Позже, когда Иан уснул, Диана и Гризель еще некоторое время сидели в уютном молчании. Пламя в очаге постепенно угасло, превратившись в горящие угольки, и Гризель сказала:

– Ложись спать, дорогая. Уже светает.

Подчиняясь необъяснимому импульсу, причины которого Диана не могла себе объяснить ни тогда, ни после, она взяла меховую шкуру с края кровати и постелила на пол перед стулом, на котором сидела Гризель. Зарывшись в мягкий мех, она положила голову на колени старой женщины. И мгновенно уснула.

На следующее утро после завтрака Диана надела на пояс свой кинжал.

– Что ты делаешь? – спросила Гризель. Диану испугал ее резкий тон.

– Я должна вернуться в Сиден. Я и так слишком долго отсутствовала. Кроме того, я должна уехать до возвращения графа, – объяснила Диана.

Гризель подняла бровь:

– А ты разве не ожидала увидеть его в замке, когда ехала сюда?

– Я... – Диана замялась. – Я не думала...

– Любовь никогда не думает, – заметила Гризель с легкой улыбкой.

Диана сердито поджала губы:

– Я вовсе не люблю его, и он мне не нужен!

– Да, не больше, чем тебе нужно дышать, – заметила Гризель.

– Мне кажется, у тебя сложилось неправильное впечатление, что между мной и графом... Просто потому, что мы... – Она помедлила, исподлобья взглянув на Гризель, и вдруг сказала: – Только не говори мне, будто ты не знаешь, что такое мужчина!

– Ха! – Гризель усмехнулась, обнаружив недостающий зуб. – Я буду последней, кто тебе такое скажет!

Диана успокоилась и напыщенно произнесла:

– В таком случае, ты, вероятно, знаешь разницу между любовью и страстью.

Гризель серьезно наклонила голову:

– Да, я прекрасно знаю разницу.

Диана почувствовала невысказанный вопрос и продолжила:

– И я знаю! Любовь – это чувство, которое возникает постепенно между мужчиной и женщиной, оно растет с годами.

– Правда? – Гризель, казалось, задумалась. – Но у нас с Коналлом не было этих лет.

Диана прикусила губу, сожалея о сказанном.

– Ну, иногда это возникает и быстрее, – сказала она, торопливо схватив свою накидку.

Гризель вздохнула:

– Я хотела бы, чтобы ты осталась.

– Я не могу. Мой брат может поинтересоваться, где я. А если он обнаружит, что я здесь... – Диане не хотелось даже думать об этом! Она проверила, в сумке ли накидка, потом вновь закрыла ее.

– Останься хоть еще на один день, – попросила Гризель, не обращая внимания на вопросительный взгляд Дианы. Они обе знали, что Иан уже вне опасности.

– Нет, – покачала головой Диана, – я больше не нужна.

Видя, что она не в силах изменить решения Дианы, Гризель подошла к столу, на котором еще оставался недоеденный завтрак.

– Если тебе так нужно ехать, возьми в дорогу что-нибудь из еды, – и она принялась собирать еду со стола в узелок, который сделала из покрывавшего стол полотенца.

Пока Гризель занималась едой, Диана подошла к кровати.

– Я должна попрощаться с тобой, Иан Мак-Кенд-рик, – тихо сказала она. – Вряд ли мы когда-нибудь снова встретимся.

Он серьезно кивнул:

– Желаю вам счастливого пути, миледи. Спасибо, что вы были так добры и приехали сюда.

Повернувшись, она взяла узелок у Гризель и без лишних слов покинула комнату.

Выйдя во двор, она торопливо вскочила на лошадь и пустила ее вскачь по мосту. Доехав до конца его, она остановилась, чтобы в последний раз взглянуть на Рат-на-Иолар. Подняв глаза, она увидела Гризель в одном из высоких узких окон. Старая женщина стояла неподвижно.

Диана подняла руку, прощаясь, но ответного жеста не последовало. Тогда она дернула поводья и пустила Банрих в галоп.

Дождь и резкие порывы ветра сбивали с ног Диану, и она едва могла разглядеть дорогу в нескольких футах перед собой. Это была ее третья ночь в дороге, и она рассчитывала приехать в Сиден до наступления утра. Но погода ухудшалась с каждой минутой.

