Я нашла телефон-автомат и позвонила Ральфу, чтобы спросить у него, нашел ли он досье Гильчовски. Оказалось, что он на совещании. Нет, нет, передавать ничего не надо, я позвоню позже.

Оставался невыясненным и еще один вопрос. Что объединяло Тайера, Мак-Гро и Мастерса? Выяснить это было не так уж сложно. Вероятнее всего их объединяло какое-то грязное дело, связанное, возможно, с неуплатой налогов. В таком случае участие Тайера можно было легко объяснить тем, что он сосед и добрый друг Мастерса, а также вице-президент банка. Он мог придумать добрый десяток способов отмывания грязных денег. Возможно, Питер раскрыл их махинации. Мак-Гро обратился к Смейссену с просьбой убить Питера. Каким-то образом узнав об этом, Тайер почувствовал раскаяние. «Я не буду в этом участвовать», — сказал он то ли Мастерсу, то ли Мак-Гро, и они подговорили Смейссена убить его.

Погоди, Вик, сказала я себе-. Уж больно твое воображение разыгралось. Пока у тебя только один-единственный факт: Мак-Гро и Мастерс знакомы друг с другом. Но какой это замечательный, многозначительный факт.

В клинику я вернулась в четырнадцать тридцать. Приемная была еще более переполнена, чем утром. Маленький кондиционер в окне тщетно боролся с жарой и теплом, исходившим от собравшихся в таком" количестве тел. Когда я вошла в комнату, внутренняя дверь отворилась и из нее выглянуло молодое мужское лицо. Характеристика «не очень добрый, глуповатый» определяла его совершенно точно. Я пересекла комнату.

— Должно быть, вы Пол, — сказала я, протягивая руку. — Я Вик.

Он улыбнулся. И сразу же его лицо неузнаваемо преобразилось. Глаза засверкали умом и сообразительностью, он стал по-своему красив. Я даже подумала мимоходом, достаточно ли Джилл лет, чтобы влюбиться.

— Все спокойно, — сказал он. — За исключением, конечно малышни. Не хотите посмотреть, как Джилл с нею управляется.

Я пошла в заднюю часть дома. Лотти убрала стальной стол из своего второго кабинета. Джилл играла здесь с пятью детишками от двух до семи. У нее был сосредоточенный вид человека действующего в критической обстановке. Я усмехнулась. Еще одна малышка спала в плетеной кроватке в углу. Когда я вошла Джилл подняла глаза и поздоровалась, но ее улыбка явно предназначалась Полу. Не создаст ли это дополнительных трудностей? — подумала я. А может, наоборот, все облегчит?

— Как дела? — спросила я.

— Замечательно. Когда малыши начинают слишком капризничать, Пол сразу же придумывает что-нибудь, чтобы привести их в хорошее настроение. Боюсь, как бы они не начали капризничать нарочно — так это им нравится.

— А ты не могла бы оставить их на несколько минут? Я хотела бы задать тебе пару вопросов.

Она с сомнением посмотрела на своих подопечных.

— Иди, иди, — весело сказал Пол. — Я заменю тебя — ты и так уже слишком долго занимаешься с ними.

Джилл встала. Один из детей, маленький мальчик, запротестовал.

— Не уходи, — сказал он громким повелительным голосом.

— Но ей надо уйти, — сказал Пол, с легкостью усаживаясь на ее место. — Ну, так чем вы занимались?

Я отвела Джилл в кабинет Лотти.

— Да у тебя просто призвание к такой работе, — сказала я. — Не сомневаюсь, что Лотти будет уговаривать тебя остаться у нее до конца лета.

Джилл вспыхнула:

— Я с удовольствием бы осталась. Но только вряд ли смогу.

— Может, и сможешь, если мы успешно завершим расследование. Ты когда-нибудь видела отца Аниты?

Она покачала головой. Я достала фотографию Мак-Гро.

— Это он. Может, ты его видела вместе с отцом или просто где-нибудь по соседству.

Она внимательно рассмотрела фото.

— Не думаю, чтобы я когда-нибудь его видела. И он совсем не похож на Аниту.

Я помолчала, обдумывая, как сказать то, что я хочу, наиболее щадящим образом.

