Он покачал головой.

– Мне не надо было спрашивать. – Он вдруг импульсивно схватил ее за руку. – Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, пошли мне весть. Или приди сама, если сможешь.

Она молча кивнула. Он с большой неохотой отпустил ее руку.

Диана шла по двору медленно, ведя лошадь на поводу. Сибель следовала за ней по пятам.

По другую сторону решетки Роберт слегка хлестнул по крупу лошадь Иана, и конь пошел вперед.

Диана была озадачена. Почему, подумала она, Роберт отдал мальчику лошадь? Животные ценились дорого. Ни один человек не отдал бы свою лошадь просто так.

Конечно, подумала она, ступив на деревянный мост, Роберт решил произвести впечатление на графа Данморского своим богатством. Она знала, что брат любит подобные жесты.

Но когда Диана поровнялась с Ианом на середине моста, у нее перехватило дыхание. Мальчик был болен, глаза его ярко и лихорадочно блестели, на щеках играл нездоровый румянец. Всмотревшись в него, она поняла, почему Роберт усадил его на лошадь. Мальчик, очевидно, не мог ходить. Она подняла голову, взглянула на Торна, стоявшего на крепостной стене, и поняла, что он едва видит макушку Иана. Конечно, он ничего не подозревал.

Сделав над собой усилие, она сурово подавила желание помочь мальчику, чье худенькое тело, казалось, сползало на одну сторону. Если она это сделает, из-за нее может начаться битва. Мрачно сжав зубы, она продолжила свой путь по мосту, направляясь к своему брату.

Роберт едва взглянул на нее, и по его короткому ледяному взгляду она поняла, что он винит ее в том, что ее похитили. Не сказав ни слова, Диана вскочила на Банрих и помогла Сибель сесть позади нее.

Диана не могла удержаться и не взглянуть в последний раз на своего любимого. Да, он стал ее любимым. Не имеет значения, как началась их любовь, но ей незачем было обманывать себя: она все равно оказалась бы в объятиях его сильных рук. Она знала, что они никогда больше не встретятся. Выбрать врага своего клана значит для каждого из них выбрать немедленную смерть от руки главы клана.

Начался мелкий дождь, словно сам туман ронял слезы. Диана подняла руку к щеке и смахнула влагу, не зная, дождь это или ее слезы. Роберт приказал своим людям трогаться. Как только лошадь с Ианом ступила во двор замка, Диана отвернулась и пришпорила Банрих.

Энгус подхватил мальчика, который сполз и свалился с седла.

– Черт побери! – воскликнул Торн, сбегая по каменным ступеням. – Что с ним?

– Я не знаю, – ответил Энгус. – Давай отнесем его в замок.

Некоторое время спустя Иана раздели, сняли с него лохмотья и аккуратно уложили на кровать. Торн, мрачно нахмурившись, всматривался в изможденную фигурку брата.

– Кожа да кости! – Он приказал Энгусу: – Позови Гризель. И прикажи, чтобы прислали еду. – Он коснулся рукой горячего лица Иана, и тот открыл глаза.

– Прости меня, Торн, – прошептал мальчик.

– Тебя мучили? – Торн сам был удивлен, как спокойно звучит его голос. Внутри него все клокотало от ярости.

Иан покачал головой.

– Нет, никто даже не зашел ко мне, кроме леди Дианы. Она дала мне еду и свою накидку. Я сказал ей, что не надену ее, – торопливо добавил он и прикусил губу. – Но я носил ее. – Он отвернулся. – Мне так стыдно, Торн.

– Тебе нечего стыдиться! – быстро сказал Торн, может быть, резче, чем хотел.

Он вздохнул, пытаясь контролировать себя, что еще возможно было минуту назад. Самое страшное, если брат будет казнить себя. Он взял маленькую ладошку брата в свою руку.

– Я горжусь тобой, Иан. Ты был очень смелым. И ни один человек не скажет мне, что это неправда. – Заметив сомнение во взгляде мальчика, Торн сказал уверенно: – Верь мне, Иан! Храбрость бывает разной. Иногда она даже рядится в одежду покорности.

Иан удивился:

– Но ведь рыцарь не может путать одно с другим!

Торн улыбнулся и нежно пощекотал руку брата.

