Тут она поняла, что этого говорить, быть может, и не следовало, залилась краской и замолчала. Я облокотился на фанерную конторку между нами.

— Что за девушка была эта Джинни Грин?

— Не знаю. Я никогда с ней не общалась.

— Но ваша сестра, должно быть, была с ней дружна.

— Я не разрешала своей, сестре дружить с такими девушками, как Джинни Грин. Такой ответ вас устраивает?

— Не очень.

— Мне кажется, вы задаете очень много вопросов.

— Это естественно, ведь это я обнаружил ее. А кроме того, я еще и частный детектив.

— Ищете себе работу?

— Вообще-то она у меня есть.

— У меня тоже. Так что извините, я должна ею заняться. — Свои слова она сопроводила улыбкой, чтобы я не обиделся.

Потом повернулась к своему коротковолновому передатчику и сообщила полицейским патрульным машинам, что тело Вирджинии Грин найдено. Это услышал ее отец, как раз входивший в комнату диспетчера. Мистер Грин был полный мужчина с одутловатым лицом и воспаленными, покрасневшими глазами. Из-под манжет его брюк виднелись полосатые пижамные штаны. Ботинки его были заляпаны грязью. Двигался он так тяжело, будто всю ночь провел на ногах.

Он оперся о край конторки, открывая и закрывая рот, как вынутая из воды рыба.

— Я слышал, вы сказали, что она мертва, Анита, — с трудом проговорил он.

Женщина подняла на него глаза.

— Да. Не могу выразить, как мне больно вам это говорить, мистер Грин.

Он уткнулся лицом в конторку и так застыл в позе кающегося грешника. Где-то тикали часы, отмеряя секунды, а из глубины комнаты сигналы лос-анджелесской полиции доносились как с какой-то другой планеты.

Планеты очень похожей на нашу, где время измеряется насилием с преступлениями.

— Это моя вина, — произнес Грин, не поднимая головы. — Я не смог воспитать ее как надо. Я не был ей хорошим отцом.

Женщина глядела на него своими темными блестящими глазами, готовая расплакаться. Она невольно протянула руку, чтобы дотронуться до его плеча, но тут же в замешательстве отдернула ее — в комнату вошел еще один мужчина. Это был загорелый спортивного вида молодой человек с коротко постриженными каштановыми волосами и в гавайской рубашке. Вид у него, однако, был довольно замотанный, он явно провел бессонную ночь — под глазами у него залегли усталые и тревожные морщинки.

— Ну, что слышно, мисс Брокко? Какие новости?

— Плохие новости, — сердитым голосом ответила она. — Кто-то убил Джинни Грин. Этот человек — детектив, он только что обнаружил ее тело в каньоне Трамболла.

Молодой человек провел рукой по своим коротким волосам.

— О Боже! Какой ужас!

— Еще бы, — ответила женщина. — Ведь, кажется, именно вы должны были присматривать за ними, разве нет?

Они злобно посмотрели друг на друга. Кончики ее грудей, словно пропарывая блузку, были направлены на него, как два обвиняющих перста. Молодой человек первым отвел глаза. Сразу будто как-то поникнув, он взглянул на меня.

— Меня зовут Коннор, Фрэнклин Коннор. Боюсь, я несу значительную долю ответственности за то, что произошло. Я классный наставник в местной школе и должен был приглядывать за ребятами на этой вечеринке, как верно заметила мисс Брокко.

— Почему же вы этого не сделали?

— Я не считал, что это так уж необходимо. Я полагал, что все у них в порядке и они в полной безопасности. Мальчики и девочки разделились на парочки и расселись вокруг костра. Откровенно говоря, я был бы там лишним. Ведь они уже не дети, знаете ли. Поэтому я попрощался с ними и пошел домой через пляж. Кстати сказать, я ожидал звонка от моей жены.

— В каком часу вы ушли с этой вечеринки?

— Думаю, было около одиннадцати. Те, у кого не оказалось пары, уже ушли домой.

— А с кем осталась Джинни?

— Не знаю. Боюсь, я уделял ребятам недостаточно внимания. Это была последняя неделя перед выпуском, и у меня было очень много дел...

Отец Джинни слушал его с изменившимся лицом. Его горе и чувство вины неожиданно гневно прорвались наружу.

