стала бы всю ночь бессонно над ним склоняться, как над птенцом. Даже мать была на это

не способна. Зачем же это нужно было Геве?

Он и утром ничего не понял, когда проснулся уже с ясной головой и нормальным

приливом энергии. Гева стояла в туалете напротив овального зеркальца и пыталась

расчесать свои немыслимо густые, мелко завитые волосы. На ней был самый обычный

земной халат в синий горошек, соблазнительно и как-то уж очень доступно облегающий ее

царственную фигуру. Тогда он с полным прозрением осознал, что поторопился записывать

ее в мамочки, что она слишком хороша для этой роли. Особенно эти немыслимые

волосы...

Гева обернулась. Лицо было усталое, даже измученное, с темными кругами вокруг

зеленых глаз.

- Доброе утро.

- Для тебя, кажется, не очень, - сказал он виновато, - я что, всю ночь стонал и бредил?

- Вовсе нет. Все в порядке.

- Но ты же... не спала?

- Трудно уснуть в такой обстановке. Тем более, когда так сильно переволнуешься.

- Из-за меня?

- Конечно.

Приятно было это слышать. Особенно с утра, при хорошем настроении.

- Тебе идет этот халат, - сказал он бодро, - откуда он взялся?

Гева улыбнулась.

- А ты вчера не заметил?

- А что я вообще вчера замечал?

- Женщины дали вместе с одеялами и подушками. И велели тебя беречь. Ты у них

теперь герой номер один.

- Вот оно что...

- Да я и сама это знаю.

- Так ты меня бережешь, - усмехнулся он, - для великой цели?

- Для очень великой, - подтвердила она, - умывайся. Я принесу завтрак.

Руэрто посмотрел ей вслед, как колыхалась грива ее черных волос по плечам, потом

наклонился к овальному зеркальцу. Лицо было все то же, асимметричное, с птичьим

носом, с желтыми глазами. Никакие подвиги не могли сделать это лицо красивым. Никакая

- 62 -

женщина бескорыстно полюбить это лицо не могла. Правда, по счастью, и корыстных

женщин было более, чем достаточно.

- Меня надо беречь, - усмехнулся он сам себе, - это верно. Еще как минимум две

недели.

*******************************************************

Эдгар никак не мог придти в себя от увиденного. Он лежал на горячем песке,

уткнувшись в него подбородком, и даже не замечал, как Вилена и дочь поливают его водой

из бутылки.

- Ну, ты деревянный, папа!

- Оставь его, Аола. Пошли купаться.

Последние две недели его измотали. Кондор сводил его с каждым подозрительным

специалистом по клонированию. Эдгар светски беседовал с ними, применяя параллельно

свои экспертные способности. Родерик Спилл показался ему подозрительным: слишком

волновался и уходил от прямых ответов. В конце концов, в обрывках его мыслей Эдгар

отчетливо увидел узкое с черной бородкой лицо Грэфа. Было очевидно, что в свое время,

дабы клонировать Оливию, Грэф пользовался услугами Родерика Спилла. И это было

около тридцати лет назад.

В подвалы его клиники Эдгар проник, конечно, без спроса. Он ловко обходил охрану

и сигнализацию, пока не натолкнулся в длинном прямом коридоре на высокую фигуру в

белом халате. Прятаться было бессмысленно. Они решительно сближались в этих узких и

давящих бело-кафельных стенах.

Мадам Рохини ядовито улыбнулась и тряхнула вороновым крылом модельно

подстриженных волос, закрывавших пол лица.

- Вы почти у цели, Эдгар Оорл, - идемте.

Сходство с Оливией было, конечно, весьма отдаленное. Другая прическа, цвет кожи,

макияж, голос, манеры, стиль. Но эти торфяные омуты глаз, эти дуги бровей, этот тяжелый

подбородок он не смог бы спутать никогда.

- Один - ноль в вашу пользу, - усмехнулся разоблаченный Эдгар.

- Ну что вы, - мрачно посмотрела она, - у этой игры совсем другой счет.

- Д-да? - поежился он.

- Идемте. Вы хотели видеть лабораторию. И вы ее увидите.

Они двинулись по этому бело-кафельному коридору. Собственно говоря, Эдгар ничего

тогда не понимал.