– Честь и бравада не одно и то же. Честь никогда ни с чем не перепутаешь. Но для рыцаря бессмысленно рисковать жизнью – это не храбрость, а, наоборот, глупость! Накрываться теплым пледом в холодную ночь – это честно. А цвет этого пледа не имеет значения. – Он сжал руку Иана, прежде чем отпустить ее. – Ты правильно сделал. Я поступил бы точно так же.

Торн помедлил, все еще не веря, что состояние Иана так удручающе.

– А когда леди Диана уехала из Сидена, кто-нибудь приносил тебе еду?

– Иногда. И то только хлеб и эль, – Иан слабо усмехнулся: – А иногда приносили кусок жесткой баранины. Повар у Мак-Ларенов хуже, чем наш.

Рот Торна превратился в тонкую линию. Он принялся натягивать меховые одеяла на Иана и в этот момент заметил ранку: два красных пятнышка на ноге чуть ниже худенькой икры.

– Что это? – Он провел пальцами по ранке, и мальчик сморщился.

– Это крыса. Она ночью укусила меня. А я ее убил, – гордо заявил мальчик.

Торн вздохнул и, сдерживая себя, спросил:

– А где ты жил в замке, в какой комнате?

Несмотря на то, что он был явно невысокого мнения о клане Мак-Ларенов, он все же не мог поверить, что крысы свободно бегают по полу в комнатах.

– В подземной темнице под караульным помещением, – ответил Иан. – Там было не так уж плохо, – торопливо добавил он, когда Торн свирепо задышал, – хотя тюфяк мог быть и помягче.

Торн на мгновение лишился дара речи.

– В подземелье! – взорвался он, наконец. Он сжал кулаки, мечтая свернуть шею Мак-Ларену.

Несмотря на юный возраст, Иан был не совсем обычным пленником. Немыслимо, что граф Сиденский мог так обращаться с ним.

Опасаясь, что своей яростью он может напугать мальчика, Торн сделал усилие и попытался говорить спокойным голосом.

– Итак, – сказал он, – в Сидене тебя держали в подземелье и кормили хлебом и элем.

– Да, – подтвердил Иан, торжественно кивнув головой.

Опасаясь, что не сдержится, если произнесет еще хоть слово, Торн уютно подоткнул одеяла вокруг мальчика. Он выпрямился и увидел Гризель, которая быстро вошла в комнату в сопровождении слуги с кувшином горячего бульона и толстым куском ячменного хлеба.

– Ему надо принести что-то более существенное, чем это! – запротестовал Торн, указывая на приготовленные блюда.

– Если дать ему что-то другое, он немедленно выдаст все обратно, – сказала Гризель, взглядом призывая его довериться ее навыкам сиделки.

Торн удержался от гневной отповеди, чего он не сделал бы никогда, ни для одной живой души, кроме этой женщины. Что касается умения Гризель ухаживать за больными, он должен был признать – лучшей сиделки не было. Многие воины и в Данморе, и в Рат-на-Иоларе выжили после тяжелых ранений только благодаря ее умелым действиям.

– Прекрасно, – сказал он, направляясь к двери. – Да, у мальчика ранка на ноге. Боюсь, она может быть причиной инфекции.

Гризель резко подняла голову, и взгляд ее черных глаз устремился в самую его душу.

– Что за рана? – спросила она.

– Крысиный укус, – Торн собирался уйти, но что-то во взгляде Гризель заставило его остановиться. Он пошел вслед за ней к кровати и стал наблюдать, как она откидывает одеяла, чтобы исследовать ранку.

– Когда она укусила тебя? – спросила Гризель у Иана.

– Больше недели прошло, – ответил Иан.

Гризель с таким облегчением вздохнула, что Торн спросил:

– А в чем дело? Если что-то опасное, я настаиваю, чтобы мне сказали об этом!

Взглянув на Иана, который принялся за еду, Гризель отошла от кровати. Когда Торн подошел к ней, она сказала приглушенным голосом:

– Иногда укус грызуна приводит к тяжелой, даже смертельной болезни, как укус бешеной собаки. Но почему это иногда случается, а иногда нет, я не знаю.

Заметив изменившееся от ужаса лицо Торна, она быстро добавила:

– Но если бы Иана поразила эта ужасная болезнь, она бы уже проявилась. Ее признаки появляются меньше чем через неделю. Нам нет причины беспокоиться об этом.

– Но рана заражена? – сказал он, не успокоенный ее словами.

– Да, но... – Она умолкла, заметив, что Иан отставил чашу с бульоном, и они оба вернулись к его кровати.