глубоком прошлом. И что с ними стало, так никто и не разобрался... Мы живем сейчас,

Одиль. И такие, какие есть. Все у нас неправильно, и никаким законам мы не подчиняемся.

А ты хочешь как на Земле: папу, маму, семейную идиллию!

- Уже не хочу. Хочу к тебе.

- Ну вот! Снова за свое...

- Ты мой!

Одиль обвила его тонкими ручками за шею. Он ее не боялся, наоборот, чувствовал в

ней родственную кровь и давно бы отобрал ее у Оорла, если бы посмел. Ольгерд однажды

признавался, что у него волосы встают дыбом, когда грудной ребенок разговаривает как

взрослый. Земляне к такому не привыкли. Аппирам было нормально.

- Успокойся, детка. Мы что-нибудь придумаем.

Теплая, гладкая щечка Одиль прижималась в его щеке, по ней бежали горячие

слезинки. Ему впервые как-то особенно остро захотелось иметь своего ребенка, не важно

мальчика или девочку, лишь бы он принадлежал только ему.

Через минуту посреди комнаты возник Льюис Оорл. Красавчик Льюис в белоснежном

летнем костюме. Судя по тому, что он так нагло сюда телепортировал, терпение у этого

Ангела кончалось.

- И как я сразу не догадался, что она у тебя, - заявил он хмуро, - а ты, как всегда, в

своем репертуаре - развращаешь ребенка.

- Во-первых, доброе утро, - сказал Руэрто.

- Я не ребенок! - визгнула Одиль.

- Быстро собирайся домой!

- Я никуда не пойду! Я буду жить здесь!

- Ах, вот до чего дошло?

Руэрто мягко погладил девочку по волосам.

- 22 -

- И до чего же дошло? - усмехнулся он.

Синие глаза Льюиса смотрели холодно и беспощадно.

- Я знаю, что ты умеешь к себе привязывать. И всегда одним способом. Побереги свою

энергию и свое пошлое обаяние для служанок. А это ребенок. И моя сестра. Одиль,

вставай.

- Льюис!

- Мы с отцом тебя обыскались. Что это за номера, я тебя спрашиваю?! Галактика

большая. Прикажешь по всем планетам за тобой прыгать?!

Одиль поерзала и слезла с колен своего дяди.

- Вы... вы меня искали?

- А как ты думала?

- И папа тоже?

- Папа прочесал всю Счастливую улицу.

Руэрто слегка дрожащей рукой взял чашку. Все это ему не слишком нравилось, но

выдавать себя он не собирался. Льюис его не любил. И правильно делал: было за что.

Когда-то они не поделили Анастеллу, и в результате она не досталась никому. Жила на

Земле, писала картины и небольшие рассказы, пребывала в каком-то своем выдуманном

мире и никого не любила.

Одиль замерла на полпути, между братом и Руэрто, и растерянно обернулась, как будто

спрашивая: оставаться ей или нет.

- Иди, - сказал он, скрывая досаду, - что тут думать?

- Нам твое разрешение не нужно, - совсем разозлился Оорл и схватил сестру за руку, -

пошли.

- А где папа? - пискнула она, уже не упираясь.

- Дома. Тебя дожидается.

- Правда?

- Правда.

В дверях она снова обернулась. Руэрто спокойно пил чай из тоненькой фарфоровой

чашки, но когда они вышли, не отказал себе в удовольствии расколоть ее о радужно-

мозаичный пол. Льюис даже не попрощался. Кто бы мог подумать, что тихоня-Ангелочек

превратится в такого самоуверенного хама, как будто его отец не Ольгерд, а Азол Кера.

- Что случилось, господин? - тут же вбежала в гостиную Мекрея.

Руэрто посмотрел на осколки в желтой луже и поморщился.

- Чай горячий. Убери.

Аппетит пропал. Он вернулся в спальню, размышляя на ходу о том, что хочет ребенка,

обыкновенно, по-животному, физически хочет. Хочет сажать его на колени, чувствовать

его тепло, гладить по головке, утешать, утирать его слезы, кормить с ложечки... наверно,

это и случается вот так вдруг, в одну секунду. Захотелось, и все, как будто выключателем

щелкнули.

В спальне шторы были уже раздвинуты. Кая застилала постель.

- Я подумала, что вы больше не будете спать, господин, - смутилась она.

