— Наоборот, мама, я думаю, что не смогу от нее оторваться. — Сердце у Тэсс гулко стучало, она готова была броситься стремглав в свою комнату и поскорее начать читать, но заставила себя приноровиться к неспешному шагу матери. Они остановились напротив двери в комнату Тэсс в длинном коридоре на втором этаже, стены которого были увешаны полотнами французских импрессионистов.

— Спокойной ночи, мама. — Тэсс поцеловала ее в щеку, вновь удивив мать своим поступком. — Извини, что я устроила сцену, но представь, сколько мне пришлось пережить за предыдущие несколько дней. Даю честное слово, что постараюсь больше не огорчать тебя.

— Дорогая… — У Мелинды пресекся от волнения голос. — Тебе не надо извиняться. Боже мой, ты единственное, что у меня осталось. Я всегда буду любить тебя. Сколько бы ты ни устраивала сцен, ты всегда здесь желанная гостья. И л обещаю сделать все возможное, чтобы твои проблемы разрешились.

Тэсс почувствовала, что сейчас заплачет, и тут пришла ее очередь удивляться. Мать вдруг поцеловала Тэсс, но не как полагается, едва коснувшись ее щеки, а по-настоящему, ощутимо, но нежно приложив губы ко лбу дочери.

— Помнишь, как я говорила, укладывая тебя спать, когда ты была маленькой? «Спи крепко-крепко, никакие бяки-закаляки тебя не тронут».

Тэсс смахнула слезу.

— Я помню. Я…

— Что, дорогая?

— Я редко говорю это, но я люблю тебя, мама.

— Знаю. Я никогда в этом не сомневалась. Поспи вволю. А как проснешься, позвони на кухню и скажи Эдне, чего бы тебе хотелось на завтрак. И позвони, пожалуйста, мне, давай позавтракаем вместе.

Тэсс шмыгнула носом, отирая слезы со щек.

— Давай, мама.

— И не плачь, пожалуйста.

— Конечно. Я помню. Ты никогда не одобряла сильных чувств.

— Не столько чувств, сколько их проявления, — возразила мать. — Жена дипломата очень быстро постигает эту разницу.

— Но я, мама, не жена дипломата. Я просто дочь дипломата.

— Просто? Ты дочь Ремингтона Дрейка. Тебе есть в кого быть сильной. У тебя это в крови. Ты должна быть сильной.

— Да, мама. Обещаю.

— Повторяю, я люблю тебя. И, кстати, под твоей кроватью не прячутся никакие чудовища. Обещаю тебе.

Тэсс смотрела, как ее мать шла по коридору, — усталая, немолодая женщина ступала тяжело и медленно, но походка ее по-прежнему была величественной. И только когда мать скрылась в своей спальне, Тэсс, чувствуя, как у нее сжалось сердце, вошла в свою.

Эта комната была спальней Тэсс со дня ее рождения. Включив свет и закрыв за собой дверь, она оглядела постель под пологом, концы которого слуга в ее отсутствие подоткнул под матрас. Слуга же, очевидно дворецкий, распаковал ее чемодан, разложив шорты и футболку на подушке, отороченной кружевами. С щемящим чувством Тэсс рассматривала комнату, и из глубины ее памяти всплывали одна за другой, точно сменявшие друг друга фотографии, картины из детства и юности: сначала ее детская кроватка, кукольный домик (его смастерил отец), мягкие игрушки, потом кровать побольше и бейсбольная перчатка на комоде, рядом с ней — бита и мяч, плакаты с изображениями бейсбольных и футбольных звезд, которые затем сменились плакатами с рок-звездами, стопки пластинок возле стереосистемы, книги, которые она читала в колледже (Тэсс отказалась жить в студенческом городке Джорджтаунского университета и ездила на занятия из дома, чтобы больше времени проводить с отцом). Все прошло. Все прошло и никогда не вернется.

Со вздохом сожаления Тэсс отогнала воспоминания, посмотрела на книгу в руке и постаралась заняться тем, что привело ее сюда.

