— Ну и знаешь, что он мне ответил? Наши человеческие представления о добром и хорошем не всегда правильны. Они, со своей сверхчеловеческой колокольни видят куда больше. Вроде как страдания в физической жизни мало что значат, так что и сагоны этому значения не придают. Ну вот... А цель он тоже мне объяснил. И я сейчас думаю, что это правда. То, что нам мозги пудрят — про вампиризм, использование нашей энергии — ерунда это. То есть, может, и это есть, но... Правда то, что мне сказал Цхарн. А сказал он следующее: мы, сагоны, много веков ведем отбор среди людей. Дело в том, что они могли бы и замкнуться и не лезть к нам. Но! Они исполнены сострадания к людям и хотят помочь им продвинуться на следующий этап развития, эволюции. То есть они хотят сделать людей сагонами!

Арнис покачал головой.

— Я сам понимаю, что это дико звучит. Что они нас убивают, мучают, ломают психически. Но... как я понял, сагоны беспокоятся не обо всех людях — а лишь о немногих избранных. Как это объяснить? Ну из миллиона человек только один способен к дальнейшей эволюции. То есть к превращению в сагона, в сверхчеловека. Овладеть там перемещением в астрале, телепортацией, телекинезом, присоединиться к коллективному Сверхразуму, именуемому сагонской империей. Так вот именно эти люди — зародыши сагонов — и беспокоят империю. В смысле, именно эти люди, способные стать богами — а сагоны считают себя богами — эти люди вызывают сострадание и желание помочь. И ради помощи одному такому человеку не жалко истребить миллион. Потому что духовная возвышенность позволяет не замечать каких-то там червей, гибнущих под колесами повозки. Это я потом переосмыслил... Цхарн мне, конечно, это впаривал более красивыми фразами. По его мнению, именно я способен к дальнейшей эволюции, и после выполнения миссии короля Анзоры я должен был начать обучение и превратиться постепенно в сагона. Причем, что интересно, все это каким-то образом сочеталось с высокой нравственностью сагонов. Он говорил о своем сострадании людям, желании помочь, перевести на следующую ступень... что лучше пострадать физически, но зато возвыситься духовно. Что сагон вообще-то обязан быть добрым, сострадательным, исполненным любви ко всему живому, и все они такие и есть, ибо достигнув этой ступени развития, нельзя испытывать никаких негативных чувств... злоба там, ненависть, обида, месть. Ничего этого у сагонов нет. Они святы и совершенны, все как один. А те нехорошие дела, что они творят — ну что ж, все оправдано необходимостью духовного развития людей.

— Интересные дела, — не выдержал Арнис, — ну ладно, со страданиями ясно. А те люди, кто не выдержал давления и сломался, какой тут духовный рост? Или это те самые миллионы, на которых можно внимания не обращать?

— Наверное. Не знаю. В общем, в тот момент Цхарн был очень убедителен. И знаешь, я сейчас думаю, что он не врал. Потому что... это логично очень. Они к нам приходят вовсе не за энергией и не за рабами. Они у нас занимаются тем, что мы называем прогрессорством — переделывают нас по своему подобию. Ну, тех из нас, кого сочтут достойным. В эту теорию все укладывается! Посмотри — из кого состоит ДС? Из людей, которые выдержали хоть одну встречу с сагоном. И у большинства это было не так мило, как у меня. То есть из людей, уже заведомо психически стойких. И соответственно, за членами ДС сагоны обычно и охотятся. Посмотри... вот ты убил сагона только потому, что он был занят Ильгет. Он не услышал тебя, не понял, что ты идешь убивать. Не принял мер. То есть — это только представить надо: кругом кошмар, фабрика порушена, взрывы, грохот, десант захватывает уже само здание администрации, люди разбегаются, дэггеры уничтожены... А сагон в этот момент всецело поглощен тем, чтобы сломать Ильгет. Для него беседа с Ильгет важнее мировой войны. Он лучше проиграет войну, чем потеряет человеческую душу.

Арнис кивнул.

— Да, Ланс, это давно известно. Только поэтому мы их убиваем... иногда. Иначе нам бы каюк. Сагона можно отвлечь, взять на себя. Так и Энис помог освободить Таир, в результате чего война закончилась. Энис просто взял сагона на себя, говорил с ним, сопротивлялся... пока мог. И много таких случаев было. У меня самого... ладно, неважно.