- Я ждала вас на вилле, - сообщила мадам Рохини самым обычным светским тоном, -

но не дождалась. Тогда я подумала, что вы, вероятно, все-таки побывали у меня. И узнали.

Не так ли?

То, что она решила играть в открытую, и радовало и совершенно сбивало с толку.

Эдгар приготовился к долгим и сложным разоблачениям, а тут все само раскрывалось

как... как классическая ловушка.

- Да так, - тоже прямо сказал он, - я сразу узнал тебя, Оливия.

- Оливия?

- Предпочитаешь, чтобы я называл тебя Сией?

Она остановилась и посмотрела на него из-под своей черной, острым углом, челки.

- Нынче меня зовут Рохини. И мне это имя нравится. Если хочешь ладить со мной,

Эдгар Оорл, зови меня только так.

- Ладить? - усмехнулся он.

- А к чему нам ссориться?

- Вот уж, действительно...

Бронированные двери раскрылись почти бесшумно.

- Ну вот, - с жуткой улыбкой пригласила его Рохини, как будто была уверена, что он

никогда не выйдет из этой западни.

- 63 -

Эдгар вошел в тускло освещенный зал, так же нудно выложенный кафелем. В зале

было много саркофагов, подключенных к аппаратуре, штук двадцать. В каждом лежало

обнаженное человеческое тело. Тело царицы Нормаах.

- Так много?! - потрясенно проговорил он.

- Грэф не любил рисковать.

- Так это все... про запас?

Рохини усмехнулась.

- Можно считать, что так.

- О, дьявол...

- Он действительно дьявол. Посмотри: восемнадцать физических тел, генетических

васков, вполне взрослых, но совершенно обездушенных. Они пусты. Восемнадцать

шикарных, долгосрочных скафандров для погружения в плотный мир.

- И один из этих скафандров - твой?

- По-моему, не самый худший, а?

Она стояла, распахнув халат, выпятив грудь, отставив ножку, сунув руки в карманы

летних брюк. Пожалуй, Оливия никогда не была так хороша, как эта стерва.

- Но как это возможно? - спросил Эдгар, - насколько я знаю, эрхи могут вселяться

только в новорожденных младенцев, блокируя память под ключ. Так с тобой и было в

первый раз. Но во взрослое тело?

- Вселиться можно в любое тело, которое пусто. Которое только тело и ничто больше.

Эрхам просто не приходило в голову этих младенцев выращивать. Грэф попробовал, у него

получилось.

- У него, я смотрю, все получается, - проворчал Эдгар.

- Может, и не все, - усмехнулась Рохини, - но тебя он, кажется, переиграл.

- Ты называешь это игрой? Я вечность простоял в безвременье и лишился любимой

женщины.

- И что?

Она продолжала глядеть на него с насмешкой. Чудовищная женщина, убивавшая свою

родню. Сама дважды убитая и восставшая из пепла. Разве могла она принять всерьез

чужую боль?

- Да ничего, - буркнул Эдгар, - мне плевать на Грэфа. Мне интересно, что задумала ты.

- Поверишь? - мило улыбнулась она, - ни-че-го. У меня уже все есть. Все, что мне

нужно.

- Не-по-ве-рю, - тут же ответил он в том же духе.

- А зря! Видишь ли, я ничего не скрываю и предлагаю жить дружно. Не будем друг

другу мешать. У вас свои дела, у меня - свои. Вы на Пьелее, я - на Земле. Если бы не

ошибка с твоей Аолой, вы бы никогда про меня и не узнали.

- Но ошибка все-таки вышла.

- Да. Вышла. Одна на миллион! Ошибки нужно признавать. Силу соперника тоже. Я

это признаю, Эдгар Оорл.

Она как будто забыла, что Эдгар эксперт.

- А как же Руэрто? - спросил он, прислушиваясь к ее чувствам, - тебе до него нет дела?

Как ни странно, мадам осталась довольно спокойна, но предусмотрительно отошла

подальше. Она стала прогуливаться между саркофагами, почти вульгарно раскачивая

бедрами.

- Ты преувеличиваешь силу материнского инстинкта.

- Тебе даже не хочется его повидать?

- Зачем?

- А Ольгерда Оорла?

Тут она спокойной остаться не смогла. Эдгар почувствовал просто бешеный выброс