Она сжала зубы, чтобы они не стучали. Накидка ее промокла, одежда тоже, ей казалось, что вода добралась до тела. Банрих тоже чувствовала себя не лучше. Диана едва держала поводья, и шаг лошади стал неуверенным. Увидев неподалеку небольшую рощицу, она направила лошадь к ней.

– Сегодня мы не поедем дальше, Банрих, – пробормотала она, наклоняя голову под порывом ветра, который едва не сорвал накидку с ее плеч.

Под покровом леса ветер не чувствовался. Диана решила посидеть и переждать, пока погода улучшится. В конце концов, она неохотно спешилась. Она надеялась проехать много миль, но продолжать путь было невозможно. Лучше переждать здесь до утра, решила она.

Привязав Банрих, Диана сняла препоясывающий ее меч и устроилась на ночлег под низкими ветвями вечнозеленого растения. Шумное щебетание птиц, обсуждавших свои утренние заботы, разбудило ее через несколько часов. Она потянулась и села.

Дождь прекратился. Хотя солнце изо всех сил пыталось прорваться сквозь завесу утреннего тумана, деревья и кусты все еще стояли мокрыми.

Диана вздохнула и разгладила руками юбку. Ее одежда была все еще влажной, но с этим все равно ничего нельзя было поделать. Она достала запасную накидку из кожаной сумки. Та все-таки была сухой. Она кое-как затолкала мокрую накидку в сумку.

Потом, протянув руку к узелку с едой, приготовленному Гризель, Диана аккуратно развязала полотенце. Хотя она уже почти все съела, в узелке еще оставался кусок ячменного хлеба, кусочек сыра и два яблока, одно из которых она дала Банрих.

Закончив завтрак, Диана направилась к берегу небольшого ручья. Она опустила руки в ледяную воду и помыла их. Потом, наклонившись вперед, плеснула холодной водой в лицо. Помедлив, она взглянула на воду, и вдруг сердце замерло у нее в груди.

– Нет! – Стон вырвался из груди Дианы, вглядывавшейся в воды ручья.

Под ее испуганным взглядом кристально-чистые струи начали окрашиваться в кроваво-красный цвет. Постепенно он рассеялся, и Диана увидела Роберта верхом на лошади. Он был одет в костюм горца и держал в руке меч и щит.

Диана хотела вскочить и убежать как можно дальше. Но она была не в силах сдвинуться с места, даже отвернуться.

Боевой конь Роберта пошел вперед, шаг за шагом подходя ближе к золотому жеребцу. Ехавшего на нем всадника Диана знала слишком хорошо. Они поравнялись друг с другом. Меч Торна двигался так же плавно, как лошадь Роберта. Он легко взмахнул сильной рукой, потом опустил меч. Кончик его коснулся груди Роберта.

Диана, парализованная страхом, видела, как ее брат упал с лошади. Его падение было таким медленным и плавным, что, казалось, он соскользнул на землю.

Она перевела дыхание, и вдруг картина начала распадаться – теперь она вновь глядела в прозрачную воду. Она поднялась на ноги, ее била дрожь. Если то, что она увидела, еще не произошло, она должна вернуться вовремя, чтобы предотвратить это.

Она торопливо вскочила в седло. Пустив Банрих в галоп, она поскакала по вересковым пустошам.

Менее чем в миле от Сидена, в том самом лесу, где он поймал Диану, стоял Торн, уперев руки в бока, вне себя от раздражения: он промок до костей. Ливень, из-за которого он и его люди вынуждены были отсиживаться в укрытии большую часть дня, теперь превратился в мелкий дождь.

Энгус подошел к укрытию. С того места, где они стояли, был виден замок, но они не могли покинуть свое убежище под деревьями, рискуя быть немедленно обнаруженными.

– Это безнадежно, Торн, – вздохнул Энгус. – Осаждать замок – это пустая трата времени. А если мы пойдем в атаку, то потеряем много хороших воинов.

Торн не сразу ответил. Штурмовать Сиден это был первый порыв гнавшей его смертоносной ярости, но теперь он понял, насколько нереальна была эта затея.

– Да, мы не можем ни осадить замок, ни атаковать, – ответил он, наконец. Он повернулся к воинам и нашел нужного ему. – Фергус, – тихо позвал он, – подойди сюда.

Подошедший молодой человек, без сомнения, был сыном крестьянина: это было видно по его платью.