоту. У меня есть друг Сальваторо Ронка, ученик внутренней школы. Он гораздо сильнее меня и охотно поможет вам подыматься. Разрешите привести его сюда.

Так Сальваторо получил доступ в обсерваторию, а потом и в библиотеку.

– Тебе это не разрешается, – сказал монах, – но нет правила без исключения, а посему, сын мой, ты будешь помогать мне в составлении каталогов, а я испрошу для тебя у мессера приора освобождение от церковных служб.

Сальваторо усердно принялся за новое дело.

Бруно рассказал дону Аннибале о выговоре за пропуск лекций, и библиотекарь признал, что мессер Паскуа прав.

– Ты избрал астрономию целью своей жизни, – сказал монах, – и это очень хорошо. Но астроном должен знать и другие науки. Ему нужно быть сильным богословом, чтобы примирить астрономию с религией, а это не всегда просто.

Бруно пришлось изучать сочинения схоластов, и в первую очередь Аристотеля. Впрочем, в книгах древнего философа нашлось так много ценного, что Фелипе понял, почему слава Аристотеля держалась многие века.

В монастырской библиотеке были собраны книги на многих языках, начиная от древнееврейского, греческого, латинского, славянского и кончая арабским и современными языками. Дон Аннибале посоветовал Бруно изучить древнееврейский язык, и прилежный юноша последовал этому совету: при его превосходной памяти языки давались ему легко. С помощью профессора древнееврейского языка, дона Джисмондо Бандинелло, дело пошло быстро. Через несколько месяцев Бруно читал по-еврейски.

Одна из зал библиотеки особенно привлекала Бруно, на ее двери висела табличка с надписью: «Libri prohibitioni».[133] Комната всегда была закрыта, и ключ от замка висел на поясе у дона Аннибале. Когда Фелипе вошел в полное доверие к библиотекарю, тот открыл ему тайну, известную немногим. Стеллажи стояли на некотором расстоянии от стен, чтобы книги не портились от сырости. Вдоль всего огромного помещения библиотеки шел сквозной проход за стеллажами, и проникнуть в него можно было через маленькую потайную дверку в стене центральной залы.

– Только смотри не подведи старика, – сказал дон Аннибале.

– Будьте спокойны, святой отец! – обещал Бруно.

С тех пор Фелипе частенько заглядывал в запретную залу. Он нашел там многочисленные экземпляры Библии, изданные в разное время и на разных языках. Когда юноша стал читать Библию, он понял причину ее запрещения. Фелипе обнаружил в Библии такое множество вопиющих нелепостей и противоречий, Бог там изображается в таком непривлекательном виде, что даже глубоко верующего человека после прочтения Библии охватывают сомнения. Многие страницы Библии Бруно читал с отвращением.

Вот один из примеров, рисующих жестокость Иеговы. Небольшое племя жителей пустыни не хотело пропустить через свою землю буйные полчища евреев, когда те шли из Египта в Палестину. Дело как-то уладилось. Но мстительный Бог вспомнил об этом случае через пятьсот лет и приказал одному из иудейских вождей напасть на потомков этого племени и истребить их всех – вплоть до грудных младенцев!

Но Иегова, отец «кроткого» Иисуса, расправлялся так беспощадно не только с врагами иудеев. Он и самих их, свой «избранный» народ, наказывал за каждый мелкий проступок с неумолимой свирепостью. За невинное любопытство, с которым евреи пытались поглазеть на «Ковчег завета» – свод законов, заключенный в ящик из дорогого дерева, Господь поразил смертью пятьдесят тысяч человек.