раздражения и злости. Наверно, Прыгуны бы увидели синее пламя вокруг нее, но он был

слеп.

- Он все так же красив, этот любимец прекрасных дам?

- 64 -

Улыбалась она по-прежнему, холодно и фальшиво. Челка скрывала один глаз, но

другой метал молнии. Никакой любви к своему божеству у нее явно не осталось, зато

ненависти было через край.

- Постарел немного, - сказал Эдгар.

- Так ему и надо, - усмехнулась Рохини, - человеческий век короток. Скоро он совсем

одряхлеет. Что может быть противнее дряхлого мужчины?... К тому же меня, да будет тебе

известно, больше привлекают женщины. И всегда привлекали. Теперь я могу пользоваться

этим в полной мере. Так зачем мне какой-то Ольгерд Оорл?

- Действительно, - проговорил Эдгар, нервно предполагая, осталось ли что-то в этой

мадам от Оливии или нет, - а Льюис Оорл? - спросил он на всякий случай.

- Нашел, о чем спрашивать! - пожала плечом Рохини и вдруг закашлялась.

С виду ей было все равно, но он почувствовал вдруг тоску, щемящую тоску, от которой

сдавило горло. И нежность. Когда-то она сидела у него в кабинете, заумная толстушка в

мужских ботинках и мучилась от неразделенной любви к прекрасному юноше. Эдгар тогда

вошел в нее без спроса и почувствовал вот эту самую тоску.

- Льюис теперь директор Центра Связи, - сказал он.

- Знаю, - сдавленно отозвалась Рохини.

- Не женат.

- Тоже знаю.

- Наш Льюис - само совершенство, - подогревал он ее пыл.

- И это тоже правда, - через силу улыбнулась мадам.

- И ты хочешь сказать, что он тебе не нужен?

- А почему он должен быть мне нужен?

- Да потому что ты больше Оливия, чем Сия!

С минуту они стояли в полной тишине, только пощелкивали хронометры, и шуршала

вытяжка.

- Конечно, больше, - наконец согласилась она, - именно поэтому я предлагаю вам мир.

Я уже не та злобная, мстительная старуха, помешанная на Ольгерде Оорле. Я окончательно

переключилась на женщин, так что никто из красавцев-Прыгунов меня не интересует. Из

уродов, типа тебя - тем более. Приходи завтра в офис, забирай документы, забирай свою

зеленую куклу и проваливай. Давай расстанемся по-хорошему, Эдгар Оорл.

Он никак не мог придти в себя от этой беседы. Солнце палило нещадно, песок забился

даже в рот. Он перевернулся на спину и чуть не ослеп от яркого света.

- Послушай, Вилена, я правда урод?

- В каком месте? - засмеялась соседка.

- Ну, не знаю...

- Ты из тех уродов, которые всегда будут нравиться женщинам.

Она наклонилась над ним совсем низко, полураскрыв губы.

- А... а где Аола? - спохватился он.

- Уплыла на середину озера.

- Предупреждаю: я из тех уродов, которых безнаказанно целовать нельзя.

- А я из тех женщин, которые не боятся никакого наказания.

Роман с соседкой в его планы не входил. Женщины давно уже не входили в его планы.

- Кто-то говорил, что любить мужчин - это тяжелая работа, - напомнил он после

долгого горячего поцелуя на палящем солнце.

- Разве? - лукаво улыбнулась Вилена, длинные белые волосы щекотали его живот.

- Ну да. И что после мадам Рохини ты любить уже никого не можешь.

Она резко нахмурилась.

- Чем ломаться, ты бы лучше доказал мне обратное.

- Никогда не думал, что мне и тут с ней придется соперничать!

Сначала он сказал себе, что это акт чисто информационный, надо же было знать, чему

эта Рохини-Оливия учит своих сотрудниц, но потом понял, что просто соскучился по

женскому телу. И по отдыху. Оказалось, что ничего плохого в этом нет. Все очень даже

здорово.

- 65 -

- Знаешь что, папа! - заявила Аола за ужином, когда дед Ясон вышел.

- Что? - посмотрел он на нее с пучком лука во рту.

- То! И ты еще читаешь мне мораль! А сам?!

- Послушай, - сглотнул он, - ты, кажется, далеко плавала.

- Я потому и плавала, что все видела!

