Взгляд Чехова скользил по полу ванной комнаты. Услышав, что к нему в каюту кто-то вошел, он поднял голову.

– Есть кто-нибудь дома?

Внезапно лейтенант сообразил, что будет выглядеть не очень достойно, если его увидят в таком виде, в котором он сейчас находился. Сидя в темноте на полу, он плескал рукой в ванне, наполненной теплой водой, небрежно сбросив свой форменный китель в раковину. Однако Чехов тут же вспомнил, что после того как он бегал в одних носках в зоне разрыва корпуса, не говоря уже о том, как его вырезал из скафандра фазерной горелкой какой-то младший лейтенант, ему вряд ли уже стоит беспокоиться о своем достоинстве. К тому же Зулу вовсе не был одним из его сотрудников службы безопасности, да и знакомы они с рулевым были весьма продолжительное время.

– Да, я здесь.

Сначала в дверях появилась только стройная тень Зулу. Он стоял спиной к свету, падавшему из коридора каюты, поэтому лица было не разобрать.

– С тобой все в порядке? – спокойно поинтересовался Зулу, и Чехов кивнул в ответ.

– Я просто размышляю.

Он подтолкнул пальцем плавающую губку и отправил ее лениво пересекать водные просторы ванны вместе с весело потрескивающими ящерицами-пассажирами. Если бы не правая рука, которая до сих пор была стеснена повязкой, он сумел бы, возможно, поднять с пола и дать ящерицам хранившийся здесь же на полу рыбий корм. Но в таком состоянии даже и не стоило предпринимать подобных попыток.

– И о чем же ты размышляешь? – спросил Зулу, усаживаясь на пол напротив друга. Он подтянул к себе колени, положив подбородок на ладони. – Не о том ли удивительном и экзотическом обеде, которым мы с Ухурой собираемся угостить тебя теперь, когда вернулись на Сигму-1?

– Нет. – Перебрав в памяти все, что произошло с ними после отлета с космической станции, Чехов счел такое предположение совсем даже и не забавным. – Я думаю о том, какая у нас была ужасная неделя.

– Эй... – Зулу вытянул ногу и легонько толкнул своего друга в притворном возмущении, хотя беспокойство в голосе рулевого было вполне искренним. – Ты мне обещал, что прощальная церемония не испортит тебе настроение.

– Ничего этого нет и в помине. – Чехов вылил воду из ладони, и ближайшие к его руке ящерицы мгновенно замерли. Он терпеливо дождался, пока они начнут снова свое пение, и добавил:

– Совершенно честно говорю. Я даже рад, что сходил туда.

Общее число погибших достигло ста сорока трех, и церемония прощания с погибшими членами экипажа "Конго", проходившая на одной из взлетно-посадочных площадок Сигмы-1 ввиду отсутствия другого места, способного принять всю команду, служащих Звездного Флота и сотрудников станции, пожелавших прийти, продлилась все утро. Чехов ходил на церемонию один. Он немного побаивался, что вновь испытает то тягостное чувство, которое навалилось на него после первого известия о трагедии и которое он старался загнать вглубь себя. На борту "Энтерпрайза" только он один по-настоящему был потрясен происшедшей аварией и гибелью людей, остальные искренне сочувствовали, но не слишком вникали во все обстоятельства, не имея никого из близких среди погибших. Но сегодня во время поминальной службы лейтенанта окружали люди, которые потеряли друзей, возлюбленных, уважаемых и ценимых сослуживцев. И ему было даже как-то легко находиться среди этих людей, разговаривать с ними, плакать вместе с ними.

– Я там встретился с главным инженером "Конго", – сообщил он Зулу. Это была женщина. Прямая противоположность Монтгомери Скотта – маленькая, тонкая, почти хрупкая при своей бледности. – Мы долго говорили с ней о Роберте и о том, что случилось в день его гибели.

Зулу кивнул, немного неуверенно, потому что не знал, как ему реагировать на услышанное.

– А она хорошо знала его?

– Достаточно хорошо. – Чехов положил руки на колени и посмотрел из темноты на Зулу. – Она должна была пойти с той группой, которая направлялась для отсоединения гондол. Роберт убедил их капитана, что может сам справиться с этой работой и нет необходимости ей вообще отправляться с ними. – Ухватившись свободной рукой за край ванны, Чехов поднялся на ноги. – Ее дети были вместе с ней на службе.

