— Мы никогда не бежим, — почти прорычал Джевриан. Говорить с сержантом-касркином было все равно, что говорить с медведем в панцирной броне. Но он был прав. Кадианские ударники никогда не бежали. И это было предметом гордости уже десять тысяч лет. Списки Памяти были полны имен сотен полков, которые были уничтожены, но не бежали перед Великим Врагом.

— Мы никогда не бежим, — снова сказал Джевриан. Его угрожающий вид обещал причинить боль. Он ощетинился оружием.

— Нет? Мы бежали два месяца назад, — мягко сказал Таан. — Мы бежали на Кадии.

Джевриан не ответил на это. Он повернулся к своей ударной группе и поднял руку, сжав ее в кулак — сигнал построиться.

— «Круор», оружие наготове. Сделаем как говорит герой.

— НЕМЕДЛЕННО ОТСТУПАТЬ к «Химерам».

Слова капитана Тэйда распространялись по отделениям с той же поспешностью и усердием, что и предупреждение Осирона пятнадцать минут назад. 88-й полк нарушал приказ и бежал. Это многим глубоко претило, но никто из офицеров не спорил с оценкой ситуации капитаном.

— Если мы останемся здесь, то погибнем. А если мы погибнем, то в любом случае не сможем выполнить нашу задачу. С 6-м полком Януса покончено. У нас был приказ оказать им помощь, или удерживать монастырь, если янусийцы погибнут. При нашей численности выполнить эту задачу невозможно, мы должны взглянуть в лицо реальности. Немедленно отступать к «Химерам»!

Каждое отделение повиновалось приказу, кроме одного. Собственное отделение Тэйда не отступало. Капитан не мог уйти, не убедившись в истинности заявления Сета. «Предатели» — это слово могло означать множество разных грешников. Он хотел знать наверняка.

— Открыть эти двери, — Тэйд указал на двойные двери выключенным цепным мечом, но когда Зейлен поднял плазмаган, Тэйд покачал головой.

— Нет, Зейлен. Я хочу, чтобы ты был готов стрелять, когда двери откроются. Сет, будь любезен.

Псайкер плотнее натянул серую кожаную куртку на свою тощую фигуру. Протянул к огромным дверям руку в перчатке из такой же серой кожи, сжал пальцы. Температура вокруг понизилась на несколько градусов. Дыхание кадианцев паром срывалось с губ.

Двери вздрогнули один раз. Другой. С арки над дверями посыпалась пыль, словно каменные ангелы отряхивали пыльную кожу. Когда двери вздрогнули в третий раз, один из ангелов — крылатая статуя самого святого Катура — рухнул и разбился на красном ковре.

— Дурной знак, — заметил Дженден. Хмурый взгляд Тэйда заставил его замолчать.

— Я схватил их, — выдохнул Сет сквозь сжатые зубы. Его воздействие на двери было заметно: голубое, как лед, сияние психического инея там, где псайкер держал портал силой своего разума.

Десять стволов поднялись, готовые открыть огонь.

— Открывай, — сказал Тэйд.

Сет открыл. Двойные двери сорвались с петель с ревом психической бури. Солдаты слышали, как ледяные кристаллы звенят об их броню, когда ударил порыв ветра.

Солдаты Тэйда рассыпались, некоторые спрятались за колоннами, некоторые присели на колени, двое легли на пол — но каждый был готов стрелять. Каждый ждал, что окажется за дверью.

Сто пятьдесят мертвецов. Две сотни. Чумные зомби стояли шатающейся толпой — масса трупов, которые не имели права вставать на ноги. Склонив головы, они стояли в тишине, глядя на возвышавшуюся ужасную фигуру. В первую секунду эта сцена заставила Тэйда подумать о богохульном ритуале, о церкви мертвых и проклятых. Когда двери сорвались с петель, мертвецы обернулись. Сотни гниющих лиц, лиц неверных, уставились на одиннадцать солдат. Огромная фигура с другой стороны толпы, в нескольких сотнях метров от кадианцев, подняла усыпанный струпьями болтер.

Люди Тэйда создали беспощадный вал огня даже до того, как двери окончательно упали, но сырой, булькающий голос огромной фигуры заглушал даже треск лазерных выстрелов. Единственный выстрел из болтера чудовища оборвал жизнь Этана, когда болтерный снаряд разорвался в груди солдата.

