А вот Эдика нисколько не смутилась. Сияя ослепительной сахарной улыбкой, гордо неся рыжую гриву волос, она прямиком направилась к бывшей невестке.

— Привет, Ильке! Это твой? — небрежно кивнула она на Дару.

— Да...

— Поздравляю! Молодец! Сколько ему?

— Десять месяцев, — пробормотала Ильгет, — это де...

— Молодец, просто здорово! Ну а как вообще живешь? Муж летает, конечно?

— Д-да...

— Работаешь где-нибудь? — продолжала Эдика сыпать вопросами, на которые, похоже, ответов не требовалось, — ну сейчас-то, конечно, с ребенком сидишь!

Ильгет покосилась на Аурелину, которая успела уже вскарабкаться метра на три.

— А у вас как дела? — наконец Эдика сделала паузу и удалось вставить хотя бы один встречный вопрос.

— У нас хорошо, — бодро ответила Эдика, — вот собрались опять переселяться. Перелетные птицы!

— На Ярну? — удивилась Ильгет. Эдика покачала головой.

— Чего там делать, на Ярне... Мы хотим на Капеллу. Знаешь, все-таки, там стабильность, и как-то... более благоустроенный мир.

Ильгет кивнула.

— А... только ты и мама... или...

— Да, мы с мамой. Пита вроде с женщиной здесь живет.

Ильгет опустила глаза.

— Желаю удачи, — промямлила она. Эдика слегка сжала ее локоть, улыбнувшись.

— Ну не буду тебя отвлекать.

— Вы скоро...

— На следующей неделе уже вылетаем, — сказала Эдика. Попрощавшись, она зашагала через площадь наискось. Глядя ей вслед, Ильгет думала, что золовка очень похорошела, стала ярче и будто моложе. Ярко-рыжие волосы подчеркивал красный шарф, дымчато-серый плащ, по-модному приталенный, облегал фигурку. Да, отлично выглядит... Моложе меня, усмехнулась Ильгет. Арнису со мной все же не повезло. «Какая чушь! — словно зазвучал рядом родной голос, — красивее тебя просто не бывает». Да, так бы он и сказал. Обязательно, подумала Ильгет. Да и прав он где-то — просто я другая, не такая, как вот Эдика, но по-своему ведь тоже ничего.

— Иль! — раздался знакомый звонкий голос. Сэйн, черноволосая, в блестящей куртке, стояла рядом. Ее младшенький уже топтался рядом с Дарой. Старый рыжий терьерчик подошел и понюхал руку Ильгет.

Они познакомились с Сэйн давно уже, в церковной общине. Муж этой живой, активной женщины, ско по имени Герт, был близким другом Ландзо и — вместе с Ильгет стал его крестным. Это кумовство и сблизило их семьи. Сейчас Герт снова был в патруле, и Сэйн частенько встречалась с Ильгет.

— Это с кем ты болтала тут? — поинтересовалась подруга.

— С бывшей... ну в общем, это сестра Питы.

— А, понятно. Пойдем в Городок?

Они двинулись потихоньку к Детскому Городку. Ильгет подхватила на руки младшую дочь.

— Оказывается, они собрались дальше эмигрировать. На Капеллу, — сообщила она. Сэйн кивнула.

— Обычное дело.

Она работала при церкви в отделе по делам эмигрантов.

— Знаешь, я как-то статистику провела — как живут наши подопечные лет через пять после въезда. Так вот, оказывается, примерно 80% на Квирине не задерживаются, летят дальше. У твоих бывших родственников вполне типичный случай.

— Но почему? — спросила Ильгет.

— А ты была на других планетах Федерации?

— На Артиксе. Да, там, конечно, все здорово. Но ведь мы там отдыхали, а жить...

— Поверь, уровень жизни там выше, так же, как на Капелле и Олди. Ну на Цергину тоже мало эмигрируют, слишком уж специфический мир. Знаешь, я была на Олдеране в гостях. Так вот, Квирин, особенно вне Коринты — это просто деревня. Да посмотри даже фильмы... Какой у них транспорт, жилища. Синтезаторы одежды, эйдотехника — все это в каждом доме. Да и просто заработки выше.

— Ну, это я знаю, — Ильгет нахмурилась, — только все же трудно понять... обычно ведь от добра добра не ищут. Для моих-то родственников Квирин — просто рай после Ярны. И у них здесь все есть, работа, жилье. Неужели им здесь плохо?

— Конечно, плохо, Иль! На Квирине далеко не всем хорошо. Разве ты это еще не поняла? У нас общество уж очень однонаправленное. Да что я тебе говорю — ведь ты же сама работаешь в СИ, знаешь, что информационные потоки у нас формируются жестко.