- Не буду, - хмуро сказал он, - налей мне ванну.

Она расторопно все сделала, взяла его халат и кротко потупилась.

- Кого-нибудь позвать?

- Зачем кого-нибудь? - усмехнулся он, - иди сюда.

Он умел любить женщин. Даже в злости. Даже в самом гнусном настроении он умел

быть нежным. Он любил их мягкие тела и их хитрые, корыстные душонки. На то они и

были слабые женщины, чтобы отдаваться, хитрить, притворяться безумно влюбленными и

вытягивать его энергию.

Мать всю жизнь внушала ему, что он урод, что ни одна женщина кроме нее самой его

не полюбит, просто будет брать от него все, что можно. И он не раз в этом убеждался.

Льюис был прав: привязывать к себе он умел, он не знал отказа, даже Анастелла,

обожая своего красавчика-студента, предпочла все-таки его. Он тихо презирал женщин за

- 23 -

эту сладострастную продажность, но за это и любил. Он тоже их использовал и играл в них

как в красивые игрушки.

Кая лежала рядом с ним в теплой воде и обвивала его руками. Она была одной из

самых молодых и хорошеньких. Некрасивых он вообще не держал, даже на кухне.

- Хочешь быть моей женой? - спросил он с досады.

- Я? - изумилась она, - вы серьезно?

- Серьезно.

- Конечно, хочу!

- Да? Ты меня хоть немного-то любишь?

- Безумно!

«Врет», - понял он, - «но обрадовалась искренне».

- А детей хочешь от меня иметь? - охладил он ее пыл.

Кая вздрогнула.

- Детей?

- Ну да, - усмехнулся Руэрто, - внуков Сии.

Он заглянул ей в глаза и прочел там ужас. Такой же, как был у нее при визите Одиль.

Удивляться тут было нечему, он и сам столько лет боялся породить чудовище.

- Я пошутил, Кая. Одевайся и ступай. Мне надо побыть одному.

- Я люблю вас, - сказала она виновато, его энергия светилась вокруг ее влажного тела

голубоватым облаком.

Руэрто прикрыл глаза, чтоб не видеть этого вранья.

- Конечно, любишь. Я знаю.

**************************************************

- Сандра! Он здесь!

Алеста заглянула в спальню прямо с подносом грязной посуды.

Сердце сжалось.

- Кто?

- Этот, твой красавец!

- Он не мой. И говори потише.

- Сидит в углу и курит. Обалденно хорош. Откуда только такие берутся?

- Он Странный. Они все хороши, не то, что наши уроды.

- Мне кажется, он к тебе пришел. Выйдешь?

- За двойной дозой он пришел.

- Так выйдешь? Или мне его обслужить?

Сандра дрожащими руками схватила фартук и нервно завязала его на талии. Ей было

стыдно за свое волнение.

- Ладно. Я сама.

Как глупая девочка, она уставилась на себя в зеркало и поправила волосы. Они были

схвачены заколкой туго и без затей.

- Лакомный кусочек, правда? - усмехнулась Алеста.

- Для развратниц и дур, - сказала Сандра, - а я таких типов терпеть не могу. Наверняка

женат и дети есть. Да и не мальчик давно, морщины вокруг глаз, а все туда же...

В зале было малолюдно. Один столик пустовал вообще, за другим в одиночестве сидел

вчерашний гость. Майка на нем была оранжевая, кепка белая. Глаза темно-карие и,

кажется, трезвые.

- Что будете заказывать, - спросила Сандра бесстрастно.

- Добрый вечер, - взглянул он из-под козырька.

- Добрый, - ответила она, торопливо и как будто его не узнавая, - так что вы хотите?

- Чашку кофе, - уверенно сказал он, - и хозяйку.

Сердце снова предательски сжалось.

- Кофе двойной? - уточнила она.

- Обычный.

- 24 -

- Значит, ни двойной, ни тройной не хотите?

- Нет.

- Ну, хорошо. А насчет хозяйки...

Он потянулся и взял ее за руку.

- Сандра, сядь на минутку. Прошу тебя, сядь.

- Я на работе.

- На какой работе? Полторы калеки в зале!

- Вместе с тобой!

Она вырвала свою руку, но все-таки села напротив. Надо было сразу ему все

объяснить, чтобы не приставал больше и не лез в душу.