– Я всегда хотел только одного – быть хорошим офицером. Мне никогда и в голову не приходило, что появится кто-то вроде этого Тейлора и станет утверждать, что я – плохой офицер.

– Ладно, не валяй дурака! Ты как раз хороший офицер.

У Чехова было чувство, что Зулу и сам заметил, каким снисходительным тоном он произнес эти слова.

– Я теперь уже ни в чем не уверен, – вздохнул Чехов. – Я все время думаю, что следует быть более уверенным, собранным, более решительным в своих действиях. Я постоянно чувствую... – Павел едва не сказал "боязнь", – боязнь из-за того, что недостаточно готов брать на себя ответственность за жизни такого большого числа людей. Однако такое признание стало бы доказательством его слабости. И это как раз в то время, когда годились только самые решительные действия. – Я просто не хочу, чтобы случилась какая-то новая неприятность, – после некоторого молчания заключил Чехов, стараясь не смотреть на Зулу. – Я не хочу, чтобы кто-то еще погиб. По крайней мере, пока я здесь, пока я командую отделом и пока все надеются на мое умение предотвращать такие случаи.

Зулу медлил с ответом. Чехов поймал себя на том, что в голове у него вертится мысль: "Мне нельзя было присаживаться". По телу начинала расползаться сонливость и усталость. Он хотел собраться с силами и подняться со стула, но тут Зулу обратился к нему:

– А что именно ты имел в виду, когда сказал: "Пока я здесь"?

Чехов почувствовал, как покраснел, и понял, что Зулу заметил его испуг и досаду, прежде чем он сумел придать своему лицу обычное выражение. "Всему виной – недосыпание, – сказал он сам себе. – Надо же было дойти до того, чтобы вести беседу, не сознавая смысла произносимых слов. Я сам виноват, потому что слишком много вспоминал о "Конго", о Роберте. В конце концов, ни один из придуманных способов не мог бы их спасти".

– Ничего особенного. – Вставая, Чехов старался не выглядеть взволнованным. Однако притворство давалось ему нелегко даже в таких глупых ситуациях, как сейчас. – Я просто устал и не соображаю, что говорю.

Зулу продолжал сидеть и с недоверчивым видом наблюдал за Чеховым.

– Ты только что очень хорошо соображал, что говоришь.

Чехов остановился у выхода и пожал плечами, грустно улыбаясь:

– Иногда и такое случается. – Он приставил палец к виску и изобразил, как нажимает на спусковой крючок пистолета. – А тут еще навалилось одно к одному.

– Несомненно. – Было непохоже, что Чехову удалось убедить Зулу.

– Ладно, уже поздно. – Чехов двинулся к выходу, избегая дальнейших расспросов Зулу. – Тебе действительно нужно идти домой и поспать немного, как впрочем и мне.

Зулу несколько секунд смотрел с таким видом, словно намеревался продолжить разговор, но затем передумал и поднялся со стула, направляясь вслед за Чеховым по коридору.

– Я не могу попасть к себе. Один поразительно выдающийся шеф безопасности лишил меня возможности проникнуть в мою каюту, подобрав такой входной шифр, который я не в силах был запомнить. – Зулу потянулся и, поморщившись, стал растирать себе плечо. – Хотелось бы мне также выразить пожелание, чтобы у начальника безопасности был более удобный диванчик.

Чехов улыбнулся, и только потому, что хотел порадовать своего друга. Неожиданно он почувствовал прилив благодарности судьбе за то, что рядом с ним в это трудное время есть такой человек, как Зулу.

– Этот шеф безопасности выбрал для тебя красивое и легкое для запоминания число – семьдесят два сорок девять.

Зулу скорчил недоуменную физиономию, продолжая застегивать свой китель.

– Но я и набирал такое число.

– Нет, ты ошибся.

– терпеливо заметил Чехов.

– Если бы ты набрал это число, то давно бы уже отдыхал в своей комнате.

Когда они подошли к каюте Зулу на шестой палубе, рулевой забежал вперед и, прежде чем Чехов успел посмотреть на значение шифра на замке, набрал на нем четыре цифры.