— Ты думаешь, на них как-то давит этот поток, который мы формируем?

— Конечно, давит! Вот представь, ты обыватель от природы, от рождения. А ведь таких явно больше половины, и это — врожденное качество, воспитание тут малоэффективно. Нельзя воспитать целеполагание, а именно этим отличается, скажем так, пассионарная личность.

— Но по-моему, обыватели на Квирине живут неплохо, — возразила Ильгет. И тут же подумала: я ведь и сама-то обыватель... можно подумать, я так уж рвалась на эту войну. Просто попала, как кур в ощип.

— Ну да, ну да... Конечно, живут неплохо. Образование у нас единое, профессию можно выбрать по душе, есть и мелкий бизнес для желающих. Обеспеченность... Эстаргов и ученых у нас реально всего процентов сорок, меньшинство, но вот инфопоток сформирован исключительно в их пользу. Сама знаешь — страна героев, страна мечтателей, страна ученых.

— Да уж, слышала такое.

— Вот этот ваш поток, который вы же... ну, мы все так или иначе — формируем. То есть — хорошо, почетно заниматься исследованиями, посвящать всю свою жизнь труду, экспедициям в Космос, заниматься творчеством... герои — на пьедестале, быть героем хорошо и почетно. У власти — опять те же эстарги. Дети в них играют, да и готовятся к такой деятельности. А вот прозябать в собственном ресторанчике — скучно и тоскливо... Не так?

— Так, конечно. Но Сэйн, разве обывателя в принципе волнуют все эти потоки?

— Да, Иль, волнуют. Каждому нужно высокое обоснование его жизни. Каждому важно ощущать себя хорошим, состоявшимся, признанным в обществе. А если человек все силы кладет на то, чтобы лично обогатиться, а в результате остается со своим барахлом сидеть — вовсе не почетный и почтенный гражданин, а так, маргинал какой-то — ему на Квирине плохо... куда? — Сэйн поймала за шиворот малыша, вознамерившегося прыгнуть в фонтан.

— Им ведь тоже нужны фильмы, книги о себе, которые утверждали бы их линию поведения. Скажем, свободный секс...

— Но ведь есть такие фильмы и книги!

— Есть, но их до обидного мало, и они всегда в тени. Под мощным грузом другой информации. Понимаешь, человеку может становиться просто стыдно жить. Ну немножко, он сам себе в этом не признается, но... сам-то он не хочет героем становиться, неинтересно это ему... а не по себе как-то становится, стыдновато просто так жить. Вот и уезжают. Конечно, не все...

Детский Городок раскрылся перед ними разом, словно дверца волшебного сундучка, и тут же мальчишки Сэйн устремились к Лабиринту, Арли решительно затопала в сторону Волшебного Леса, а малыша привлек блестящий пестрый Леденцовый Замок. Там же, у замка Ильгет опустила Дару, которая с удовольствием принялась исследовать сверкающие камешки, карабкаться и сползать по склонам.

— Не знаю, — произнесла Ильгет, — с другой стороны... Арнис — он действительно такой. Пассионарий. А я... ну что я? Если честно, я во всем этом участвую случайно.

— Ты уверена, что все это так уж случайно вышло?

Ильгет пожала плечами.

— Не знаю даже. Просто по-хорошему мне бы хотелось жить вот так, как я сейчас живу. Чтобы дети... роман писать... Вообще тихонько жить и никуда не лезть, понимаешь?

— Этого всем хочется, — согласилась Сэйн.

— Но?

— Да, вот именно — но. Тебе ж никто не мешает все бросить...

— Не могу просто.

— Вот именно. Тебе неудобно. А твоим родственникам — все равно. Ладно, так вот — мы хотели о конкурсе...

Глава 16. Анзора.

Наступило грустное Рождество.

Белла встречала его вместе с Ильгет (обещала прийти и в Новый Год, отказавшись от гулянья с подругами). После церкви и праздничного ужина пели с детьми песенки, играли... Потом Ильгет покормила Дару и уложила ее спать, пока Белла развлекала остальных. Аурелина отказалась спать наотрез, пока не ложатся старшие друзья — пятилетняя Лайна и семилетний Андорин. Хотя и играть-то с ними Арли еще толком не могла, только сердила их все время, и в конце концов нацепила демонстратор и стала что-то читать, смотреть картинки или фильм. Лайна с Анри тоже увлеклись игрой, строили башни из мелких разноцветных деталей. Ильгет уселась, подобрав ноги, на диван, рядом с матерью Арниса.