— А вам бы полагалось это знать! Богом клянусь, я добьюсь, чтобы вас выгнали с работы. Все сделаю для того, чтобы вас вышвырнули из города.

Низко нагнув голову, Коннор рассматривал испещренный пятнами кафельный пол. В его коротких каштановых волосах намечалась небольшая тускло сверкающая плешь. Похоже, всех нас ожидал дурной день, и я ощущал беду других, как ноющую зубную боль, от которой нельзя избавиться.

Прибыл шериф в сопровождении нескольких своих помощников и сержанта дорожно-транспортной полиции. На нем был стетсон, кожаный галстук и синий деловой габардиновый костюм. Фамилия его была Пирсолл.

Мы направлялись в каньон. Я сидел справа от Пирсолла в его черном «бьюике». За нами следовал «форд» его помощников и машина дорожно-транспортной полиции. Наш кортеж замыкал новый с откидывающимся верхом «олдсмобил» Грина.

— Мне кажется, этот старик — явный псих, — сказал шериф.

— Во всяком случае, он человек одинокий.

— Этих бродяг не поймешь. Но на мой взгляд, дело это ясное.

— Может быть, и так, но давайте не будем делать преждевременных выводов, шериф.

— Да, конечно, но ведь старик дал деру. Это свидетельствует о том, что совесть у него нечиста. Но не волнуйтесь, мы его поймаем. Мои люди знают эти холмы так же, как вы заповедные места у своей жены.

— Я не женат.

— Ну тогда у своей девушки. — Он ухмыльнулся. — А если его не найдет наземная полиция, мы задействуем авиацию.

— В вашем распоряжении есть самолеты?

— Добровольцы, в основном владельцы окрестных ранчо. Мы поймаем его. — На повороте резко взвизгнули шины.

— Девушка была изнасилована?

— Я не пытался это выяснить. Я — не врач. Оставил все как было.

— И правильно сделали, — хмыкнул шериф. На горной луговине ничего не изменилось. Девушка лежала все в том же положении, будто ожидая, пока ее сфотографируют. Ее сфотографировали много раз, с разных точек. Все птицы разлетелись. Отец Джинни прислонился к дереву, глядя на улетающих птиц. Потом он сел на землю.

Я предложил ему отвезти его домой. Это не был чистый альтруизм. Я на такое не способен. Трогая с места его «олдсмобил», я спросил:

— А почему вы сказали, что это ваша вина, мистер Грин?

Он не слушал меня. Четверо мужчин в полицейской форме пытались подняться вместе с тяжелыми алюминиевыми носилками по крутой насыпи. Грин смотрел на них так же, как прежде он следил за полетом птиц, до тех пор, пока они не скрылись из виду за поворотом.

— Она была так молода, — произнес он, ни к кому не обращаясь.

Я подождал, потом попробовал еще раз.

— Почему вы винили себя в ее смерти?

Он очнулся от своих раздумий.

— Разве я это говорил?

— Что-то в этом роде. В отделении дорожно-транспортной полиции.

Он коснулся моего плеча.

— Я не хотел сказать, что убил ее.

— Я этого и не думал. Я хочу найти того, кто это сделал.

— Вы полицейский?

— Когда-то был.

— Вы не из местных?

— Нет. Я частный детектив из Лос-Анджелеса. Моя фамилия Арчер.

Он сел, обдумывая полученную информацию. Внизу и впереди сверкало голубое море.

— Вы не думаете, что ее убил тот старый бродяга? — спросил Грин.

— Не могу себе представить, как бы он мог это сделать. Он, конечно, здоровенный мужик, но вряд ли дотащил бы ее сюда с побережья. А сама она сюда с ним вряд ли пришла бы.

Последняя фраза была чем-то вроде вопроса.

— Не знаю, — ответил он. — Джинни была довольно взбалмошная девочка. Она могла сделать что-то лишь потому, что это было необычно или опасно. Она терпеть не могла пасовать перед кем-то, особенно перед мужчинами.

— В ее жизни были мужчины?

— Она нравилась мужчинам. Вы же видели ее, хотя уже и...

Он сглотнул.

— Не поймите меня превратно. Джинни никогда не была дурной девушкой. Но она была немного упряма и своевольна, а я не всегда бывал прав и порою совершал ошибки. Поэтому я винил себя.