– Ага! – торжествующе воскликнул Зулу. Чехов вздохнул и наклонился над плечом Зулу, чтобы взглянуть на замок.

– Ну и что? Это означает только то, что ты три раза набирал не правильный шифр и этим заблокировал всю систему.

Зулу поморщился, глядя на запирающий механизм.

– Я пробовал только один раз. И я готов поклясться, что набирал правильный шифр.

Чехов пожал плечами, не зная что еще сказать.

– Значит, кто-то пытался проникнуть в твою каюту.

– Замечательно, – простонал Зулу. – Я еще не закончил наводить порядок после первого раза!

Он отошел в сторону, давая Чехову возможность открыть панель и вручную включить механизм двери.

– Ну что же им нужно в таком случае? У меня же ведь нет ничего ценного.

– Мне и в тот раз не показалось, что они забирались к тебе с целью ограбления.

Чехов не представлял себе, какие мотивы могли двигать теми, кто решился таким способом доставить огорчения рулевому. Не зная, как еще утешить друга, он добавил:

– Вообще-то система защиты твоей двери сработала хорошо, поэтому я не думаю, что стоит беспокоиться. Просто сообщи мне, если кто-то попытается снова проникнуть к тебе.

Удрученный Зулу кивнул со вздохом:

– Кстати, могу я попросить тебя об одном одолжении? Просто на всякий случай, если кто-то вломится ко мне.

– Смотря о чем, – честно ответил Чехов, не желая давать поспешного согласия. – Что ты имеешь в виду?

– Подержи у себя моих ящериц.

Глава 9

Ночью Зулу приснился кошмарный сон, и он проснулся от собственного крика. Невыразимый ужас вытолкнул в кровь такую ударную дозу адреналина, что он выскочил из-под простыни и добежал почти до самой двери, пока сообразил, где находится. В голове царил полный переполох. Прошло, вероятно, не более трех часов с тех пор, как Чехов привел его в каюту. Приснившийся кошмар был рожден тем реальным событием, которое Зулу спросонья не сразу мог оценить: на корабле звучал сигнал декомпрессионной тревоги. Зулу замер на ходу, чертыхнулся, но уже было поздно – автоматические датчики у двери уже запустили механизм открывания. Ожидая, что за дверью его встретит холод и вакуум, Зулу заставил себя сделать глубокий выдох.

Металлические панели разошлись в стороны, но за ними оказался не опустошающий черный вихрь безвоздушного пространства, а тепло, свет и гомон обеспокоенных голосов. Другие члены экипажа выбирались из своих кают, и встревоженные лица людей казались странными на фоне измятого ночного белья. Зулу с наслаждением вдохнул воздуха и тут же поймал удивленный взгляд Ухуры, стоявшей на другой стороне коридора. Покраснев, он смутился и юркнул в свое жилище.

– ., возможно, повреждение корпуса только в районе шестой палубы.

Спокойный голос Спока разнесся, отдаваясь эхом, по коридору. Это заработала корабельная связь, приглушившая завывающий сигнал тревоги. Зулу напряженно вслушивался в сообщение, торопливо натягивая форменную одежду.

– Проводите эвакуацию всех секторов в соответствии со стандартными аварийными правилами. По окончании докладывайте в центр анализа повреждений. Повторяю, есть опасения, что корабль получил повреждение только в районе шестой палубы. Весь персонал должен немедленно покинуть жилые помещения.

За дверью забегали члены экипажа, спешившие добраться к ближайшему входу в турболифт. Зулу набросил китель на голое тело, с сожалением окинул взглядом пустой бассейн для лилий и миниатюрные джунгли, образованные собранными вокруг пруда растениями, и побежал к двери. Когда дверь открылась, за ней оказалось смуглое взволнованное лицо Ухуры.

– С тобой все в порядке?

Зулу кивнул в ответ, продолжая чувствовать, как горят от волнения щеки.

– От смущения еще никто не умирал, – криво усмехнулся он. В стороне, у поворота, группа членов экипажа спокойно дожидалась своей очереди в турболифт. Зулу огляделся, и чувство беспокойства полностью вытеснило другие эмоции. Команда действовала быстро и четко, чего нельзя было сказать об охваченных паникой штатских.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: