Когда Бонатти упоминает “наднебесные” и “неизменные и непреложные существа”, мы видим, что он просто говорит о планетах, пользуясь терминологией Аристотеля, что может лишь вызвать недоумение. Но он мог использовать тот же самый язык с целью быть понятым философами-гсрметиками, относя эти слова к астральным демонам или ангелам. Его язык двойствен. Являясь, без сомнения, языком Аристотеля, он вполне согласуется со взглядами герметиков, изложенными в “Корпус Герметикум”[15] и в трактате Ямвлиха “О Мистериях”[16].

На самом деле быть последователем Аристотеля в ХIII в. было вовсе не безопасно. Уже упомянутое осуждение 1277 г. кроме астрологии в значительной мере подвергло проклятию также и Аристотеля. Позднее, когда Церковью была принята философия Фомы Аквинского и Аристотель был выбран для того, чтобы сделать христианское учение привлекательным для интеллигенции, последователи Аристотеля оказались в безопасности; но во времена Бонатти это вызывало лишь немного меньше возражений, чем явная демонология в духе сабеизма.

Почтительный язык Бонатти при упоминании “наднебесных существ” явно указывает на то, что средневековый астролог отдавал себе отчет в том. что он имел дело с чем-то большим, чем бездействующие сущности на небесах. Он, очевидно, представлял планеты так, как неоплатоники, — как колесницы ангельских сил. Это весьма интересный взгляд для наших современников, потому что большинство астрологов в наше время утратили понимание магически-религиозного смысла астрологии (а то и вовсе не имели его). Но, если поразмыслить над определением астрологии, которое дает Бонатти, остается неясным, являются ли эти наднебесные существа слугами Христовыми или же это дохристианские языческие астральные божества сабиан? Во всяком случае, как явствует из его определения, вето понимании астрологии совершенно не разделялись философия, религия и наука.

Конечно же, астрономия Бонатти была геоцентричной и в значительной степени основанной на “Альмагесте” Птолемея. Этот классический текст по астрономии был переведен на арабский в IX в.[17]. В XII в. Герард Кремонский перевел “Альмагест” с арабского языка на латынь. Этим переводом пользовались в течение столетий и, вероятно, именно таким переводом пользовались астрологи средних веков, такие как Бонатти.

Современного читателя могут удивить ссылки на круговое движение сфер. Астрономы античного мира и времен Бонатти не знали, что планеты движутся по эллиптическим орбитам. Так уж повелось после Платона, что, поскольку планеты являются олицетворением всего наиболее совершенного (квинтэссенцией), то и движение их должно быть тоже наиболее совершенным, то есть круговым. Сам Платон был автором этой ошибочной концепции, и его попытки пояснить астрономию своим ученикам, объясняя все астрономические движения через круговое движение, современными историками науки считаются причиной, задержавшей открытие “настоящей” астрономии почти на 2000 лет.

Способ изложения доказательств так же, как и терминология Бонатти, особенно в его определении астрологии, указывают на мощное влияние Аристотеля. Бонатти сам называет, по-видимому, основной источник этого влияния в своем тексте, ссылаясь на имя аль-Фараби[18]. В организации книги и се терминологии Бонатти, как и его арабские источники[19], следует “Топике” Аристотеля. Это сочинение так же, как и “Категории”, многие средневековые ученые использовали в качестве образца композ1щии и организации материала. В гл. 5, Аристотель излагает свою систему определений, в которой сущность предмета обозначается словом или фразой, характеризующими его согласно его свойствам, происхождению и проявлениям. Из “Категорий”, гл. 5, мы узнаем, что все вещества характеризуются в соответствии с их типом, происхождением и различиями. Все эти термины использует и Бонатти. Более того, именно “Категории”были взяты им за образец, это ясно видно го его определения астрологии, где он почти слово в слово повторяет обсуждение Аристотелем шести видов изменений ("Категории ”, гл. 14). У Аристотеля сказано: “Имеется шесть видов движения: возникновение, уничтожение, увеличение, уменьшение, превращение и перемещение”. Ссылка на приведенное выше определение покажет, как близко следует Бонатти Порфириеву парафразу Аристотеля. Упоминания об активном и пассивном аналогичны подобным определениям в "Топике” и "Категориях”. А его упоминание о завершении или пользе астрономии согласуются со средневековым использованием понятия Конечной Причины, изложенного Аристотелем.

Наконец, его упоминание о “наднебесных сущностях” как о “существах вне страстей, неизменяемых и та” согласуется с идеей о том, что небесные тела, состоящие го наиболее совершенной субстанции, эфира или квинтэссенции, не подвержены превращению или разложению, которым подвержены тела подлунного мира, состоящие из четырех элементов — огня, земли, воздуха и воды. Эту теорию детально разработал Аристотель в своих трактатах “О возникновении и уничтожении”, “Физика” и “О небе”. В отличие от герметической традиции, последователи Аристотеля не считали небесные тела божественными. Они придерживались более научного и философского взгляда, согласно которому небесные сферы (тела), особенно Солнце и Луна являлись факторами, действовавшими посредством изменения характера движения. Такая точка зрения могла считаться (и так оно и было) дополняющей более религиозно-магическую точку зрения последователей герметической традиции.

В Первом трактате Бонатти знакомит нас с астрологией в типично схоластической манере, доказывая значимость астрологии с точки зрения духовности, используя логику доказательств Аристотеля, восходящую к его космологии и астрономии. Это позволило Бонатти набросать свою теорию астрального влияния и поместить астрологию (которую он предпочитает называть астрономией[20]) среди математических наук Квадривиума, а также доставить себе удовольствие поддразнить церковь — вид развлечения, к которому он прибегает несколько раз на страницах “ Liber Astronomiae”.

Астрология, говорят нам, — единственная наука, с помощью которой можно узнать обо всем. Полезно знать будущее. Астрология — настоящая наука. Ее можно разделить на четыре части. В первой части изучается строение и форма Вселенной и небесных окружностей. Во второй части рассматриваются причины или движения планет и других звезд. В третьей части говорится о восхождении и захождении знаков; в четвертой — о затмениях Солнца, Луны и других планет. Интересно отметить, что подобное деление на четыре части напоминает мнение Клемента Александрийского о четырех частях, на которые делится герметическая астрономия[21]. В астрологии есть две разновидности: арифметический расчет и составление суждений. Есть и свои инструменты, например, астролябия и другие приборы. Название этой науки Бонатти производит от слов “правило звезд”. Святые отцы занимались ею, следовательно, нам не нужно отвергать ее. С помощью таких вот типично схоластических “доказательств” Бонатти пытается доказать правомочность изучения этой науки.

Во Втором трактате Бонатти начинает изложение основ астрологии с разделения эклиптики на двенадцать знаков, а затем рассуждает о том, какое действие эти знаки оказывают на элементы. Он рассуждает о том, почему знаки расположены именно в таком порядке, почему именно в таком направлении они рассматриваются, почему они именно так называются и какие из них имеют прямое, а какие косое восхождение. Далее он говорит об “окружностях”, кругах, то есть о планетных сферах. Он рассуждает о том, почему планеты управляют теми или иными знаками (домами), об их изгнаниях, экзальтациях и падениях.