— Я полагаю, что Мак-Гро и Мастерс партнеры в каком-то, боюсь, не слишком благовидном деле. Возможно, в этом деле замешан и твой отец, хотя он и плохо представлял себе, что это за дело. — И тут вдруг меня осенило, что, если мое предположение верно, Питер в первую очередь обратился бы с обвинениями к своему отцу. — Ты не помнишь, чтобы Питер и твой отец в последние две недели перед смертью Питера горячо спорили?

— Нет. Питера не было дома семь недель. Если они и спорили с отцом, то только по телефону. И, вероятно, по отцовскому служебному, а не по домашнему.

— Хорошо. А теперь я хотела бы выяснить, что знал отец об их совместном деле. Может, ты что-нибудь видела или слышала, что могло бы мне помочь. Не случалось ли, чтобы, запершись в кабинете, они подолгу, целыми часами беседовали?

— Да, но к отцу приходило много деловых партнеров, и он подолгу беседовал со всеми.

— А не передавал ли мистер Мастерс твоему отцу крупные суммы денег? — спросила я. — Или, может быть, дело было наоборот.

Она сконфуженно улыбнулась и пожала плечами.

— Я ничего об этом не знаю. Знаю только, что папа работал в банке, что он был вице-президентом и все такое, но я ничего не знаю о деньгах. Хотя мне и надо было бы знать. Я знаю, что семья у нас богатая, мы все получили большое наследство от дедушки и бабушки, но я ничего не знаю о деньгах папы.

В этом не было ничего удивительного.

— А не могла бы ты вернуться в Виннетку и посмотреть в его кабинете, нет ли там каких-либо бумаг, где упоминаются Мак-Гро, Мастерс или они оба? Или это кажется тебе чем-то мерзким и бесчестным?

Она покачала головой.

— Если необходимо, я это сделаю. Я только не хочу уезжать" отсюда.

— Я понимаю, — сказала я. Я посмотрела на часы и постаралась поточнее рассчитать время. — Не думаю, чтобы мы успели проделать это сегодня до ужина. Но может быть, завтра утром? Так, чтобы мы успели вернуться в клинику еще до того, как начнут собираться дети.

— Хорошо, — согласилась она. — А вы отвезете меня? Ведь у меня нет своей машины, я хотела бы вернуться обратно, а они, вероятно, будут меня отговаривать.

— Конечно, я тебя подвезу. — Завтра утром, подумала я, полиции, должно быть, уже не будет.

Джилл встала и вернулась в детскую. Я услышала, как она сказала материнским голосом:

— Ну, чья сейчас очередь?

Усмехнувшись, я приоткрыла дверь кабинета Лотти, просунула внутрь голову и сказала, что еду домой, чтобы отоспаться.

На заседание Объединения университетских женщин я отправилась в семь часов вечера. Я все-таки состряпала кое-что по рецепту моей матери, пожарила много тостов, а Пол тем временем приготовил салат; он же очень тепло отозвался о моих кулинарных способностях. Он решил, что его обязанности телохранителя простираются и на ночь, и заранее принес с собой спальный мешок. По мнению Лотти, столовая была единственная комната, достаточно большая для него.

— Я хочу, чтобы ты спал в ней, — сказала она Полу.

Джилл была восхищена. Я представляла себе, как отреагирует ее сестра, если она приведет Пола как своего друга.

Ехать на юг было легко; улицы были свободны, зато на тротуарах прохлаждалось много гуляющих. Это было мое самое любимое время дня летом. Обволакивающе ласковое, напоенное приятными запахами, оно, казалось, возрождало магическую пору детства.

Я без труда нашла место для машины на университетском дворе и заблаговременно вошла в комнату для совещаний. Там было более десятка женщин в рабочих брюках и слишком больших теннисках или же в юбках, перекроенных из голубых джинсов, с грубыми швами наружу. Я была в джинсах и большой свободной рубашке, чтобы прикрыть револьвер, но среди всех присутствующих, даже в такой простой одежде, я выделялась элегантностью.

Там была и Гейл Шугармэн. Она сразу узнала меня, когда я вошла, и сказала:

— Привет. Я рада, что ты не забыла о нашем совещании.

Остальные повернулись ко мне.

— Это... — Гейл запнулась, смущенная. — Извините, я забыла фамилию, помню только, что итальянская... Во всяком случае, я встречалась с ней на прошлой неделе в кафе Свифта и сказала ей о нашем совещании, и вот она здесь.