— Так вот, Арнис, на то и похоже — сагону ничто не важно так, как обратить к себе человеческую душу. Заставить ее покориться. И особенно — душу устойчивую... мужественную, сильную. Слабые души их ведь особо не интересуют. Чем сильнее человек сопротивляется, тем больше сагон им интересуется. Разве не так?

— Так, — подтвердил Арнис.

— Ну вот, это как раз в теорию Цхарна укладывается. Сильный человек имеет, видно, больше шансов стать сагоном. Для них это — проблема выживания цивилизации. В светлые идеалы сагонов я не очень-то верю. Я думаю, что их цивилизация может погибнуть, если не пополнится за счет людей. Сагонов ведь мало... и умирают они все равно как-то. А новых тоже мало производят.

Ланс умолк.

— И последняя моя встреча с Цхарном — тоже укладывается. Наверное, я все-таки этот... ну или с его точки зрения — в общем, подхожу я. Могу стать сверхчеловеком. И вот Цхарн — он ведь не мог не знать, что я его убью. Могу убить. Конечно, для него смерть — ерунда, он опять восстановится. Что для нас рана небольшая. Но все равно — Цхарн пошел на такой риск... ради меня. Чтобы меня еще раз уговорить пойти по этой дороге. И ведь почти уговорил... — со злостью сказал он, сломав веточку, которую все вертел в руках. Арнис замер... что ж, интересная гипотеза... а моя собственная встреча с сагоном?.. а ведь тоже укладывается, дьявол, в эту теорию!

"Она ничего из себя не представляет.... почему тебя так волнует ее страдание? Ну, оставь это, оставь!"

"Забудь о ней — ею придется пожертвовать"

И страшное чувство вины — но сквозь эту вину — и ощущение какой-то избранности своей. По сравнению с Данкой... С Ильгет. Они — ничего не значат. А вот ты! Тебя я сохранил. Ты виноват, ты сволочь... но именно поэтому ты — мой!

Бог мой, так я ведь был на краю, на самой грани. И сейчас, после этого расстрела — тоже. Сагон не внушал мне, какие они хорошие. Нет. Наоборот, они — плохие, но и я плохой, и поэтому мне — прямая дорога к ним. Довериться ему до конца. Если бы я извел себя чувством вины, не смог покаяться по-нормальному — я бы попал под атаку сагона.

Этого сагон всегда требует. До конца довериться. Во всем. Этого он требовал даже от Ильгет. Не сдаться, не выдать информацию, а именно довериться ему. Как будто это доверие ему важнее информации. Важнее всего.

— Ланс, — произнес Арнис ошеломленно, — а ведь наверное, ты прав. Я вот сейчас сопоставляю все, что знаю сам... Да, наверное, ты прав. Сагоны пытаются выделить из нас способных к развитию, к превращению в новых сагонов. Видимо, в этом цель и суть этой войны.

Продирая глаза после глубокого и безнадежно короткого рассветного сна, Арнис подумал, что надо будет рассказать обо всем этом Ильгет... Что она скажет на это? Совпадает ли эта мысль с ее собственным опытом? И вообще можно расспросить людей... осторожно, конечно.

Иволга стояла у погасшего костра и придирчиво, с хмурым выражением на лице разглядывала ксиоровую фляжку с ромом. Ландзо подмигнул Арнису.

— Да... — сказала Иволга в пространство, — кто-то тут ночью квасил без нас, Иль. Ужас, ну что за люди эти мужики... ни на минуту нельзя без присмотра оставить.

— Ну ладно, ладно, Иволга, — сказал Арнис, — полнаперстка — это что, уже называется — квасить?

— Ну, допустим, побольше все-таки, — буркнула Иволга. Засунула фляжку в общий контейнер. Арнис сел и махнул рукой, чтобы подошли остальные.

— Собак не кормили, я надеюсь? — спросил он.

— Не первый раз замужем, — сказала Иволга. У нее иногда встречались странные поговорки, видимо, переведенные с терранского. Однако друзья приноровились ее понимать. Арнис сказал.