- Я совсем и забыл, что вы, лисвисы, дальнозоркие.

- Да? А про маму ты не забыл?

- Послушай, это уж слишком!

- Неужели эта белобрысая лучше мамы?

- Да никто и не сравнивает.

- Дед сказал, что ты на ней собираешься жениться.

- Это дед так шутит.

- Ничего себе, шутки!

Эдгару этот разговор все меньше нравился. Никаких видов на соседку он не имел, но

за свои права надо было побороться.

- Я что, по-твоему, вообще не могу больше жениться? - спросил он с вызовом.

- Можешь, - заявила дочь уверенно, но облегченно вздохнуть не дала, - на лисвийке.

- Да-а-а?

- Да. На такой, как мама. На самой красивой. А не на какой-то бледной земной

поганке!

- Послушай, - нервно усмехнулся Эдгар, - ты хоть помнишь, что я не очень-то лисвис?

Совсем, можно сказать, не лисвис?

- Ну и что, - надула губы Аола, - ты был наш. А теперь решил к своим перекинуться?

- Я и так ваш, Аола. О чем ты?

- Конечно! У тебя будет белая женщина, белые дети... А мы куда? По боку?

«Вредно посвящать себя детям без остатка», - подумал он обреченно, - «очень вредно».

- А на лисвийке мне жениться все-таки можно? - спросил он осторожно.

- Можно, - великодушно сказала дочь, - но на самой достойной!

- Ну, еще бы! - усмехнулся он, - иначе будет не канонично!

************************************************

Риция сидела в кресле напротив. Когда она бывала спокойна после таблеток, то

выглядела почти нормальной. Красное платье облегало ее исхудавшую фигурку, черные

волосы для удобства были коротко подстрижены, туфли - детские, без каблуков и с

ремешками.

- Не знаю, может, покормить ее еще раз? - неуверенно проговорила Шенни, - она в

обед почти ничего не ела.

- Лучше не беспокой ее, - сказал Ольгерд, - она так редко просто сидит!

Чаще, конечно, Риция ходила и разбрасывала в доме всё, что попадало под руку, как

годовалый ребенок. Иногда это умиляло, но в основном, раздражало своей

безысходностью. Годовалые дети вырастали, его жена оставалась такой уже десять лет.

Ольгерд пытался переключиться на дочь. Стал приходить домой раньше, чтобы

общаться с ней. В результате больше десяти минут тесного общения со своим ребенком не

выдерживал и в оставшееся время тупо смотрел телепрограммы, восстанавливая

утраченную энергию.

В состоянии полного жизненного тупика, он попросил Иргвика принести бутылку

«Золотой подковы». Пожалел, что Эдгара нет, и позвонил Руэрто. Дома того не оказалось,

но на ручной вызов он откликнулся.

- Ты что, в своих золотых пещерах? - усмехнулся Ольгерд.

- В пещерах, - бодро ответил Нрис, - только в ледяных.

- Все завалы расчищаешь?

- По твоей милости!

- Ну, извини!

- 66 -

- Чего тебе надо, Оорл? Говори скорей, я занят!

- Напиться, - прямо сказал Ольгерд, - я уже и бутылку вскрыл.

- Ты забыл, что у меня воздержание? - рассмеялся в ручном динамике Руэрто.

- Как? Еще не кончилось?!

- Еще три дня!

- Ну, ты даешь!

- Да?

- Второй твой подвиг затмит первый. Ты просто образец добродетели какой-то! А у

меня тут. .

- Ладно, не искушай.

- Ну и проваливай...

На том и расстались. Ольгерд с тоской подумал, что счастья в жизни нет никакого.

Даже в мелочах. И в эту секунду в вихре холода посреди комнаты возник его

неподражаемый племянник Эдгар. Вид у него был пляжный: шорты и штиблеты на босу

ногу. Загар соответствовал наряду. Тем не менее, в руке его был дипломат. С минуту он

чертыхался на полу и встряхивался как мокрый пес. Судя по всему, прыжок был дальний.

- Ты что, прямо с Земли?

- Ну да. И ты посмотри, как я точен!

- Ага. Только домами ошибся.

- Да нет, я прямо к тебе. Дома бардак, жарко и искупаться негде. Да и новости

сногсшибательные. Просто сюрприз для тебя, дядя Ольгерд.