Зулу также встал.

– Значит, его поступок не оказался бесполезным, – заметил он, выходя вместе с другом в главную комнату каюты, куда тот пошел искать свой рабочий китель. – По крайней мере, он погиб ради блага этой женщины.

– Да, я тоже так подумал.

Зулу выхватил китель прямо из-под протянутой руки Чехова, и он ответил удивленным и недовольным взглядом:

– Ты и сейчас думаешь так же?

– Ну ладно, – Чехов раздраженно потянул китель к себе. – Да, она очень благодарна за этот поступок Роберту. И я тоже рад, что из его жертвы хоть что-то получилось.

– Это уже лучше, – Зулу принялся выполнять неофициальную обязанность Ухуры: застегивать воротник Чехову и расправлять плечи его кителя. – Если учитывать все детали, то по мне уж лучше бы ты был сердитым, чем подавленным.

"Иногда, – подумал Чехов, – даже и не стоит тратить время на попытки вести осмысленные разговоры со своими друзьями".

– Не понимаю, почему я до сих пор терплю тебя, – проворчал он вслух, направляясь к двери.

Зулу быстро догнал его и пошел рядом, улыбаясь такой ясной и обезоруживающей улыбкой, которую Чехову всегда было дьявольски трудно игнорировать.

– Наверное, мое очарование и ум украшают твою жизнь?

– Нет, дело вовсе не в этом.

– Тогда, значит, потому, что я тебя кормлю?

– Нет, я же знаю, что все это не то. – Чехов придержал дверь, чтобы Зулу вышел в холл. – Возможно, – с улыбкой заметил он, – причина в том, что ты сразу перестаешь со мной спорить, когда я напоминаю тебе о твоих ящерицах, которых я до сих пор держу у себя.

Зулу удивленно спросил:

– Ты держишь у себя моих ящериц?

– Давай лучше поговорим об этом по дороге на Сигму-1.

Чехов помедлил в дверях ресторана, не зная, стоит ли ему идти дальше вслед за Зулу. Ему стало понятно, что надо было ждать как раз чего-то подобного. Буйные, словно в джунглях, заросли вьющихся растений и причудливых цветов, несомненно, представляли в глазах Зулу наилучший интерьер для ресторана, хотя возможно, что это Ухуру поразило своей оригинальностью очевидное отсутствие какого-либо подобия столов. Чехов подумал также, что вся эта обстановка походила больше на разновидность экваториального леса, где иногда сотрудников безопасности убивали туземцы, ядовитые насекомые и хищные растения.

– Итак, где ты планируешь поместить их? – спросил рулевой, замедлив шаг для того, чтобы ухватить Чехова за пустой рукав и потянуть его в сторону. – Ты сам ведь говорил, что они не могут вечно оставаться в твоей ванне.

Если бы Чехов не шел рядом с Зулу, то предпочел бы, пожалуй, вернуться на "Энтерпрайз" и потом сказать, что не смог отыскать ресторан. Эту мысль он решил все же приберечь на будущее, когда ему снова назначат встречу в ресторане.

– Я подумал, что ты, возможно, дашь мне твою старую рыбную цистерну.

– Ту что ли, которая была в моей каюте? – спросил Зулу. Среди листвы он чувствовал себя так, словно ему надо было все время искать какой-то проход. – Ты имеешь в виду ту цистерну, которая отправилась в путешествие вместе со всеми другими моими пожитками в бездны открытого космоса еще в тот раз, когда разрыв корпуса очистил вообще всю шестую палубу?

Это уже немного препятствовало замыслу Чехова.

– Может быть, мы зайдем в зоомагазин перед уходом со станции?

Зулу улыбнулся и отвел рукой густые сплетения веток.

– Ну что же, вполне дельное предложение.

Площадка для ужина, скрытая за живым занавесом, оказалась более просторной, чем холл, но имела не менее тропический вид. Стоящие среди буйства зелени маленькие простые столики казались неподвижными грибами, а из каждого угла вдоль пола длинными змеями вились гирлянды цветов. Петляя между разнообразными растительными преградами, звездолетчики подошли к единственному человеку, присматривавшему за всем этим заведением, и Зулу заявил без всякого вступления: