- Да.

- В решении проблем я, очевидно, чисто интуитивно сначала отринул вещества и занялся полями. Их пока известно четыре: поля ядерных сил сильного и слабого взаимодействия, электромагнитные и гравитационные. Ни одно мне не подходило. Следовало искать другие, еще не открытые. Вдруг озарило - а не существует ли связи между физикой и космологией? Помог случай. В патентном бюро, разбирая как-то одну из самых курьезных моделей "вечного двигателя", я поразился: двигатель, разумеется, не работал, что явствовало из заключения экспертов, но вот по моим выкладкам и расчетам он должен был действовать. Ошиблись эксперты? Нет. Просто они не знали того, что уже" знал я. Двигатель подпитывается каким-то неизвестным и загадочным полем. Я начал искать... И нашел. Доселе неоткрытое поле улавливали из космоса монументальные гробницы фараонов. Я назвал это гипотетическое поле Т-полем, где Т означало - трение. Действие Т-поля исключительно. Оно раскачивало диполи и молекулы, разъединяло связи внутри их, рвало нити соединения любого вещества. Даже полимеры разлагало полностью. Оно как бы расшатывало материал, делало податливым, безвольным, нарушало структуру, заставляло атомы меняться местами, изменять свойства. Стремилось сделать вещество жидкостью, текучей, словно вода. Впоследствии я убедился: именно это поле может менять генетический код, начисто стирать, заменять новым или из глубины веков возрождать признаки, забытые и отринутые эволюцией как ненужные. Мои открытия подводили вплотную к реализации идей, но лишь подводили.

- Вы хотите сказать, следовало найти еще что-то?

- Да. Поле предстояло сфокусировать - оно быстро рассеивалось в пространстве. Не имелось прибора для его обнаружения и определения мощности. Опять труд. Днем и ночью. Скоро все было готово - оставалось самое главное.

- Как, и на этом работа не заканчивалась?

- Требовался источник энергии. Конечно, Т-поле можно получить и с помощью существующих электростанций. Но это дорого и громоздко, да и не исчерпывало проблемы целиком, снижало ценность некоторых открытий в комплексе. Нужен был малогабаритный, дешевый и необыкновенно мощный аккумулятор.

Я запросил у компьютера информацию по данной теме. Разумеется, ее оказалось не так уж и много. Отыскать требуемое не представляло труда. Это в основном материалы, статьи и записи советского ученого Иоффе. Я выяснил: он занимался кристаллами, точнее, их поляризацией и диэлектриками, и столкнулся с необычным явлением - в тонкой пластинке кварцита наводился ток. Но когда ученый попытался сложить пластинки в пакет, надеясь, что и напряжения будут складываться, - ничего не вышло, происходили пробои. Однако у русского не было того, чем обладал я. Идея облучить пластинки Т-полем сверкнула молнией. И все встало на свои места. Каждая пластинка толщиной в один микрон покрывалась после облучения молекулярной пленкой, не пропускающей заряд. Пакет размерами всего в миллиметр давал напряжение в миллион вольт. Источник найден - элемент величиной со спичечный коробок давал энергии столько же, сколько средняя электростанция. Круг замкнулся: аккумулятор подпитывал Т-поле, а его излучения помогали решать многие проблемы.

- Ну а остальное? Другие аппараты?

- Приборы, просвечивающие стены, раздевающие негодяев и прочее, игрушки. Достаточно импульса, равного доле секунды, чтобы облученное вспышкой Т-поля вещество малой твердости рассыпалось в прах. Катализатором являлся сноп ультразвуковых волн. Это бескровное орудие возмездия. Я всегда ненавидел насилия, скажу откровенно - не переносил вида крови, презирал главное безумство - войну. Больше всего я опасался, как бы мои открытия и изобретения не послужили ей. Раздевающим аппаратом я хотел выставить на публичное осмеяние ненавистных мне мерзавцев, ибо у кого-то из русских писателей прочел: смеха страшится даже тот, кто вообще ничего не боится. Но вскоре я понял: даже мои "шутки", попади они в лапы милитаристов, превратятся в страшное оружие. Прав был Аристотель, когда утверждал: "Кто двигается в науках, но отстает в нравственности, тот более идет назад, чем Вперед". Что же касаемо серьезных открытий, то если бы до них добрался Робинсон, он бы купался в золоте и превратил бы людей в бесправных рабов, скотину.

Голос смолк. Шелестела пленка, конец ее монотонно стукал по роликам.

- Все. - Грег выключил магнитофон. - Мне бы хотелось, что бы вы, не торопясь, подумав, прокомментировали. Начнем с вас, Уваров, доктор более-менее в курсе. Свое мнение он мне когда-то высказал. Что вы думаете?

- По-ра-зи-тельно, - слегка запинаясь, начал Уваров. Глаза его оживились, очки сползли, и он смотрел поверх них. - Жаль, я не могу задать ему несколько вопросов. В том, что мы услышали, есть ответы на некогда интересовавшие меня явления. Причем ответы гениально просты. Некоторые проблемы, правда, в зародыше, роились в сознании, вернее, в воображении, но я отодвигал их на будущее и, признаться, на не совсем близкое. Меня, однако, поразили его пессимизм, надломленность и обреченность. Парадокс: с одной стороны - столь великая сила, с другой - безысходность, какое-то непротивление злу. - Физик дрожащими руками вытер лоб. - Если вы возьмете меня с собой, буду очень рад.

- Ну а ваше теперешнее мнение, доктор? - Грег был явно доволен выступлением русского. - Что скажет второй спец?

- Я не столь восторжен, как мой коллега. - Эдерс усмехнулся в усы. Прежде, когда Грег рассказал мне о Смайлсах, я отнесся к сообщению весьма скептически. Больше того, решил: имею дело с шизофреником, иногда случается такое на почве травмы. Уж простите, Грег, но и вас посчитал слегка свихнувшимся. Потом представилось время подумать, сделать некоторые допущения, проанализировать. Короче, я заколебался. В клинике, куда доставили Грега, я тоже прослушал запись, но, видно, там было много лишнего, и я настроился на иронический лад. Теперь пересмотрел свои взгляды. Сочту за честь принять участие в экспедиции. Да, по поводу удивления Мишеля пессимизмом Смайлса. А что ему прикажете делать? Человек сломлен и раздавлен жизнью.

- Значит, это плохая жизнь, - назидательно возразил Уваров, - и следовало поискать более разумный выход.