«Ожерелье голубки». На титульном листе значилось, что книга Ибн Хазма была переведена с испанского А. Р. Никлем в 1931 году. Пролистав предисловие, Тэсс узнала, что Ибн Хазм был арабом, который в начале XI века переселился из Северной Африки в Южную Испанию и написал эту книгу, трактат о платонической любви, в 1022 году. Платон. Тэсс неожиданно вспомнила «Избранные диалоги Платона», на книжной полке в спальне Джозефа, и еще, с болью в сердце, настойчивое желание Джозефа ограничить их дружбу платоническими отношениями. «Так лучше, — сказал он. — Потому что такие отношения вечны».

Расстроенная, она зажгла настольную лампу рядом с кроватью, дотянувшись до выключателя, погасила верхний свет и с книгой в руках опустилась на кровать, подоткнув под спину подушки.

Тэсс понимала, почему матери книга показалась скучной. Это был не роман, а сложное эссе, и его напыщенный английский перевод старался воссоздать стиль средневекового испанского языка. Произведение изобиловало поучениями и абстрактными рассуждениями.

Согласно предисловию, «Ожерелье голубки» было в свое время чрезвычайно популярным сочинением, ходившим в списках, поскольку печатный станок еще не изобрели. Книга проделала путь через всю Испанию и в конце концов достигла Южной Франции, где в середине XII века стала одним из основных трактатов, сформировавших идеализированный взгляд на отношения между мужчиной и женщиной, идею так называемой куртуазной любви. Это выражение привлекло внимание Тэсс. Ей пришла на память еще одна книга, которую она видела в спальне Джозефа: «Искусство куртуазной любви». Но чем увлекла Джозефа эта тема? Заинтригованная еще больше, Тэсс с интересом продолжала читать предисловие, узнав из него, что идеей платонической любви была увлечена и активно проповедовала ее при своем дворе тогдашняя королева Франции Элеонора Аквитанская (название еще одной книги в спальне Джозефа!) и позже — дочь Элеоноры, Мария Французская; обе собрали вокруг себя поэтов и менестрелей, поощряя их прославлять в стихах и песнях возвышенные, церемонные отношения между мужчиной и женщиной.

Тэсс в замешательстве потерла лоб. Она не знала, насколько случаен странный подбор книг на полке у Джозефа, но вел он себя по отношению к ней, строго следуя правилам куртуазной любви.

В то время как одни последователи этой древнейшей традиций трактовали куртуазную любовь как своего рода заигрывание, как прелюдию к сексу, другие утверждали, что секс греховен и нечист, что он несовершенная форма любви. По утверждению автора «Ожерелья голубки», истинная любовь основана не на плотском влечении, а на влечении близких по духу людей, родственных душ. Они когда-то в своей прежизни — духовном бытии на небесах, как поняла Тэсс, — существовали в гармоничном единении, дополняя друг друга. Будучи рожденными в физическом мире, эти парные души оказались разъединенными и. Чувствуя свою недостаточность, вынуждены искать друг друга и не могут быть счастливы, пока не встретятся. Поскольку их изначальное соединение было чистым, то есть бестелесным и несексуальным, точно так же их отношения в этом мире не могут быть осквернены грубыми желаниями плоти. Идея бестелесного предшествования явно пришла из «Диалогов Платона» (перед глазами Тэсс встала книга Платона в спальне Джозефа), а понятие неплотской возвышенной любви между мужчиной и женщиной с тех пор стало известно как платоническая любовь.

Тэсс сильнее потерла лоб, напрягая не столько свою мысль, сколько глубинное подсознание. Несомненно то, что она мгновенно, как только Джозеф вошел в лифт в прошлую среду, почувствовала к нему расположение. Неужели это случилось всего лишь неделю назад? Но ее реакцию на появление Джозефа вряд ли можно было назвать просто расположением. Это было нечто большее! Влечение. И очень сильное. Которое в романах любят описывать как любовь с первого взгляда, но которое давно почивший автор «Ожерелья голубки» назвал бы любовью со второго взгляда. Все это теории. Рассуждения. Конечно же, они ничего не могут объяснить.

«Куртуазная любовь»? Платон? О Господи, почему же Джозеф был так одержим этими идеями? У нее заныло сердце. Она мельком взглянула на часы и удивилась, что уже два часа ночи.

Хотя Тэсс сказала матери, что вряд ли волнение позволит ей заснуть, она внезапно ощутила такую усталость, что решила раздеться, натянуть на себя шорты и футболку и постараться уснуть. Но когда она стала стаскивать с себя хлопковый пуловер, ее взгляд упал на телефон на прикроватном столике.