Кадианцы отступали, их оружие извергало смерть, истинную смерть для чумных зомби, которые, шатаясь, шли за ними. Вопреки всему, Тэйд усмехнулся — он, наконец, получил подтверждение. Стреляя из болт-пистолета обеими руками, он крикнул в вокс:

— Капитан Тэйд, Кадианский 88-й! Контакт, контакт, контакт! Обнаружена угроза первой степени!

Предатель Астартес шагал сквозь толпу зомби, разрывая мертвецов своим массивным корпусом, как корабль рассекает волны. Его болтер грохотал снова и снова, но его прицел сбивался лазерными выстрелами кадианцев, попадавшими в его богато украшенный шлем. Выстрелы отражались, не причиняя настоящего вреда, но они мешали работе старинных систем прицеливания на нашлемных дисплеях монстра.

— Считайте Семь… — пробулькал он. Зеленая слизь потекла из решетки динамика шлема. Казалось, оно смеется и задыхается от кислоты одновременно.

Кадианцы стали отступать быстрее, злобно сверкали вспышки выстрелов перегревшихся лазганов. Тэйд, выслушав подтверждение технопровидца, сказал:

— Это Гвардия Смерти, Осирон. XIV Легион здесь.

Штаб Отвоевания, за пределами Солтана

ПРОШЛО ПЯТЬ ЧАСОВ со времени отступления, а в голове Сета все еще стучало, словно его череп сжимался вокруг мозга. Палатка Сета находилась в нескольких десятках метров от ровных рядов палаток 88-го полка. Его мысли не покидали воспоминания о монастыре. Он слышал голос, кричавший в тишине — даже за несколько часов до того, как войти в саму святыню — отчетливое, хотя и отдаленное присутствие в храмовом районе. Неизвестное, невидимое, почти неслышимое.

Он снова закашлялся, достаточно сильно, чтобы ощутить медный вкус крови на языке. Попытки сосредоточиться были мучительными, он прислушивался к звукам лагеря вокруг, ловя эхо голоса, все еще звучавшее в его разуме. И каждый раз, когда он искал его своими мыслями, оно рассеивалось, превращаясь в ничто. Сет был не уверен, слышит ли он сейчас голос или только его эхо в воспоминаниях. Дотянуться до него силой мысли было так же невозможно, как поймать туман руками.

Кадианский полк численностью в тысячу человек, третьей частью которого командовал Тэйд, располагался лагерем вместе с остальными войсками Имперской Гвардии на колоссальном плато, выбранном для первоначальной высадки. Высадка вне столицы была единственной возможностью. Большая часть Катура была покрыта океаном, и те небольшие пространства суши, которые имелись, были заняты громадными каменными городами-соборами. Но здесь Имперская Гвардия нашла достаточно обширные равнины, чтобы высадить силы, предназначенные для завоевания северного полушария.

Десятки тысяч солдат Гвардии высадились здесь. Более половины из них все еще находились вокруг приземлившихся посадочных модулей, в которых располагались штабы сил Отвоевания. Сотни тысяч палаток и спешно возведенных зданий раскинулись вокруг посадочных модулей, как город беженцев.

И это был лишь авангард. Передовые силы, направленные утвердить имперское присутствие на планете. Главные же силы Отвоевания еще летели через варп.

Вид с воздуха был захватывающим. Сет наблюдал его с борта «Валькирии» лишь неделю назад. Янусийцы к тому времени уже ушли, их палатки из шкур животных были убраны, когда полк углубился в город. Посадочные модули Ведникийского 12-го стрелкового полка первыми приземлились на планету, и сейчас стояли в аккуратном строю, их огромные корпуса отбрасывали тень на серые палатки внизу. Пепел в воздухе затемнил чисто-белые палатки ведникийцев за несколько часов. Эмблема ведникийцев — черная змея, гордо украшавшая каждую палатку, сейчас была едва видна.

К востоку и западу от ведникийцев располагались 303-й полк Урайи и 25-й Киридийский Иррегулярный соответственно. Лагерь первых был лишь пустой оболочкой того, каким он был в первые дни после высадки. Когда 303-й Урайи был направлен освобождать район электростанции Солтана далеко к северу, здесь осталось лишь несколько пустых палаток. Второй же, в типичном стиле киридийских ополченцев, был именно тем, чем казался: спешно и беспорядочно возведенный лагерь, когда отделения высаживались с посадочных модулей и ставили палатки где придется. Сет слегка улыбнулся, увидев это. Он изучал разные имперские культуры — личное увлечение — и знал кое-что о киридийском менталитете. Их традицией было вывешивать над каждой палаткой знамя отделения, и каждое знамя должно быть обращено к шатру полкового командира.